Груша проворно закончила мыть ковш и, зачерпнув из большого чана воды, налила ее в самовар, поставив тот кипятиться. Затем направилась к шкафу, где стояли крупы. Матрена так и сидела на стуле и терла ноющую ногу.
— Но, скорее всего, князь раньше полудня не проспится, — добавила кухарка. Груша достала большую миску и небольшой холщовый мешок и начала сыпать муку в миску. — Ох и побегали мы с ним этой ночкой-то!
Насыпав нужное количество муки для теста, Груша поставила муку на стол и удивленно обернулась к пожилой женщине. Видя интерес девушки, Матрена поморщилась и, сонно зевнув, произнесла:
— Полночи спать его не могли уложить…
Груша вновь отвернулась и направилась в кладовку. Взяв шесть яиц, она вернулась в кухню и начала вбивать яйца в муку.
— Что так? — спросила Груша.
— Дак, напился вчера до чертиков, — объяснила Матрена. — Уж полночь была, когда я вышла на двор опорожниться, в том месте, где пруд то у нас. Дак слышу, в заводи-то этой кто-то плескается. Думаю, и кому это ночью плавать вздумалось? Спустилась поближе-то к пруду и вижу: князь то наш, одетый в одну рубашку и штаны, почти по пояс в воде стоит и тину со дна пруда поднимает и перебирает. Я его спрашиваю: «Что это вы там делаете, Константин Николаевич?» А он мне: «Русалку ищу…» А язык-то у него заплетается. Ну, тут я и смекнула, что он, наверное, пьяный и не соображает, что делает. Я ближе подошла, а от него так и разит водкой. Я ему говорю, пойдемте в дом, а он ни в какую. Говорит, пока русалку не найду, не сдвинусь с места. А сам-то еле на ногах стоит. Ну, пришлось Луку с Фомой будить, чтобы его из заводи то этой вытащили. Упадет еще да утопнет. Я-то его тушу не смогу одна вытянуть. Дак, Константин Николаевич ни в какую не хотел вылезать. Давай драться с Фомой-то. Вроде пьяный, а силищи-то как у борова. А еще и выше то Фомы на целую голову. Ладно, Лука со Степаном помогли, а то бы он Фому пришиб. В общем, только часам к двум ночи и приволокли его в спальню. Так он все время кричал, подавай, дескать, ему какую-то русалку, да и все.
Груша молча месила упругое тесто и не смотрела на Матрену. Этот рассказ ей совершенно не нравился.
— А ты не знаешь, что за русалка-то? — спросила пытливо Грушу кухарка.
— Мне откуда знать? — буркнула девушка и еще яростнее начала мять тесто.
— Я подумала, может, знаешь. Ведь ты допоздна с ним в гостиной пробыла вчера.
Груша молчала, чувствуя, что все эти попытки сбежать от князя добром для нее не кончатся.
— Доброе утро, — раздался позади женщин приятный баритон.
Грушенька резко обернулась к двери и удивленно подняла глаза на вошедшего. Андрей собственной персоной, какой-то мрачный и невозможно желанный, стоял на пороге кухни.
— Доброе утро, — пролепетала Груша смущенно и, замирая от радости, повернулась к Елагину, совсем забыв про тесто, которое месила.
— Здравствуйте, Андрей Прохорович, — выпалила Матрена, проворно вскакивая на ноги. — Вы когда приехали? Не видела я что-то.
— Вчера, поздно вечером, — буркнул Андрей, проходя в кухню. Как-то не по-доброму глядя на Грушу, молодой человек уселся на лавку, что была ближе всего к плите и к кухонному столу, у которого замерла девушка. Невольно Груша заметила мрачный и гнетущий взор Елагина, которым он окинул ее.
— Вы, никак, завтракать пришли? — услужливо протараторила Матрена, быстро ставя перед Елагиным тарелку. — Так я немедля булочек да мяса холодного достану. А то мы еще ничего не состряпали.
— Если подождете, Андрей Прохорович, я блинов еще испеку. Минут через десять готовы будут, — произнесла тихо Груша, повернувшись к нему. — Будете?
— Что же это вы, Аграфена Сергеевна, блины никак стряпать научились? — ехидно спросил Елагин, сверля ее темным взглядом.
— Научилась, да еще как, — тотчас подхватила Матрена, возвращаясь из кладовки и ставя перед Андреем тарелку с булочками, мясом и вареньем. — Такие у нее блины знатные получаются, как будто всю жизнь их стряпала.
Груша быстро вымыла руки и начала замешивать легкое тесто для блинов. Матрена тоже занялась своими делами. Елагин молча сидел на лавке, даже не притрагиваясь к еде, стоявшей перед ним. Он не спускал тяжелого взора со спины Груши, следя за каждым ее движением. Уже через пять минут девушка начала печь блины, и по кухне разлился вкусный запах ее стряпни. Груша, стоявшая боком к молодому человеку, то и дело тайком бросала на Андрея долгие взоры. Ей очень хотелось заговорить с Елагиным и спросить, как у него дела. Все-таки они не виделись более десяти дней. Но молодой человек упорно молчал, хмуро исподлобья смотрел на нее и, похоже, не хотел заводить разговора. К тому же по кухне сновала кряхтела Матрена.
— Ох, где же девки? — между прочим заметила кухарка. — Уже семь доходит, неужто все еще спят? Так я ничего не успею без них. Пойду схожу за ними, — произнесла она и, сняв передник, направилась прочь из кухни.
Как Груша и обещала, уже через пять минут она поставила перед Елагиным тарелку с тремя блинами. Ласково улыбнувшись молодому человеку, она сказала:
— Попробуйте, Андрей Прохорович, вам понравится.
Елагин окинул кислым взглядом блины и, вновь вперив свой темный взор на Грушу, что стояла рядом, проворчал:
— За то время, что меня не было, вы, Аграфена Сергеевна, только блины научились стряпать, или еще какие науки постигли?
— Еще суп и пироги. Ох, простите! — воскликнула Груша, вспомнив про очередной блин на сковороде. Она проворно отвернулась и вновь подошла к плите. Сняв блин и ловко налив другой, она вдруг услышала его голос, уже рядом с собой.
— А я думал, что еще научились господ по вечерам ублажать, — заметил он глухо.
Груша резко обернулась. Андрей стоял уже в шаге от нее, и его темный, неприятный взор пронзал ее насквозь.
— О чем вы говорите? — опешила Груша от его слов.
— О том, чем вы по вечерам с князем в гостиной занимаетесь. Срам один! — произнес он уже зло, придвигаясь к ней вплотную и наклоняясь. Груша, окончательно растерявшись и не понимая, о чем говорил молодой человек, удивленно пролепетала:
— Ничего мы не делали.
— Как же! — выпалил раздраженно Елагин, — Я думал, вы другая! Не как все! А теперь вижу, что вы всего лишь девка блудливая, которая так и жаждет в постель к князю прыгнуть!
Груша охнула от его оскорбительных слов. В следующий миг она взметнула руку к его лицу и звонко ударила маленькой ладошкой по щеке. Темная борода Елагина смягчила удар. Девушка отчетливо увидела, что Андрей побледнел, явно не ожидая от нее пощечины. Не в силах более выносить его укоряющий и бьющий взор, девушка резко отвернулась и принялась наливать тесто на очередной блин. Она не могла понять, отчего Елагин только что оскорбил ее, ведь она всегда считала Андрея вежливым и учтивым молодым человеком.
— Я смотрю, ты тут совсем осмелела, — процедил Елагин с досадой, переходя на «ты». Груша замерла, услышав, что впервые Андрей обратился к ней так. Сердце болезненно сжалось. Именно так Урусов, когда разозлился, перешел на «ты», и так отныне Елагин, видимо, решил обращаться к ней, не считая ее достойной уважения. Ощущая, что молодой человек стоит за ее спиной и явно жаждет продолжения этого неприятного разговора, Груша трясущимися руками сняла со сковороды блин и начала наливать другой. Она так жаждала увидеть его, так хотела остаться с ним наедине и поговорить, как тогда, в саду, испекла ему блины от всей души и хотела порадовать. А он отчего-то начал обижать ее. — Что, думаешь, князь заступится за тебя, оттого и руки распускаешь? — прохрипел в бешенстве Елагин, распаляясь все сильнее, наклоняясь к ее ушку.
