Пройдя сквозь портал, мы действительно оказались в алхимической лаборатории. Повсюду стояли столы с колбами, ретортами, горелками, чашками Петри и прочими химическими и алхимическими принадлежностями. В шкафах хранились разноцветные порошки и жидкости в больших и маленьких сосудах стеклянных и не очень. На полках других шкафов стояли книги разной степени потёртости. Были, однако, и наглухо закрытые шкафы, должно быть не всему полезны солнечный свет и посторонние взгляды.
Последним в лабораторию вошёл её хозяин. Рамка портала за его спиной моментально схлопнулась. Мы повернулись к нему. Проректор прошествовал мимо нас к столу, который по всем признакам относился не к лабораторным, а скорее к офисным и, усевшись на место руководителя, указал нам на два резных стула с подлокотниками, которым, по совести сказать, не место в лабораториях:
— Прошу садиться.
Мы подошли к стульям, которые правильнее было бы назвать креслами, и в нерешительности остановились. Хотя, нет, в нерешительности остановились только мы с Матвеем, Лерка же не раздумывая села на тот стул, что оказался ближе к ней. Пока мы мысленно решали задачу, кто из нас должен сесть на второй стул, проректор щёлкнул пальцами и появился третий. Теперь задача состояла в том, кому должен достаться реальный стул, а кому фантомный.
Видя наше с Матвеем затруднение, Лерка похлопала по вновь образовавшемуся стулу и, найдя его достаточно прочным сказала:
— Саша, присядь.
Я сел, не оставляя тем не менее мысли, что стул всё-таки ненастоящий. Проверяя его прочность, я слегка попрыгал на нём и пришёл к выводу, что реплика вполне себе надёжная.
Лишившись возможности выбора, Матвей опустился на последний незанятый стул. Господин Осокин обвёл нас взглядом, улыбнулся каким-то своим мыслям и произнёс:
— Необычный выдался день!
— А разве у вас здесь не каждый раз так? — спросила Лерка, не так чтобы с вызовом, но…
— Ну, что Вы, барышня! — приняв какую-то Леркину игру, ответствовал проректор. — Людей способных практиковать магию огненного эфира мы не видели здесь тридцать лет.
— Вы же говорили тридцать шесть, — не понял я.
— Да, верно, — согласился Осокин. — Тридцать шесть лет назад к нам сюда попали двое молодых людей, которых мы потом шесть лет и обучали. Потом они благополучно закончили школу и оба уехали в Колывань. После этого тридцать лет мы не видели здесь ни одного мага огненного эфира. — Он улыбнулся. — Я сумел ответить на Ваш вопрос, господин Малиновский?
Я кивнул, хотя вопросов-то как раз и не задавал, просто указал на несоответствие, которого, как выяснилось, на самом-то деле и не было.
— А что случилось с теми троими? — уже ни во что не играя, а очень даже напрямую, спросила Лерка.
— Насколько я знаю, девчонка погибла, одного парня обездвижили, судьба второго мне пока не известна. — Развёл руками проректор.
— За что же их так? — продолжила выяснять Лерка.
Осокин поёрзал на стуле, и нехотя ответил:
— Много раз авантюристы всех мастей предпринимали попытки выкрасть… — Он сделал паузу, подбирая слова. — Скажем так, некоторые предметы, хранящиеся в тайниках нашей школы. Чаще всего это происходит в дни предвступления, когда на территорию нашего учебного заведения допускаются… — Он снова стал подбирать подходящие слова, но Лерка его опередила:
— Все без разбора?
Проректор усмехнулся:
— Можно и так сказать. Так вот им кажется, что в эти дни попасть сюда проще простого, но вы и сами видели, что это не так.
— А что за заклятия там, в воротах? — с живостью поинтересовался Матвей.
— Этого мы, господин Кулаков, не говорим никому. — С улыбкой ответил ему Осокин.
— А вдруг мы что-нибудь не так сделаем, и нас тоже… того… — Матвей не сказал, чего именно «того», но в принципе поняли все.
Осокин немного потупился.
— Давайте-ка сюда свои амулеты! — сказал он, наконец, и протянул руку.
Мы по очереди положили свои медальоны на стол перед проректором. Тот взял лежащее в стороне перо, по виду гусиное, и обмакнув его в чернильницу, начал прикасаться им к нашим амулетам. Капля чернил, коснувшись металла, сама по себе растекалась, образую какую-то надпись. Свечение при этом изчезало.
— Разбирайте! Это ваши именные пропуска на всё лето. Будете предъявлять их охране каждый раз, когда будете проходить через ворота. Туда или обратно, без разницы, предъявлять необходимо всегда, а то… того! — он сделал резкое движение рукой и рассмеялся.
— Их нужно носить на шее? — спросила Лерка, забирая свой.
— Нет, носить можете, где хотите, главное, когда попросят показать, вы не должны его искать очень уж долго. Ну, и постарайтесь, чтобы они не попали в чужие руки. Ни к чему это.
Матвей повертел свой жетон в руках и спросил:
— Я никогда не слышал о такой стихи, как огненный эфир, что это?
Я тоже взял со стола свой «студенческий билет». Надпись на нём медленно пропадала, но своё имя и «факультет» я заметить успел.
— А у меня надпись пропала! — встревожилась Лерка.
— Так и должно быть, — успокоил её, да и нас тоже, проректор.
— А как же тогда охранники прочитать смогут? — не менее обеспокоенно поинтересовался Матвей.
— На то они и охранники! — улыбнулся Осокин.
А я начал припоминать, когда Морозова нас встретила после нашей «высадки» в парке и встрече с оборотнем, она показывала Степанычу свой пропуск, и он что-то тогда зажигал, огонёк какой-то.
— Вы про стихию огненного эфира рассказать собирались, — напомнила Лерка.
Осокин хмыкнул, наверное, дивясь подобной наглости, но рассказывать всё же начал:
— Огненный эфир — это не стихия, вернее сказать, что это подстихия. Подстихия одновременно огня и воздуха. И если другие подстихии, магии жизни, дерева и металла встречаются довольно часто. Да и сами сегодня видели. То огненный эфир чрезвычайно редок и до конца не изучен. Поэтому другим стихиям мы с вами будем уделять не меньшее внимание. Особенно огню и воздуху, хотя госпоже Валерии с огнём будет непросто.
— Пётр Андреевич, — обратился к проректору Матвей. — Все стихии чем-то управляют, чем управляет огненный эфир?
Осокин откинулся на стуле:
— Вам, господа, в грозу молнии видеть доводилось?
— Да, — ответил Матвей.
— Конечно, — заявила Лерка.
Я тоже утвердительно покивал.
— Ну, так вот это и есть тот самый огненный эфир, магию которого вы и будете постигать.
Мы с Леркой переглянулись. Это же получается, что мы теперь, типа электричеством колдовать будем? Прикольненько! Это значит, к концу первого года обучения мы станем магами-электриками третьего разряда? Интересно, а чем здесь, в смысле в этом мире, занимаются маги-электрики? Не проводку же, в самом деле, проводят? Надо спросить.
