— Поэтому и заведены особые правила посещения школы. И правила эти прописаны кровью наших предков, а ещё тех, кто не следует им. — Грозно произнёс суровый охранник. — Теперь Вы, госпожа! — добавил он, обращаясь к Ольге.
Та выпендриваться не стала, а спокойно подошла к Степанычу и, вынув из потайного кармашка свой именной медальон, предъявила его охраннику. Тот, не чинясь, коснулся набалдашником своей трости-жезла её амулета, и амулет засиял зелёным.
— Зелёный! — воскликнуло человек пять.
Да! У всех же голубой был, даже у нас с Леркой, а мы-то, мягко говоря, не совсем мы. Но Степаныч с Ольгой видимо на такой результат и рассчитывали, потому что Ольга смело двинулась к нам, а Степаныч никак этому не воспрепятствовал.
— Ольга Павловна, а почему у Вас зелёный? — спросила за всех Агата.
— Потому что у вы только ещё поступаете, и у вас временные амулеты. А я — студентка, и мне полагается именной амулет. А зелёный он, потому что у факультета магии жизни все символы зелёные. Нам даже одежду полагается носить зелёных оттенков.
— Они его… они его поймают? — подрагивающим голосом поинтересовался земеля.
— Если порталом не уйдёт, то непременно поймают, — бесстрастно произнёс Степаныч.
— Алексей Сергеевич, Вы должны объясниться на счёт Вашего спутника! — заявила Морозова.
— Что же я могу объяснить, Ваше сиятельство? — юноша хоть и старался взять себя в руки, но всё ещё казался растерянным.
Растеряешься тут, когда твой товарищ оказался столь явным злоумышленником.
— Вы же вместе с ним прибыли?
— Да помилуйте, Ваше сиятельство! Ведь мы же с ним только здесь и познакомились! — нашёлся, наконец, самарец. — Сказался он Николаем Ивановичем Пырьевым, племянником помещика из Воскресенок. Это село поюжнее Самары, а я ведь и знать не знаю Пырьев он или ещё кто! Я же и не был там никогда, да село-то оно, говорят, лет десять как, а до преж не было его, вот и не знаю я.
— Интересный городок ваша Самара, значит, Пырьевых вы там знать не знаете, зато Горбунова каждая собака норовит облаять. — Заключила Графиня.
По земеле было видно, что упоминание о Батлере ему явно поперёк горла, но он стоически смолчал.
— А чего гадать? — напомнил о себе Григорий Степаныч. — Вот поймают его, он и сам расскажет, кто он и откуда, да пошто к нам пожаловал.
— А если обманет? — предположил Кирилл.
— У Петра Андреича не забалует! — заверил охранник. — Однако пора вам, а то не любит он, Пётр Андреич, по-пустому дожидаться. Он вас встречать нынче сам, вишь чё, вышел. Так что, поспешайте!
Ольга возглавила нашу процессию и мы двинулись. Произошедшее на меня, как и на всех произвело сильнейшее впечатление. И я молча шагал по дорожке с булыжным покрытием. Лерка дёрнула меня за рукав, и прошептала прямо в ухо:
— Саня, неделю назад здесь были деревья, а сейчас даже пеньков нет.
Я заозирался. Вокруг не росли ни пеньки, ни деревья. Стоп! А в прошлый раз деревья точно были! Я тогда ещё подумал, что это ивы. И от каменной стены до забора мы тогда дошли очень быстро, а сейчас…
— Саня! — снова зашептала Лерка. — И этих статуй на воротах сейчас три, а тогда только одна стояла.
Я оглянулся, от ворот мы уже отошли метров на сто, но статуи просматривались хорошо, и их было три. Я посмотрел вперёд, до каменной стены оставалось метров сто пятьдесят. Крылатые фигуры как ни в чём ни бывало, стояли на всём её протяжении. На арке, через ворота которой нам предстояло пройти, их я насчитал целых пять.
— Лер, — так же шёпотом спросил у напарницы я. — А на арке в прошлый раз, сколько статуй было?
— Две.
Упс!!! И как это понимать?! Их что, хотят снимают, хотят ставят? Дизайнеры, мать их!
У ворот стояло только двое охранников, таких же несуразно гламурных, как Григорий Степаныч. Только они ещё в руках какие-то алебарды держали.
Когда мы приблизились так, чтобы стражники могли проверить наши амулеты, я понял, что их не двое, а четверо. Просто ещё двое стояли за самими воротами. А вот в воротах… В воротах колыхалось лёгкое марево. Ещё одна проверка, только другого уровня.
Морозова, бледная, но сосредоточенная, молча подошла к стражнику, стоявшему справа, и предъявила свой жетон. Тот кивнул, и Ольга, повернувшись к нам, холодно произнесла:
— Снимите свои амулеты, возьмите их в левую руку и проходите по одному, — И, видя, что желающих нет, недолго думая, ткнула указующим перстом в земелю: — Начнём с Вас!
Добрый самаритянин не выглядел ни добрым, ни бодрым, взгляд его не пылал праведным гневом, и сам он весь ссутулился. С отрешённым видом он двинулся в проём ворот. Похоже, ему было всё равно, что случится с ним. Не могу сказать за всех, но многие смотрели на него в этот момент, как на человека, который всех нас предал. Хотя, кого он предал-то? Просто оказался «земляком» предателя. Но поскольку степень его вины ещё не доказана, а причастность уже…
Он прошёл! Легко и просто. Вот взял и прошёл. И ничего, абсолютно ничего не случилось. Похоже, он и сам ещё этого не понял, но он прошёл. Все облегчённо выдохнули. Я не знаю, чего я ждал, вспышки, грома, молний, сирены или ещё чего-то, но ничего не произошло.
Морозова тоже расслабилась и мягко, даже вроде как, улыбаясь, обратилась к барону:
— Влади́слав Карлович! Пожалуйте!
С видом бывалого человека Мнишек двинулся через проём. Даже сквозь марево было видно как, пройдя на ту сторону, он облегчённо выдохнул. Вид двух благополучно прошедших испытание товарищей, вдохновил остальных, и юноши благородных кровей храбро двинулись за ними.
Я бы и рад сказать, что всё повторилось, как и у первых ворот, типа все прошли, но приключения и не думали заканчиваться.
Внезапно шедший впереди меня парень, словно наткнувшись на невидимую преграду, отскочил назад. Нет! Не так! Он не отскочил, он отлетел. Да, именно отлетел, потому что сразу упал на спину, а амулет, выроненный им, озарила красная вспышка, и медальон исчез. Парень попытался подняться, но стражник, стоявший слева, практически моментально пресёк это, метнув в него голубую молнию с кончика своей алебарды. Парень замер в той позе, в которой его поразила магия.
— Двое, — прошептала Ольга.
Но она ошиблась. Одна из девушек в задних рядах отбросила амулет, подпрыгнула и, моментально обернувшись птицей, рванула куда-то вверх и в сторону. Возможно, ей и удалось бы скрыться, вот только сорока, в которую она превратилась, птица крупная, и молния, сорвавшаяся с алебарды правого стражника, не оставила ей никаких шансов. Молния была белой, а вспышка красной. Несколько опалённых пёрышек, медленно кружась, упали на землю.
— Трое, — глухо сказала у меня за спиной Ольга, и в голосе её послышалась тревога.
Без единого слова, сторонясь застывшей на земле фигуры, все остальные продолжили движение через проём ворот. Кто-то с опаской, а кто-то и хладнокровно, мы проходили на ту сторону. Марево никак не ощущалось, по крайней мере, я ничего не почувствовал. Морозова прошла последней и остановилась вместе с нами. На этот раз процессию надлежало возглавить тем двум стражникам, которые находились на стороне школы.
