— Я хочу знать, отчего же нет?! — процедил он, сжимая второй кулак от негодования, чувствуя, что еще ни одна женщина так не унижала его.
— Я не люблю вас, — ответила Груша, смотря в его ледяные, полыхающие злостью серебристые красивые глаза. — И любовницей вашей не буду, простите…
Груша это сказала так чисто, невинно и просто, что Урусов похолодел, чувствуя себя по сравнению с этой юной девушкой развратным, старым и смешным. Он предлагал ей шикарную жизнь рядом с ним, а она говорила о какой-то там любви? Любви, которой не существовало в этой прагматичной жизни, как считал Константин. Видимо, она была еще настолько юна и неопытна, что даже не понимала, что все покупается и продается. Что все люди ищут, где лучше и выгоднее. А эти слюнявые сказочки про любовь были лишними в этой жизни, думал Урусов. Но, видя в ее глазах решимость, он отчетливо осознал, что Груша искреннее верит во все эти романтичные истории. От злости и досады Урусов окончательно потерял голову и, придвинувшись к ней вплотную, угрожающе склонился и процедил:
— Однако вы глупы…
В следующий миг князь развернулся и, быстро подойдя к своему вороному жеребцу, проворно вскочил в седло и, более не обернувшись на девушку, галопом ускакал прочь. Только после того, как его высокая фигура скрылась за зеленым выступом реки, Груша облегченно вздохнула. Аккуратно вставив ногу в стремя, она умело села в седло и, пришпорив кобылу, поскакала в направлении усадьбы.
Константин стремительно спешился и, небрежно кинув поводья конюху, направился во дворец. Его злость не только не утихла от дикой скачки, а лишь сильнее возрастала с каждой минутой.
Еще с детства Урусов ни в чем не знал отказа. Слово «нет» было не для него. С самого рождения, обожаемый родителями, он привык, что все его желания выполнялись незамедлительно. Его матушка, очень рано родив его, почти в семнадцать, долгое время не могла более забеременеть. Затем лет через пять она вновь родила мальчика, но тот в скорости умер. Несколько лет Константин был единственным ребенком у четы князей Урусовых. Оттого пригожий с детства, сильный, дерзкий, здоровый, озорной он был любимцем родителей. Все шалости сходили ему с рук, все, чего желал, он непременно получал. Родители лишь умилялись ему, радовались его умениям в науках, которые он осваивал с многочисленными гувернерами, а затем восхищались его успехами в учебе в кадетском корпусе. Чуть позже молодой князь захотел воевать, и, как ни противилась этому его матушка, все же она не смогла отказать обожаемому Костеньке и в этом, и Урусов практически семь лет провел в армии. В это время его матушка, будучи уже дамой за тридцать, родила Татьяну, и внимание и любовь родителей немного переключились на дочку. Уйдя в отставку, Константин захотел поехать жить за границу, и родители, которые не чаяли в нем души, позволили.
Чуть позже, когда Урусов возмужал, обожание семьи сменилось поклонением девиц и дам. Женский пол обожал молодого князя, считая его эталоном мужской красоты и стати. Галантные манеры Константина вкупе с хорошо подвешенным языком и некой дерзостью не оставляли равнодушной ни одну женщину. Стоило Урусову намекнуть на свои чувства, как дамы первыми признавались ему в симпатии. Молоденькие вдовы-дворянки, фривольные красавицы при дворе и даже некоторые девицы, которые не сильно берегли честь до свадьбы, с удовольствием покорялись и падали в его объятья. Ни за одной женщиной Константин не волочился более двух недель. Правда, за одной французской герцогиней ему пришлось ухаживать чуть дольше. Но когда Урусов наконец оказался в ее постели, герцогиня призналась, что с первой встречи он понравился ей и она всего лишь вызывала к себе интерес, поэтому так долго и держала его на расстоянии. Спустя пару недель Константин без сожаления оставил французскую аристократку, жалея о том, что потратил больше времени на уговоры, чем на саму страсть, которая выдохлась так быстро.
Константин получал всех женщин, которых желал. И теперь холодный отказ Груши поверг Урусова в странное оцепенение и вызвал нервное расстройство. Князь не понимал, отчего получил отказ. Ведь непременно он выбирал женщин, а не они его. И не просто выбирал, а предпочитал для своего удовольствия лучших и красивейших представительниц прекрасного пола. Так как Урусов считал себя невероятно привлекательным и желанным для любой. И отчего Груша не захотела близости с ним, он не мог понять. Еще ни за одной женщиной он так долго не ухаживал. Ни один его роман не длился более месяца. Но с этой крепостной девкой все выходило как-то не так. Весь этот долгий май он думал об одном, что как только заполучит Грушу в свою постель и, естественно, через пару недель охладеет к ней, с удовольствием отошлет ее работать на кухню. Вот тогда эта девица заплатит за все его мучения и терзания. Но Груша повела себя совершенно не так, как он предполагал. Константин чувствовал, что как раз она выиграла эту партию, оставив его с носом. А Урусов не привык проигрывать женщинам.
Унижение, злость и досада овладели сердцем князя. И сейчас он чувствовал себя до крайности погано, осознавая, что еще никогда в жизни он не хотел так сильно заполучить желаемую женщину, и никогда так остро не понимал, что это ему не удастся. Не зная, как вести себя в подобной ситуации, Константин впал в какое-то злобное бешенство. Уже приблизившись к дворцу, он наконец придумал наказание для этой наглой девки, которая осталась холодна к его страсти.
Подойдя к парадному входу, Константин окликнул Агафью, которая спускалась с крыльца.
— Немедля позови ко мне Андрея Прохоровича. Я буду в кабинете, — распорядился князь.
— Слушаюсь, барин, — ответила Агафья и проворно засеменила в сторону рабочего дома.
Урусов, перепрыгивая через ступеньки, влетел во дворец и устремился в свой кабинет. Даже не закрыв дверь, он стремительно приблизился к тайнику, вмурованному в стену за картиной, и, умелым движением открыв потайной механизм, распахнул шкафчик. Порывшись в бумагах, он нашел нужный документ и, вытянув его из тайника, устремился к своему столу. Там князь проворно зажег свечу и, свернув документ вчетверо, подставил бумагу на съедение огню. Видя, как пламя пожирает темные строки, Константин ощутил мрачное удовлетворение. Эта была вольная грамота Груши, приготовленная еще его матерью, но не подписная. Константин откладывал это на потом, а сейчас почти со злорадством наблюдал, как бумага, которая была так важна для этой гадкой девки, рассыпается пеплом.
Груша, отдав поводья пегой лошади Степану, вошла во дворец. Нервно сжимая в руке перчатки, девушка направилась в комнату к княжне Татьяне. После того, что случилось у реки, Груша понимала, что более медлить нельзя и надобно попросить защиты у княжны от домогательств Урусова. Зайдя в розовую спальню Татьяны, Груша с удивлением обнаружила, что княжна собирает чемоданы.
— Вы уезжаете? — удивилась Груша.
— Ах, это ты? — холодно заметила княжна и обернулась. — Да. Еду в Петербург к Разумовским.
— Мне тоже следует поехать с вами? — спросила с радостью и каким-то воодушевлением Груша, горя огромным желанием удалиться из поместья и избавиться от преследований князя.
