— Что-нибудь типа: «Эх, Мельбурн-городок, не спокойная я…»
— Точно, — Лерка как бы согласилась, но на самом деле в пику мне пропела всего два слова, но каких! — Сиднеевский централ…
— Ага! Этапом из Твери!
М-да! И правда, лучше уж пусть будут Маша и Медведь…
— Знаешь, — сказал я после продолжительной паузы. — Я тут стих один вспомнил, тоже детский.
— Маленький мальчик нашёл пулемёт? — предположила собеседница.
— Нет, более кровожадный.
— ???
— Под пальмами Австралии, от зноя утомлён, шагает дон Цезарио — Сиднейский почтальон.
— С цифрой «пять» на медной бляшке и в смирительной рубашке? — продолжила Лерка.
В который раз, удивившись многогранности Леркиной личности, честно признался:
— Такого продолжения у меня не предполагалось.
— Кто стучится в дверь ко мне, с автоматом на ремне? — в ответ спросила у меня сестра.
— И кто? — поинтересовался в свою очередь я.
Лерка никак не прореагировала. Она смотрела не столько на меня, сколько сквозь меня.
— Сань, а какие ещё страны подходят?
Я пожал плечами:
— Боливия, например.
— Скажи ещё, Нигерия! — съязвила сестра.
— А чё не так-то?
— Сань, ну, хоть одну песню про них слышал? Нет? Вот и я!
Не то что мне стало стыдно, но я всё равно задумался посерьёзней. Минуты две-три мы напряжённо думали, я-то уж точно, даже мозги на всю комнату скрипели. И вот не зря!!!
— Ле-ра! — я был чрезвычайно горд найденным решением. — Ле-ра!
— Чего? — мрачно спросила Ле-ра.
— Чего, чего? Америка.
— Твою мать!!! — выдала она после короткого осмысления. — Точно! Ладно, всё! Больше пока голову ломать не будем. Нам ещё сегодня к Ольгиному деду идти.
— А чем тогда займёмся?
— Чем-чем? Легенду повторить надо. Мало ли.
И мы повторили легенду. Вспомнили предков, пришли к выводу, что плоховато у нас проработано генеалогическое древо, но пока сойдёт. Правда, я предложил внести в список родни двоюродного дядю, который типа моряк, но Лерка отказалась.
— Сань, если он моряк, то должен был рассказывать нам разные морские истории. А корабли здесь, заметь, только парусные. И вот что ты сможешь пересказать? Или ты волшебным образом всё забудешь? А?
— Не-е, я лет эдак, примерно, с десяти занимался судомоделированием. Ну, как занимался? Модельки разные склеивал. Но я почестнаку про все свои кораблики в книжках всё-таки читал. Так что много чего могу порассказать.
— Са-а-аня-я-я…
— Чего?
— Но я-то модельки не клеила и даже не читала про них. Я только про один пароход читала, про «Титаник». Но думаю, об этих событиях лучше не упоминать вообще.
Тут я был с ней полностью согласен.
— Лер, а в Кэрнсе порт есть?
— Конечно, он же на берегу Тихого океана стоит. Как там без порта?
— Это хорошо.
— Ты чего там задумал? — забеспокоилась сестра.
— Ну, я… это… скажу, что ходил в порт к дяде, а он там мне все свои истории и рассказывал. А ты не ходила, вот и не знаешь.
— А чё ты туда ходил-то? Чё те дома не сиделось-то?
— Так мне это… доктор прописал морским воздухом дышать, чтоб я быстрей выздоравливал.
Лерка задумалась. А я, вроде, неплохо придумал с доктором.
— Сань, давай лучше он не дядя, а какой-нибудь знакомый. Даже можно что он как раз дядин знакомый.
— И чем же это, по-твоему, лучше? — я почти обиделся.
— Если он дядя, пусть даже и двоюродный, значит, должен был к нам домой приходить. Так?
— Так. И чё?
— Тогда я его по-любому должна была, и видеть, и рассказы его слышать. Ну, хоть один-то точно! А если он — человек, с которым ты в порту познакомился, то мне о нём даже и знать-то не обязательно. И тогда рассказывай про него, что душе заблагорассудится. Я буду удивляться вместе со всеми, и никто этому, простите за каламбур, не удивится.
Пожалуй, она права. Так точно будет лучше, смогу даже врать, про чё захочу. И в знак своего согласия я покивал головой.
Часов, я бы сказал, в одиннадцать пожаловала графиня, вот на её кабриолете мы и отправились в гости (или на приём) к Борису Фёдоровичу, Ольгиному деду, князю Тихонравову, градоправителю Армагорска и прочая, прочая, прочая.
Жил он в самом что ни на есть центре. Мне даже показалось, будто и дом премьер-майора находился где-то не далеко. Хотя, дома, я бы даже сказал особняки, стоившие по соседству, значительно превосходили размерами тот, в котором жил дядя Коля. Дом князя так уж точно. В смысле, дом князя даже среди особняков выделялся. Прям-таки дворец!
Ландо подкатило прямо к парадному. Язык не поворачивается назвать это входом, пусть будет подъезд. Лакей в зелёной ливрее распахнул дверку перед Ольгой, помог покинуть экипаж и ей и Лерке, мне учтиво кивнул, типа большой уже сам справишься. Два других распахнули перед Ольгой двери и мы вошли в… фойе — неправильное слово, мы вошли в натуральный зал. Вот такие у князей прихожки. По широкой лестнице со второго этажа нам навстречу спускался седой высокий мужчина, не сказать чтоб старый, скорее очень пожилой.
— Оленька, душенька моя, здравствуй!
— Здравствуй, дедушка!
Я машинально отметил, что обратилась она к нему на «ты», а не на «вы».
— Дедушка, позволь тебе представить господ Малиновских, Александра Константиновича и его младшую сестру Валерию. — Торжественно произнесла графиня, когда князь совсем спустился на первый этаж.
— Наслышан, наслышан! — с улыбкой говорящей о восхищении князь обеими руками пожал мою. — Сударыня! — Лерке руку он поцеловал, ну, может, и не поцеловал, но приложился-то точно.
— Оленька, и как же, скажи на милость, вот эдакая хрупкая барышня да самого Трошку-драчуна побила? Не иначе поддался. — И дедушка-князь хитро, даже по-заговорчески улыбнулся.
— Дед, ну, что ты, в самом деле? Скажи ещё, и Шемякин тоже поддался!
— Натурально! — всё так же улыбаясь, произнёс тот.
— Дед, да он полугодовое жалование проспорил!
— Да что ты? — князь перестал улыбаться и всплеснул руками.
— Два золотых! — настаивала Ольга.
Князь изумлённо покачал головой, потупился, а потом спохватился:
— Да что ж это я вас в дверях-то держу? Господа! — по-моему, он обратился к нам с Леркой. — Вы ведь по делу, вот и давайте пройдём в кабинет, там, я чаю, удобнее будет. Оленька, ты, голубушка, тоже с нами пожалуй.
