— Саня, это не про Австралию, а про мангустов. Так что… — она как-то неопределённо помахала рукой.
Да. Хреново.
— Знаешь, вот если бы интернет был… Наверняка, кто-нибудь что-нибудь пел.
— Лер, так это и ежу понятно, если бы да кабы… Но его нет. Как поступим?
Лерка сидела молча. Может, думала, может просто сидела, отдыхала от концерта. Не знаю. Я тоже молчал. Все мысли, которые приходили мне в голову, выглядели одинаково и сводились к подставлению слова «Австралия» в уже готовые песни. Проблема заключалась в неудобности самого этого слова, никуда оно не подставлялось, хоть тресни. Нет, конечно, вместо Бразилии, она вставала изумительно, вот только всё остальное… Да и слышали её уже.
Минут двадцать, наверное, уже прошло, а я ни до чего так и не додумался. Блин! Вот я баран! Да кто сказал, что подставлять можно только Австралию? Мы же пару часов назад вместо Лондона подставили Сидней, и всё получилось. Значит, можно и Кэрнс куда-нибудь подставить.
Минут через пятнадцать, когда я уже совсем готов был сдаться, Лерка спросила:
— Как результаты?
— Нет у меня никаких результатов! Просто пипец какой-то!
— Ну, и ладно тогда. Утро вечера не заменит.
В полном обалдении я спросил:
— В смысле?
— В смысле, спать давай. Завтра придумаем, если вообще придумаем.
Спать — это хорошая идея, только, как теперь уснуть-то?
Не особенно веря, в свою способность уснуть прямо сейчас, я, тем не менее, поплёлся к себе. Разделся, улёгся, сплю. Нет, не сплю, конечно. Думаю про Австралию, про Кэрнс. Пытаюсь придумать песню о родине. Ничего в голову не лезет.
Глава седьмая
Я бегу по лесу. Может это тайга, может, нет, но деревья здесь хвойные. В этом лесу идёт охота. На меня. Меня как дикого зверя гоняют другие дикие звери. Кровожадно щёлкая зубами, за мной по пятам несётся стая коал. Навстречу из нор выскакивают длиннохвостые черепахи, с веток, плотоядно урча, на меня прыгают броненосные кенгуру, в воздухе летают косяки утконосов.
Я, сломя голову, несусь вперёд. Впереди река. Только бы в ней не было крокодилов. Крокодил есть, он идёт мне навстречу, на голове у него шляпа, а в руке нож, зовут его Данди. Погоня странным образом исчезает. Крокодил Данди достаёт из кармана банджо и начинает петь. Поёт он старинную австралийскую песню «В Сиднеевском порту, с пробоиной в борту…», и припев у неё тоже очень знакомый: «Едут, едут по Сиднею наши казаки».
Потом он почему-то стал петь Леркиным голосом: «Чтобы как в опере песня звучала, вкусно покушать нужно сначала…» Тут я проснулся, но он продолжал петь:
— Всюду в Австралии пасту и пиццу любят певцы и любят певицы, — потом что-то неразборчивое.
Я поднялся, натянул штаны и с удовольствием сунул ноги в ближневосточные (или среднеазиатские) шлёпанцы. Лерка тем временем, подражая Крокодилу-Данди, завывала что-то навроде:
— Ля-ля, ля-ля, все любят петь!
Увидев вышедшего из своей комнаты меня, она перестала лялякать и спросила, непривычно радостно, даже дружелюбно как-то спросила:
— Проснулся?
— Угу.
— А где же «Здравствуй, Валерий Палыч»?
— Здравствуй… Валерий Палыч. Большой тебе братский поклон, — и я поклонился, стараясь при этом, чтобы Лерка не приняла это за чистую монету.
Сестра посмотрела на меня как бы озадаченно, но как бы не всерьёз:
— Такое впечатление, что в твоём сновидении я спасла бесценную жизнь никчёмного тебя.
— От тебя дождёшься! Ты только песни по утрам горланить можешь. Что, кстати, ты сейчас тут… это… — я покрутил рукой в воздухе, пытаясь подобрать слова, но они не подбирались. — Ля-ля, ля-ля, там чего-то?
— Иди куда шёл! — беззлобно напутствовала меня певица.
Я отмахнулся от неё и занялся своими утренними делами. Всё как обычно, сосулька на рукомойнике, обливание на улице. За исключением: Акимыч учил меня бриться самостоятельно. Почти получилось.
После завтрака поделился с Леркой содержанием сна, ну, и песняками тоже.
— А ты чего такое тут сегодня демонстрировала? Ля-ля, там всякое?
— Я это… я подумала, что Слово «Австралия» можно подставлять вместо «Болгария», «Румыния», «Испания» и «Италия».
— И что у тебя получилось? — мне, правда, было интересно.
— «Хороша страна Австралия, но Россия…» тоже там чего-то.
— Я тоже этот вариант рассматривал.
— И тоже отбросил?
— Ага! А ещё что-нибудь вышло?
— Да, в общем, ничего серьёзного, так… «Стоит над горою Алёша, в Австралии русский солдат».
— Лер, ты охренела?
— Не помню я больше ничего ни про Болгарию, ни про других. Вот только про Италию.
— Чё про Италию?
Лерка снова напела про пасту и пиццу.
— Это что за чудо такое? — я не понимал, вот ведь как будто что-то знакомое, и в то же время, первый раз слышу.
— Это мультик «Маша и медведь».
— Ты смотришь мультики?
— ДА!!! А ещё песни из них наизусть учу!!! — взвилась Лерка.
— Ну, ладно, ладно! Я не знал, что у тебя такое хобби.
— А это, Саша, не хобби.
— Тогда зачем?
— Если бы у тебя была младшая сестра, ты бы тоже учил, а потом ещё и на фортепиано играл ей на радость! — похоже, что на радость это было только её сестре.
Я покивал, типа понял, но потом не без оснований возразил:
— Знаешь, это не аргумент! Вот у меня тоже есть младшая сестра, но я при этом песни из мультфильмов не учу.
— Младшая сестра? У тебя??? — Лерка сморщилась как от лимона. — Откуда?
— А ты мне кто?
Она аж задохнулась:
— Я тебе сестра только вторую неделю! И не такая уж и младшая, кстати!
— Ты же сама говорила, что на два года младше.
— И чё???
— Ничё! Вот аккуратно с тех пор как ты мне стала младшей сестрой, я не одного мультфильма не посмотрел.
— Ну, вот это, точно не из-за меня! — какая-то она раздражённая.
Чтобы смягчить ситуацию, я сказал:
— А я ещё одну песню знаю.
— Это какую? — насторожилась младшая сестра.
— Шаланды полные кефали в порт Кэрнса Костя приводил… — затянул я.
— Ага! — мрачно кивнула Лерка. — Я тоже такие песни знаю.
