– А может, и не только за это, – задумчиво добавил Бартоломео. – Потому что он говорил мне, что в последнее время начало происходить что-то еще гораздо более плохое. И очень скоро будет еще хуже. Может быть, он узнал что-то, что знать никому не следовало.
– А что, что именно он узнал?! – заволновался Гоша.
Но если, по точному выражению Кузьмича, не так давно у них был «день дружного поворачивания голов», то сегодня, по всей видимости был «день дружного прерывания бесед». Потому что на этом месте раздался дикий крик:
– Не надо! Не надо! Не бейте! Только не по голове! Знаете, каких трудов мне стоило ее приладить на шею, после того, как мне ее отрубили?!
Из стены выскочил призрак бородатого детины явно разбойничьего вида с огромным ножом в одной руке и чем-то вроде палицы в другой (сейчас их скромно называют битами, но суть от этого не меняется). Он явно от кого-то удирал, потому что постоянно испуганно оглядывался, издавая при этом глухие, жалобные вопли.
Все замерли, ожидая появления того, кто же так напугал такого самого по себе очень и очень жуткого призрака. И дождались…
Из стены вслед за призраком степенно выплыла бабушка Агафья. Она грозила детине сухоньким кулачком, приговаривая при этом:
– Я тебе покажу, охальник! Распустились совсем, пымаешь! Ничо, ничо! Бабушка Агафья научит вас уму-разуму! Будете знать, как фюлюганить!
Все, затаив дыхание, наблюдали за ходом этой потусторонней погони. И, наверное, призраку детины удалось бы благополучно улизнуть в открытое окно, но на свою беду в самый последний момент он споткнулся и упал. И бабушка Агафья враз настигла его.
– Говоришь, по голове не бить? Ладноть. Бабушка Агафья она ведь не изверг какой. И по самому слабому месту бить не будет.
– А может, вообще бить не надо, а? – жалобно проблеял призрак детины.
– А как же воспитательный процесс? – в свою очередь поинтересовалась бабушка Агафья. – Нет, без ентого никуда. Таких невоспитанных, как ты, надо бить! Надо!
И изо всей силы нанесла ему удар клюкой пониже спины. В то самое место, о котором обычно в приличном обществе говорить не принято. Удар получился отменным. Призрак детины с воем стартовавшей ракеты вылетел в окно и тут же исчез в ночном небе.
– Пятая секунда – полет нормальный… Четвертая секунда – полет нормальный… Третья секунда – полет нормальный… Вторая секунда – полет нормальный… Запуск прошел успешно! – прокомментировал эту захватывающую картину Тим.
– Бабушка Агафья, это вы! – радостно воскликнула Катя.
И чуть было не бросилась обниматься. Но вовремя вспомнила, что бабушка Агафья – это все-таки призрак.
– Где это ты пропадала все это время? – строго спросил Кузьмич бабушку Агафью. – Нехорошо в твои-то годы за мужиками гоняться.
– А чо он? – насупилась бабушка Агафья. – Да и ваще все призраки здесь какие-то неправильные.
– Здесь все неправильно, бабушка Агафья, – вздохнул Гоша. – Мы вам попозже объясним.
– А сейчас лучше объясните, где вы так классно научились клюкой бить? – поинтересовался Тим. – Прямо, как в хоккее.
– Так в ем и научилась, милок, – улыбнулась бабушка Агафья. – Вся ж страна смотрела по телевизору енти самые легендарные игры 1972-го года между нашими ребятами и ихними профессионалами. И я, конечно. Куды ж им без меня-то? И увлеклася. Ох, как я увлеклася!
– Ну, наши орлы дали им жару! – мечтательно протянула она. – Все хороши были, но особенно Валерик Харламов. Я все евойные приемчики изучила. Конечно, обводка у меня не та и скорость хромает, но вот удар, вроде как, еще получается.
– Да еще как получается! – усмехнулся Кот, вспомнив улетающего, как ракета, детину.
Бартоломео и Мартын, впервые увидевшие бабушку Агафью, открыв рты, смотрели на нее.
– А это что, наше пополнение? – окинула их взглядом бабушка Агафья. – Ничо так. Даже бывшим демоном тридцать третьего разряда из канцелярского отдела разжились. Енто хорошо. Енто нам потом очень даже может пригодиться.
– А откуда вы это узнали? – робко поинтересовался Мартын.
– Я, душа моя, много чего знаю, сама не знаю откудова, – доходчиво объяснила бабушка Агафья. – Понял?
– Понял, – на всякий случай кивнул Мартын, хотя на самом деле ничего не понял.
– Отстань! Отстань, я тебе говорю! – неожиданно раздался сердитый голос Кати.
Все повернулись в ее сторону и увидели удивительную картину. Стул, который так резво ускакал из-под Гоши, теперь пытался приласкаться к Кате. Словно кот, требующий себя погладить, он упорно старался подлезть под ее руку. Разве что не мурчал при этом. Хотя при некоторой доле воображения издаваемый им при этом скрип вполне можно было принять за мурчание. Катя же всячески пыталась уклониться от этих его попыток, но особого успеха ей это пока не приносило.
– Ничего себе! – даже присвистнул от удивления Тим. – Ну, Катька, ты даешь!
– А я-то тут при чем?! – возмутилась Катя. – Это все он!
И она сердито ткнула в стул, который тут же подлез под ее руку и начал довольно скрипеть.
– Вы, похоже, великая чародейка и волшебница! – воскликнул пораженный Бартоломео. – Если вам удалось преодолеть чары и заклятья великого чародея Фаргоса!
– Да? – удивленно посмотрела на него Катя. – Ну, тогда ладно.
И осторожно погладила стул. Тот довольно заскрипел.
Но эта идиллия длилась недолго. Потому что в дверь забарабанили изо всех сил.
– Дворцовая стража! Ученик чародея Фаргоса, ты арестован! – раздался грубый голос. – Выходи!
– Упс! – пробормотал Кот. – Сюрприз!
– У вас есть здесь черный ход? – озабоченно спросил Кузьмич у Бартоломео.
– Есть. И даже лучше, чем черный ход. Тайный ход чародея Фаргуса в пространстве. Но чтобы его сотворить и открыть, нужно время, – сказал Бартоломео и упавшим голосом добавил: – Которого у нас нет.
– А может, и будет, – задумчиво проговорила Катя, глядя на стул. – Ты нам поможешь?
Стул закивал спинкой.
– Тогда попробуй задержать стражников, – сказала Катя и добавила: – Но только береги себя. И постарайся уцелеть. Ты очень хороший.
Катя погладила спинку стула. Тот забил ножками об пол и понесся к двери.
– Выхожу! – крикнул Бартоломео и открыл дверь.
Послышались удивленные крики и какой-то шум, очень напоминающий шум кабацкой драки с криками, ругательствами и звуками увесистых ударов. А тем временем Бартоломео, быстро сотворив какое-то заклятье, посыпал порошком висевшую на стене картину с пейзажем. Деревья на картине слегка качнулись, и в комнату ворвался свежий ветер.
– Нам надо спешить, – сказал Бартоломео и сделал приглашающий жест в сторону картины. – Прошу!
