— Да батюшка и продал бы ее, уж больно деньги большие подполковник обещал. Но матушка тогда устроила такую истерику со слезами, что ей даже доктора вызывали, а отец, испугавшись за ее здоровье, отступился от своих планов. Так после этого матушка весь следующий год умоляла написать вольную Груше. Матушка сказывала мне, что боится, как бы батюшка опять не решил продать ее Грушеньку. И постоянно твердила, что она такая нежная ранимая девушка и нельзя ее какому-то самодуру продавать, такому, как, например, этот подполковник, у которого на уме были одни блудливые мысли.
— И что же, матушка обсуждала с тобой все эти подробности? — опешил Константин.
— Да вся дворня об этом знала. Во всяком случае, тот подполковник и не скрывал, что собирается сделать Грушу своей любовницей.
— Хм. Ну и истории ты мне рассказываешь, сестрица, — заметил Урусов.
— Так я вот о чем хотела поговорить с тобой, Костя, — начала нервно Татьяна. В ее голове уже нарисовался некий план, который она хотела немедленно осуществить, чтобы устроить свое счастье, которому в данный момент мешала Груша. — Все же надо исполнить волю батюшки и продать ее. Я только тебя и ждала для этого. Поверенный без твоей подписи не хочет ничего делать, поскольку ты главный владелец всего имущества.
— И ты хочешь, сестрица, чтобы я продал Грушу? — вновь переспросил Урусов.
— Да. Непременно. Она мне больше не нужна, — сказала твердо Татьяна. Княжна вновь вспомнила миг, когда Елагин целовал Грушу в саду пару часов назад. Уже давно Татьяна ревниво замечала, что их управляющий как-то уж больно заинтересованно смотрит на ее компаньонку. И это вызывало в душе девушки ревнивое, темное недовольство, ведь она сама была влюблена в Андрея Елагина. Гнетущая ревность и зависть к красоте Груши уже более года точили существо Татьяны, но она никому этого не показывала. При этом ежедневно княжна думала о том, как убрать Грушу из усадьбы, чтобы Елагин забыл ее. Замыслив продать Грушу еще прошедшей осенью, княжна с прискорбием узнала от поверенного, что для того, чтобы выставить Грушу на продажу в одном из Петербургских рабочих домов, необходимые документы должен был подписать непременно новый владелец поместья и имения, ее брат. Поэтому Татьяна так неистово и мучительно ждала, когда вернется Константин. Ибо Андрей видел только эту смазливую крепостную девку, а на нее, Татьяну, не смотрел вовсе. — Мы можем выручить за нее хорошие деньги, Костя, — продолжала свою ядовитую речь княжна. — Я узнавала, не менее пятисот рублей. Конечно, было бы чудесно продать ее тому подполковнику, который предлагал за нее гораздо больше, но, говорят, в сию пору он живет за границей.
— Ты меня, право, огорошила, Татьяна, — заметил задумчиво Константин. — Не думаю, что надобно продавать Грушу. Она вроде никому не мешает. Да и матушка хотела, чтобы она была свободной.
— Ты что же, хочешь дать ей вольную? — воскликнула с негодованием Татьяна. Она тут же представила, как Груша становится свободной. И тогда уже ничто не помешает Елагину жениться, так как девушка сама будет решать свою судьбу. Нет, по мнению Татьяны, Груша должна была исчезнуть из их поместья по-другому: уехать к своему новому хозяину, который бы никогда не позволил ей выйти за Елагина. Андрей мог бы попытаться выкупить девушку, но Татьяна знала, что он беден и у него явно не наберется даже половины нужной суммы.
— Нет, сестрица, конечно же, нет, — медленно ответил Урусов, как будто что-то обдумывая и смотря на огонь. Перед взором его вновь возник пленительный образ юной девушки у рояля, трогательный и нежный. — Над этим стоит подумать, а не решать сгоряча.
— Костя, продай ее! Ну зачем она нам? Хуже редьки она мне надоела! — капризно воскликнула Татьяна.
— Так не общайся с ней, — заметил наставительно Константин. — А продавать, думаю, ее не стоит. Жаль все же Грушу. Да и матушка хотела, чтобы она была свободна. Я, право, не могу сейчас это решить.
Татьяна, видя, что брат колеблется, мгновенно разозлилась и зло выпалила:
— А если бы я просила тебя продать Потапа, дворецкого, ты бы сделал это?
— Возможно, но к чему ты спрашиваешь?
— А к тому, что Грушка такая же крепостная, как и Потап! Так потому я и не пойму, отчего матушка носилась с ней как с писаной торбой, а теперь и ты продавать ее не хочешь. От нее толку-то, как от вазы на подоконнике. Она же ничего не делает в доме, лентяйка, а денег за нее выручить можно немерено!
— Довольно, сестрица. Я понял тебя и подумаю над этим, но не сейчас. Пока пусть все остается как есть. Пожалуй, я переведу Грушу на какую-нибудь работу по дому, раз тебя так раздражает то, что она ничего не делает.
— Не надобна мне ее работа! — уже в истерике процедила княжна. — Я хочу, чтобы ты продал ее и немедленно!
— Я сказал, довольно! — уже повышая голос и вставая с кресла, заметил Урусов раздраженно. — Матушка, я смотрю, избаловала тебя. Но запомни, Татьяна, не все в жизни происходит так, как ты того желаешь. Оттого я заявляю тебе прямо сейчас, Грушу я в ближайшее время продавать не намерен, а позже… видно будет…
Он направился к двери, показывая, что разговор окончен. Татьяна нервно посмотрела на его широкоплечую высокую и статную фигуру. Едва Константин скрылся за дверью, княжна зло прошипела себе под нос:
— И кажется мне, братец, что тебе самому Грушка приглянулась, раз не хочешь слышать о ее продаже…
На следующее утро, встав около семи, Груша позавтракала на кухне вместе с Агафьей и другими дворовыми. Девушка знала, что не сможет сесть за один стол с князем Урусовым, поскольку отчетливо понимала, что в господской столовой ей не место. Раньше она ела с Татьяной, но отныне девушка четко решила трапезничать на кухне, как и все остальные домашние слуги. Груша была даже рада этому, ибо приезд князя невольно избавил ее от присутствия в столовой. В настоящее время у нее была возможность встречаться за трапезой с Елагиным, который тоже ел в большой общей кухне. Она прекрасно знала, что Андрей не придерживается строго расписания, а трапезничает, когда у него выдается свободное время. Но Грушенька все же надеялась хоть иногда видеться на кухне с предметом своего обожания.
Ближе к восьми она направилась в оранжерею и занялась розами, которым уже давно требовалась пересадка. Захватив по дороге из хозяйственного помещения передник и лопатку, девушка вошла в стеклянные двери, потускневшие от времени, и попала в огромное заброшенное царство цветов.
Оранжерея, которую обустроила еще бабка княжны Татьяны, в эту пору переживала не лучшие времена. Когда-то давно, лет тридцать назад, этот зимний сад насчитывал более сотни видов диковинных растений и цветов. Сейчас же оранжерея казалась почти вымершей. Единственным человеком в усадьбе, кому была небезразлична эта заброшенная постройка с его обитателями, оставалась Груша. Еще с детства она тайком прибегала в этот мир зелени. Девочка представляла, что она в сказке и растения — это ожившие герои. Разговаривала с ними, спрашивала советов в своих детских вопросах. Еще при покойной Марии Кирилловне за оранжереей ухаживал старый садовник Иван. Но после его смерти растения стали никому не нужны.
