— Ты говоришь?!!!
— A ты глухая? От такой боли и мертвый заорет, а я пока еще живой. — Сообщил кот и громко чихнул в мою сторону, сверкая зелеными глазищами.
Но тут я снова вспомнила, про свою уже порядком надоевшую потерю памяти, и здраво рассудила, что, возможно, говорящие коты это не такая уж и редкость. Хотя странно тогда, что я так удивилась.
— Ты собираешься меня вытаскивать, или так и будешь сидеть рядом с умирающим зверем, пока он бьется в агонии?
— Ты не похож на агонизирующего. — Усмехнулась я.
— A ты собираешься дотерпеть до этого момента?!
Я смутилась под его осуждающим взглядом и вновь поползла к капкану, почему-то не сообразив встать на ноги, правда так падать было явно ниже, а значит и синяков меньше.
Возилась с ним я минут пять, выслушивая постоянные жалобы и наставления по поводу своей работы.
— Не дави, я сказал не дави, Aй, больно, убийца, убила! Прекрати хлопать меня по щекам, не отвлекай, я в обмороке. A-а-а!… Не дергай, мне же больно, это моя лапа, оторвешь — своей поделишься. Правее, я сказал правее, а теперь левее и выше. Мамочка, дорогая как много крови! Умираю-у-у!
На этом душераздирающем вопле замок наконец-то поддался, и я вытащила-таки кота из ловушки. Он тут же потерял сознание, но это даже и к лучшему, а то я последние пять минут просто мечтала его придушить.
Кое-как встав на онемевшие ноги, я подняла пушистика и отнесла его подальше от капкана, а потом принялась осматривать его лапку. Мда, зрелище было довольно печальным, но я и не такое видела. Наверное. Мне так кажется. Я сосредоточилась и опустила руки на рану, пытаясь помочь. Пару минут ничего не происходило, и мне уже показалось, что ничего и не будет, так как я не очень представляла что опять собираюсь делать, но потом мои ладони мягко засветились слегка зеленоватым светом, и этот свет начал медленно перетекать от меня к кровоточащему разрезу на лапке, причем его края тут же начали смыкаться, образуя прямо на моих глазах ровный тонкий шрам на розовой полоске кожи, правда процесс заживления шел довольно медленно, но хорошо, хоть так. Вскоре шрам сшил края всей раны, а после и сам начал медленно рассасываться. Но тут у меня закружилась голова, и я решила прекратить лечение, убирая руки.
Магия, послушная моей воле, тут же затихла, а свет на ладонях погас.
— Ты зачем меня щупаешь?
Внезапно поинтересовался кот, все еще не открывая глаз.
— Я не щупаю, — почему-то смутилась я, — я тебя, между прочим, лечу. — И устало привалилась спиной к ближайшему валуну.
— И как?
— Проверь сам.
Кот открыл глаза, скосил их на свою лапку и осторожно ею пошевелил, на секунду его мордочка приняла довольно-таки сосредоточенное выражение, видимо пушистик прислушивался к себе, а потом и вовсе попытался встать. Сделал шаг, потом второй, а затем радостно заскакал по поляне, лишь немного при этом прихрамывая. Я облегченно улыбнулась, а потом встала, отряхнулась и вновь повернулась к колючим кустам, намереваясь попасть обратно на дорогу.
— Эй, эй, ты куда? — Заволновался пушистик и тут же побежал следом.
— Обратно на дорогу, — буркнула я, разглядывая заросли.
Кусты выглядели довольно агрессивно, и где-то там внутри еще висели остатки моей куртки.
— A я?
Я удивленно оглянулась и увидела, что этот нахал сидит на земле и укоризненно на меня смотрит.
— Что ты?
— Ты собираешься меня тут бросить? Бедное избитое животное, в лесу, одного, с жуткими ранами и расшатанными нервами? Садист!
Я от возмущения не нашлась, что сказать. И кот тут же этим воспользовался. Со словами: "Tак я и думал, ты не безнадежна", — этот серый хам подпрыгнул, вцепился в мою рубашку и забрался по ней, как по лестнице к мешку, висевшему у меня за плечами, а затем преспокойно свалился внутрь, заставив меня покачнуться. А вскоре до моих ушей оттуда донеслось довольное чавканье.
Я зарычала, и, рывком сдернув мешок, попыталась его оттуда вытряхнуть, сообразив, что поедаются именно мои запасы. Но кот начал так вопить, вцепившись в ткань всеми когтями и зубами, что до меня дошло: избавиться от наглого нахлебника я смогу только вместе с мешком. Так что пришлось его оставить, так как в мешке кроме еды, с которой я уже мысленно распрощалась, находилась еще и часть моей выручки, а когда я попыталась ее забрать, сунув в него руку, то меня еще и сильно оцарапали, видимо мстя за недавнюю тряску. Я хмуро изучила три алые царапины, громко выругалась и угрюмо закинула мешок обратно за плечо, мстительно приложив его как можно сильнее об спину, но кот даже не пискнул. Тяжело вздохнув, я решила просто оставить все как есть и отправилась искать обходной путь на дорогу, минуя коварные заросли.
Вокруг все так же щебетали птички, звенел серебристый ветерок, видимо была середина лета. И, судя по запущенности дороги, шагать до первого населенного пункта мне предстояло еще очень и очень долго. Кот затих на дне мешка, видимо опасаясь, что его опять начнут вытаскивать оттуда и чавкал уже гораздо тише, вызывая голодные спазмы и бурчание в моем родном желудке.
Часа через два непрерывной ходьбы, я увидела впереди кустики земляники. Они расположились недалеко от дороги, образуя небольшой лужок и призывно маня россыпью краснеющих из-под листьев небольших ягодок. Я, не раздумывая, свернула и принялась азартно лазить по кустам, собирая вкусные яркие ягоды и отправляла их в рот. Мешок на спине зашевелился, а вскоре из него высунулась серая любопытная мордочка кота.
— Почему остановились? — поинтересовался он, оглядываясь по сторонам.
— Я хочу есть.
— Все хотят — заявил кот и заинтересованно понюхал ягодку, которую я ему протянула. Ягода ему не понравилась, он чихнул и презрительно убрал ее лапкой в сторону.
— Я не могу это есть.
— Не ешь, — Согласилась я, слизывая с ладоней сладкий сок.
— Как это? — Возмутился мохнатик и даже вылез из мешка. Он сел передо мной и состроил укоризненную мордочку.
— Я бедное, несчастное раненое существо, и, между прочим, твой друг!…
— Да?!
— Не перебивай. Конечно, я твои друг, а о друзьях надо заботиться, кормить их, чесать за ухом, стелить мягкую постельку…
Я удивленно наблюдала за наглеющим буквально на глазах котиком, который важно прохаживался по поляне и перечислял мои обязанности. Он задумчиво морщил курносую серую мордочку, шевелил мохнатыми ушами и катал лапкой по земле зеленую гусеницу. Гусеница успешно притворялась мертвой, а потому была отброшена к ближайшему дерево, где немедленно ожила и довольно шустро уползла за его корни под нашими любопытными взглядами.
— Как тебя зовут-то? — поинтересовался котик, со вздохом отвлекаясь от вида "ускользающей добычи".
— Не знаю, — честно ответила я. — У меня временная потеря памяти и я ничего не помню.
