— Агафья, домовые девки за последний месяц уже полдюжины чашек из голубого сервиза расколотили! — раздраженно произнес Елагин, обращаясь к бабе. — Они что, аккуратнее убираться не могут?
— Андрей Прохорович, неужели я должна их наказывать за каждую чашку? — спросила Агафья недовольно.
— Вот именно! — произнес Елагин. — Так и скажи, что будут за каждую разбитую чашку в наказание работать на два часа дольше положенного, если продолжат колотить фарфор. У нас и так убытки возросли из-за падежа свиней, да и мельница почти месяц не работала, а этот фарфор безумно дорог. Где мне деньги брать на расходы?
— Уж это ваше дело, — пробубнила Агафья и перевела взор на Грушу, которая приблизилась к ним. Решив быстро сменить тему и закончить неприятный разговор с управляющим, Агафья спросила девушку: — Груня, ты, никак, верхом кататься?
Елагин тоже обернулся к девушке и прищурился. На Груше был кобальтовый костюм для верховой езды, который невероятно шел ей. Волосы, перекрученные наверху и собранные на затылке в хвост, красиво падали светло-медовым потоком на ее спину и плечи. Не успела Груша ответить, как из глубины конюшни раздался повелительный громкий голос Урусова:
— Грушенька, идите сюда!
— Извините меня, — произнесла она несчастно. Лишь на миг бросила печальный прелестный взор на Андрея и последовала в сторону Урусова, который в этот момент появился из-за угла с двумя оседланными лошадьми, пегой и вороной масти. Константин приблизился к девушке.
Нервно стуча концом плети по бедру, Елагин мрачным гнетущим взором наблюдал, как князь помогает Груше сесть в седло и услужливо оправляет уздечку пегой кобылы. Затем Урусов сам ловко запрыгнул в седло и пришпорил жеребца. Удерживая сильной рукой поводья лошади девушки, князь направил вороного к высоким дверям конюшни. Когда Урусов и Груша выехали на улицу, Агафья внимательно посмотрела им вслед и удивленно вымолвила:
— Вот это да! Неужели наш князь на Груню глаз положил?
— Ты помалкивай лучше! — одернул ее грубо Андрей. — Да занимайся своими делами.
Елагин быстро вышел из конюшни, чувствуя, что на душе стало невыносимо гадко.
Всю проселочную, а затем и лесную дорогу Груша напряженно скакала галопом вслед за Урусовым, стараясь не думать о том, что ей дико хочется сбежать от князя и броситься совсем в другую сторону. Гнетущее неприятное чувство не покидало девушку, и она нервно обдумывала как себя вести. Инстинктивно девушка чувствовала, что Урусов именно на этой прогулке явно намеревался получить от нее нечто большее, нежели простой разговор. И Груша нервно размышляла, как вежливо отказать князю в его притязаниях, чтобы не разозлитьего. Но внутреннее чутье так же подсказывало ей, что как раз сегодня все решится между ними и кончится ее спокойная жизнь. Поскольку отказать Урусову, не разозлив его, было невозможно.
Весь этот месяц Груша невольно отмечала все заигрывания Константина и видела его дерзкие темные взгляды. Она прекрасно понимала, что все его соблазнительные речи намекали на нечто большее. Она чувствовала, что Урусов не желал останавливаться на простом общении, ведь именно это отчетливо доказал его недавний поцелуй в гроте. Но Груша не жаждала этого повышенного внимания от князя. Константин Николаевич казался девушке невероятно взрослым, требовательным, надменным, развратным и искушенным мужчиной, и ее невинная, еще немного детская сущность противилась его близости и покровительству.
Урусов то и дело оборачивался, проверяя, не отстала ли от него девушка. Когда они приблизились к широкому руслу реки, которая делала большой поворот ниже по течению, образуя закрытый участок, Константин замедлил темп, переведя коня в иноходь. Груша тут же нагнала его и впервые за время поездки посмотрела ему в лицо. Светло-русые густые волосы князя чуть разметались по его широким плечам, лента, видимо, слетела с них во время бешеной скачки, а глаза потемнели и стали почти черными. Груше он показался неким незнакомцем. Выражение его лица было приветливым и взволнованным, взор — настойчивый, поглощающий — вызвал у нее нервную дрожь по всему телу, и она вновь ощутила неистовое желание сбежать.
Вежливо осведомившись у девушки, не против ли она прогулки у реки, и получив согласие, Урусов спрыгнул со своего жеребца и проворно приблизился к ее пегой кобыле. Груша, стараясь избежать его прикосновений, попыталась быстрее спуститься с лошади. Но князь уже оказался рядом, и его сильные руки, властно обхватив тонкую талию девушки, легко вытянули Грушу из седла, словно куклу, после чего он поставил ее на траву. Она тихо поблагодарила, невольно повернувшись к нему, и оказалась в шаге от Урусова.
— Румянец вам к лицу, моя милая, — глухо произнес Константин, лаская ее лицо взволнованным взором. Груше не понравилось это его выражение со словом «моя», потому что девушка совсем не считала, что она его. — Пройдемся вдоль берега? — спросил он.
— Как скажете, — вымолвила она, вздохнув. Урусов уверенно взял поводья обоих лошадей и повел их за собой. Они спустились к берегу. Груша шла рядом с ним, повернув лицо в сторону реки. Они шли молча, и эта гнетущая тишина уже начала нервировать Грушу. — Вы хотели поговорить со мной о Татьяне Николаевне, — напомнила князю она, чувствуя, что он не сводит взора с ее лица.
— Ах, да, — начал Урусов и притворно задумался. — Что же я хотел спросить на счет Татьяны? К сожалению, позабыл, — он немного помолчал и вдруг спросил: — Грушенька, вы читали «Евгения Онегина»?
— Читала, — ответила она. Его серебристые глаза заблестели.
— Как вам героиня романа, молодая Татьяна? Она все-таки смела, не правда ли?
— Да, — согласилась Груша, не понимая, зачем князь завел этот странный разговор.
— А вы бы смогли первой признаться мужчине в любви, как она? — вдруг спросил князь проникновенно. Груша, невольно повернув к нему лицо, тут же столкнулась со сверкающим пронизывающим взором. Вот именно этого она и боялась. Он вновь начал говорить с нею этими своими двусмысленными фразами, за которыми явно угадывался темный интерес. Груша проворно отвернулась и вновь зашагала по берегу. Не мигая, смотря перед собой, он начала лихорадочно размышлять, что ей ответить князю.
— Я не поняла вашего вопроса, — ответила она, сделав вид, что не чувствует сути его намеков.
— Если бы вам нравился мужчина… Вы смогли бы ему сказать об этом открыто? — повторил свой вопрос Константин.
— Наверное, да, — ответила Груша.
— Почему же тогда вы так нерешительны?
— Но отчего вы взяли, что мне кто-то нравится? — вымолвила Груша напряженно.
— А разве это не так? — удивился князь.
— Нет, — коротко ответила девушка, стараясь не смотреть на него и чувствуя, как щеки просто пылают от стыда и неловкости. Она прибавила шаг, Константин тоже устремился за ней. Он любовался длинными локонами девушки, собранными в хвост, и падающими на бархатную ткань костюма. Поравнялся с ней и повелительно удержал девушку за локоть. Груша вынуждено повернулась и увидела волнение на его лице.
