— Бухарский караван он же через месяц только… — С явным сожалением развёл он руками. — А сейчас разве что у Анварки…
— У кого? — ухватилась за последнюю возможность победительница великанов.
— У Анварки, — с готовностью повторил хозяин лавки. — Анвар-узбек на рынке торгует. У него если только… а так…
— Как нам его найти? — быстро отреагировала Лерка.
— Сегодня то уж, поди, никак… завтра.
— Завтра-завтра, — заторопила его Лерка.
Лавочник начал объяснять, откуда, сколько рядов надо пройти.
— Его на рынке знают? — спросил я.
Торговец специями чуть не поперхнулся.
— Если мы просто будем спрашивать, где нам найти Анвара-узбека, нам покажут? — растолковал я свою мысль.
Лавочник аж в улыбке расплылся:
— Покажут, конечно! Как не показать?
— Саш, что у нас там ещё по списку? — спросила у меня Лерка.
Я достал из кармана сложенный вчетверо листок, развернул и быстренько пробежал глазами по неровным строчкам. По всему получалось, что запланированное на сегодня мы выполнили.
— Смотри-ка, — хохотнула напарница. — До ужина уложились. — Потом она повернулась к Епифану: — Вы нас до гостиницы подбросите? Или у вас в городе срочные дела?
Ерёмин слегка замявшийся вначале, наверное, фраза про подбрасывание сбила его с толку, всё же взял себя в руки и бодро ответил:
— Делов у нас с Малышо́вым токмо вас на квартиры отвезть. А боле у нас делов седни и нет никаких.
По дороге в гостиницу Ерёмин расспрашивал Лерку, какие пряники и кексы вкуснее. Та не долго думая, дала им с Устином попробовать несколько штук. Те лакомства оценили как… как восхитительные. По ходу, раньше им такое пробовать не доводилось. После дегустации Пишка впал в глубокую задумчивость, которую Лерка истолковала по-своему, но, на мой взгляд, правильно:
— А Вы, Епифан Ипатьевич, ещё вот с собой возьмите, — и, взяв из какой-то корзины пяток бисквитов, протянула их Ерёмину. — Берите, берите, Вам сегодня пригодится.
— Эт, точно! — глянув через плечо на товарища, усмехнулся Устин.
Наш сегодняшний гид засмущался, но плюшки взял. Интересно, кому? С другой стороны, какая мне разница? Я же тут народу-то знаю, с полсотни не наберётся. Да, и те по большей части относятся к сильной половине человечества. Не для Морозовой это, и так понятно. Не моё, короче дело.
По приезду в гостиницу мы попрощались с нашими сопровождающими, просили их передать огромную благодарность господину премьер-майору с заверениями, что за нами не заржавеет. Собрались уж было идти, но Ерёмин удивил нас в очередной раз, сказав, что проводит нас в само здание. При этом он захватил с собой все подаренные пряники. Лерка хитро посмотрела на меня. А я-то чё?! Я не в курсе. Да, собственно, сейчас всё и увидим. Наверное…
Гордый и таинственный Ерёмин шёл рядом, неся пару наших корзин. Поздоровавшись со стоящей за стойкой Татьяной, мы проследовали к лестнице. Поднявшись вместе с нами в номер, Епифан откланялся, не забыв ещё раз поблагодарить Лерку за гостинцы. Я проводил его глазами, а когда дверь за ним закрылась, увидел Лерку строящую мне какие-то ехидные рожи. Мы обменялись с ней жестами. Я ей нечто, обозначающее вопрос: «ЧО?». А она помотала головой, типа «не-не-не…».
Поставив все корзины возле стола, я пошёл к себе, надо же снять сюртук и, наконец-то уже, в тапочки переобуться. Вот только тапки оказались в том свёртке, который забрала Лерка. Прикинув у закрытой двери в её комнату, что она сейчас, скорее всего, должна примерять какой-нибудь из халатов, я счёл за благо постучать.
— Лерочка, солнышко, шлёпки мои верни! Пли-и-из!
Через десять долгих секунд дверь открылась. Оказалось, что я самую малость ошибся в предположениях. Лерка действительно примеряла обновки, но начала не с халатов, как я почему-то решил, а с тапочек, правда со своих. Возможно, если бы я не хватился, она бы и мои примеряла, но я успел.
— Держете, Абдурахман ибн Хотяб! — с этими словами сестра протянула мне мои среднеазиатские шузы с носами смешно загнутыми вверх.
— Почему Абдурахман?
— Очень уж ты похож именно на Абдурахмана!
— В этих тапках?
— Нет, в этой ситуации.
— В какой ситуации?
Ответить она не успела, в дверь постучали. Я пошёл открывать. На пороге стояла и вся светилась Аннушка. Чё-то она? А-а-а! Уж не ей ли пряники?
— Татьяна Андреевна спрашивала, будете ли вы к ужину?
У меня из-за плеча выглянула Лерка:
— Будем. А ты чего это вся сияешь?
Аннушка вся сразу раскраснелась, хоть прикуривай от неё, и выдала нам страшную тайну:
— Пишка, ну, это солдат, который с вами пришёл, наверное, сватов к Глашке засылать собрался.
Ух,ты! А я думал к ней самой.
— А ты с чего это взяла? — из-за моего плеча поинтересовалась Лерка.
— Так ведь он ей сейчас такой пряник принёс! — и она, как заправский рыбак, показала широко разведёнными руками предполагаемые размеры подарка. — Рубля на два, не меньше! А такие-то вещи уж просто абы чего и не дарят! Не иначе посвататься хочет!
Мы с Леркой молча выслушивали ошеломляющее новости, а Анушка продолжала делиться радостью:
— Счастливая она — Глашка! Пишка, он ведь мужчина видный! Капрал! И при Николай Михалыче ординарцем состоит.
Лерка легонечко отодвинув меня, выступила вперёд.
— А может, он ей просто по случаю пряник-то принёс, а вы уже себе невесть что насочиняли?
— Не-е-ет, Ваша милость! Пряник этот цены немалой! Не иначе за два месяца жалование-то прикопил! Вот и подумайте, с чего б ему его по случаю приносить? Не-е-ет! Чувствую я… — она перевела дух, и продолжила: — Сватов зашлёт.
— Это, что, у вас здесь обычай такой? — догадался я.
— Ой! — всплеснула руками Аннушка. — Я и забыла. Вы ж не здешние…
— Да! — сказала она твёрдо. — Это обычай. Ежели кто девушку просватать хочет, то попервой ей пряник поднесёт, а она как возьмёт, так, значится, и согласная… тогда уж и сватов засылают. А коли нет… — Аннушка не найдя, видимо, что сказать, просто развела руками.
— Тогда, значит, не согласна? — предположила Лерка.
— Да. — Утвердительно кивнув головой, сказала горничная. — Значит, не хочет она за него.
Секунд на пятнадцать воцарилась тишина. Получалось, что мы поучаствовали в хорошем добром деле. Или как Шурик в «Кавказской пленнице»?
— А она хочет? — Лерка прям с языка сняла.
— Кто? — насторожилась Аннушка.
— Ну, Глаша. Она за него хочет?
— Хочет, хочет. Пряник взяла — хочет.
