— Я слышала, вы завтра в Калугу едите, Андрей Прохорович? — тихо произнесла Груша.
— Еду, — буркнул раздраженно Елагин, уже сжимая от бешенства кулак.
— Вы бы не могли взять меня с собой? Я хочу заглянуть в книжную лавку, — попросила она, пытаясь прочитать хоть что-то на его хмуром лице.
— Нет. Мы едем на телеге с Фомой. Вряд ли вы осилите это средство передвижения, — отрезал Елагин, быстро придумав повод не брать Грушу. Эта сцена в беседке с поручиком просто до крайности взбесила Андрея. Он не хотел даже разговаривать с этой кокеткой в розовом платье, не говоря уж о том, чтобы брать ее с собой в дальнюю поездку.
— Могу я попросить вас купить мне несколько книг? — снова попросила Груша. — Вы окажете мне эту услугу?
Елагин хмуро оскалился и, смерив девушку холодным взглядом голубых глаз, грубо произнес:
— Я еду по делам. И у меня не будет времени шататься по книжным лавкам.
И, не дожидаясь ее ответа, молодой человек быстро зашагал дальше.
А Груша так и осталась стоять на дорожке и несчастным взором смотреть ему вслед. Вздыхая, девушка напряженно размышляла, отчего Андрей повел себя так грубо с ней? Ведь все эти дни, с того самого момента у конюшен, когда княжна Урусова прервала их и велела ей идти в дом, Груша только и мечтала вновь увидеться и поговорить с ним наедине. И предлог поехать с ним в Калугу придумала специально для того, чтобы побыть рядом с ним хоть немного. Но Елагин, видимо, совершенно не жаждал общаться с нею. И после той последней встречи у конюшен как будто охладел и теперь не искал с ней встреч.
Глава II. Прогулка
Константин, шагая по дорожке, мрачно смотрел на свои начищенные до блеска сапоги и размышлял о человеке, который шел рядом с ним. Присутствие Сергея в имении начинало его напрягать. Урусов прекрасно видел, что в последние дни Пазухин только и искал повода сказать Груше нечто непристойное или словно нечаянно прикоснуться к ней. И Константин прекрасно понимал, чего добивается поручик. Все действия и поступки Пазухина по отношению к милой его сердцу прелестнице, которая была слишком невинна и чиста для похабных выходок Сергея, уже начали раздражать князя. Теперь Урусов жалел, что пригласил Сергея Романовича погостить у них в усадьбе. А тот, не замечая, что Урусов рассержен, вдруг произнес:
— Все-таки прелестная милашка, — начал Сергей. — С удовольствием поцеловал бы ее в эти пухленькие губки.
— Я уже неоднократно просил тебя, Серж, чтобы ты прекратил неуважительно отзываться об Аграфене Сергеевне! — одернул его князь.
— Да, и что? Девка, она и есть девка.
Урусов остановился и, обернувшись к поручику, прищурился и холодно вымолвил:
— Этим мы всегда и отличались друг от друга, Сергей. Я красивыми женщинами восхищаюсь, а ты их призираешь. Тебе пора уже забыть Мари Долгорукую, которая отказала тебе. Не все красавицы холодны и жестоки.
Сергей Романович поджал губы и решил не развивать разговор, который вызвал в его душе давние ранящие воспоминания. Пазухин вновь зашагал по аллее, и Урусов пошел рядом.
— Тут на днях мне рассказали забавный анекдот, — начал поручик. — Входит, значит, дворовая девка к барину и говорит: «Что вам подать на ужин, а барин ей…»
— Мне надоели ваши фривольные анекдоты, Сергей Романович, — холодно отчеканил Урусов, окончательно раздражаясь и переходя на холодное «вы».
— А раньше вы с удовольствием их слушали, князь, — заметил, хитро усмехнувшись, Сергей, так же переходя на «вы».
— А сейчас не желаю! — продолжил недовольно Урусов. — И прошу, более не надобно этих пошлых шуток на тему господ и их дворовых девок.
Пазухин сначала нахмурился, не понимая, что такого сказал Константину и отчего тот вдруг разозлился. Но затем поручика осенило.
— Ба! Да ты влюбился в эту маленькую прелестницу с фиалковыми глазами! — воскликнул ошарашено Сергей. — То-то я смотрю, ведешь ты себя с ней как-то странно. Все вокруг да около ходишь, вздыхаешь. Поди, понравиться ей хочешь? — ехидно закончил поручик.
Урусов резко остановился и, испепеляя Пазухина гневным угрожающим взором серебряных глаз, процедил:
— Я думаю, Сергей Романович, вы достаточно погостили у нас в имении. Прошу вас сегодня же покинуть мой дом.
— Вот как! — обиженно и зло сказал Сергей. — Правильно, надо такое сокровище держать подальше от любопытных глаз. Не думал я, что из-за какой-то дворовой девки ты дружбу нашу забудешь.
— Я все сказал! — отчеканил Урусов и один направился к дворцу.
Униженный поручик смотрел другу вслед и громко прокричал:
— Смотри, как бы кто другой не уволок твою девицу!
— Сегодня же! — не оборачиваясь, ответил ему князь.
На следующее утро, едва Груша около семи вышла из своей комнаты, она тут же наткнулась на Урусова. Князь стоял в коридоре у стены напротив ее двери и, казалось, специально ожидал ее появления.
— Доброе утро, Константин Николаевич, — почтительно сказала Груша, побледнев.
— Доброе, Грушенька, — ответил Константин так ласково, что девушка испуганно подняла на него глаза. Она хотела обойти его, но Урусов быстро приблизился. Загородив ей проход, он долгим пронзительным взором посмотрел на девушку и напряженно произнес: — Вы покатаетесь со мной верхом после завтрака?
Груша затравлено посмотрела на князя.
— Но я, наверное, буду нужна Татьяне Николаевне, — попыталась она придумать предлог.
— Я думаю, сестрица сможет немного побыть и без вас, — сказал властно Урусов, проворно схватив ее руку и склоняясь над девушкой. Он притянул ее кисть к своим губам и медленно страстно начал целовать пальчики один за другим. Поджав от досады губы, девушка думала только о том, как поскорее сбежать от него. Когда через пару минут Урусов выпрямился, Груша отметила, что в его глазах уже полыхал огонь. От его близости исходила такая страсть и угроза, что Груша похолодела. Отчего-то она вспомнила тот поцелуй в гроте. В ее голове сразу же возникла мысль о том, что на этой прогулке Урусов явно попытается вновь завоевать ее благосклонность и, может быть, снова захочет поцеловать ее. Оттого она безумно боялась ехать куда-либо с князем, но еще более опасалась его ослушаться.
— Но, — замялась она.
— Мне надо поговорить с вами о Татьяне, — заявил вдруг Константин.
— О княжне? — удивилась Груша и посмотрела в серые глаза, которые поглощали ее и завораживали.
— Да. Жду вас после завтрака на конюшне.
— Хорошо, — согласилась Груша. Константин немедля отпустил ее кисть и позволил уйти. Она, спотыкаясь о подол платья, устремилась к лестнице, чувствуя, как горят щеки.
Около десяти Груша, одетая в свою синюю амазонку, с перчатками в руках и без шляпки, спустилась с парадного крыльца и направилась в сторону конюшен. Как ни пыталась отсрочить время девушка, она понимала — далее тянуть опасно. Урусов мог разгневаться. Груша медленно приблизилась к конюшне и, отметив, что Урусова нет снаружи, несчастно вздохнула и открыла тяжелую дверь, заходя внутрь. Чуть поодаль, у первого стойла, она увидела Елагина и Агафью, которые стояли посередине прохода к ней боком и говорили на повышенных тонах.
