Долго лежала Прасковья с открытыми глазами и мечтала о том, что вот теперь, после этого плотского акта любви, Елагин уж точно женится на ней. Он так жарко целовал ее и ласкал, что она отдалась ему со всей страстью, на которую была способна. Она старалась не думать о том, что Андрей был сильно пьян, как и всю последнюю неделю, и жалела только об одном, что еще два года назад потеряла девственность с одним кучером из соседней деревни, в которого была тогда влюблена. Девушка размышляла о том, что, если бы в эту ночь она отдала свою чистоту Елагину, он бы непременно оценил это. Она повернула лицо к спящему молодому человеку, рассматривая его приятное мужественное лицо. Андрей вдруг перевернулся набок, обнял подушку и пронзительно, с мукой в голосе прошептал:
— Грушенька, девочка моя…
Проша напряглась и тут же застыла от неприятного озноба, который пробежал по ее спине. Слова Елагина больно резанули по душе. Отвернувшись от молодого человека и уткнувшись в подушку, она тихо заплакала. И не заметила, как сморил сон.
Проснулась она неожиданно, уже на рассвете, оттого, что молодой человек, лежащий рядом, заворочался. Повернувшись к ней, Елагин невольно обнял ее и чуть притянул к себе, открыв глаза. Его взор, мутный и неосознанный, остановился на бледно-зеленых глазах Прасковьи с рыжими ресницами и бровями и ее темно-русых распущенных волосах. Он напрягся, и его взгляд изменился, став холодно-печальным. Елагин тут же вспомнил, что произошло ночью — в пьяном угаре он поддался на ласки Проши и овладел ею. Но Андрей с горечью отчетливо понимал, что особого желания не испытывал ни вчера вечером, ни сейчас.
— Доброе утро, Андрюша, — как-то чересчур ласково и зазывно проворковала девушка и приникла к его широкой груди.
Елагин проигнорировал ее слова и, тяжко выдохнув и быстро убрав ее руку, которая ласкала его плечо, встал на ноги. Медленно направившись к умывальнику и, ощущая, что голова раскалывается от чрезмерно выпитого спиртного, а на душе безумно гадко и пусто, он начал умываться холодной водой, стараясь прийти в себя.
— Ты бы, Прасковья, шла к себе, а то увидят тебя, — холодно заметил Андрей, бросив ей через плечо.
— И что, что увидят? — как-то нагло заметила она, приподнимаясь на локте.
— Неприлично это. Не женаты мы еще, — сказал наставительно Елагин, уже смывая мыло с лица и шеи.
— Конечно, если бы разлюбезная Грушка в вашей постели лежала, вы бы, Андрей Прохорович, наверняка не стали выгонять ее! — вдруг прошипела Проша злобно.
— Что? — опешил он и обернулся.
— А то, что знаю, о ком вы мечтаете! Слышала я все теперича ночью! — выплюнула она, заводясь и садясь на постели. — Но не полюбит она тебя никогда, потому как денег у тебя нет! И беден ты, словно мышь церковная.
— Что ты несешь?! — выпалил уже зло Елагин, осознавая, что все слова Проши — чистая правда.
— А то! Князь-то ее драгоценностями и подарками каждый день осыпает. Вот Грушка и рада-радешенька с ним быть, как же не любить-то ей князя. А с тобой она никогда не будет, ибо взять с тебя нечего!
— Замолчи! — проревел уже в бешенстве Елагин и, сжав кулаки, угрожающе приблизился к девушке. Лишь одна мысль о том, что Грушенька может полюбить князя и остаться с Урусовым, а не с ним, Андреем, мгновенно заполонила темным мраком его сознание. Все черные, кровожадные мысли, которые накануне кружили в его голове о том, чтобы убить Урусова, вмиг завладели сознанием. Нечто звериное проснулось в его существе, и он задрожал от дикого бешенства.
— А не замолчу! — выпалила нагло Проша. — Тебе-то Грушка только глазки строила да попользовалась тобой, так как нравится ей, когда за ней кто-нибудь увивается. А как выбирать, так она не дура, сразу разглядела, что с князем-то ей лучше во дворце жить! А на твои вздохи она тепереча смеясь смотрит!
Елагин, уже окончательно рассвирепев от слов Прасковьи, накинулся на нее и со всей силы наотмашь ударил по лицу. Она отлетела на его подушку, взвизгнув от боли. А молодой человек, окончательно потеряв разумные мысли, наклонился и вновь больно ударил ее в плечо. Хмельной дурман еще не выветрился из его головы, превратив Елагина в бесчувственное чудовище с дикими животными инстинктами.
Проша закричала от ужаса и боли, закрываясь от него руками и боясь, что он снова ударит. Уже через минуту в комнату влетел Федор, комната которого находилась по соседству, и округлившимися глазами увидел, как Елагин в очередной раз поднял руку. Федор подскочил к Андрею и схватил его за плечо, оттащив от Проши. В этот миг в комнату ворвались еще два мужика, и только с их помощью удалось скрутить Елагина и оттащить от кровати.
— Вы что, Андрей Прохорович?! Что вы делаете?! — возмутился один из мужиков. Проша, скуля и прижимая ладонь к опухшей губе, из которой текла кровь, вновь села на постели, не понимая, отчего Елагин вдруг, словно зверь, набросился на нее. Чувствуя, что ее плечо дико болит от мощного удара его кулака, она несчастно смотрела на Андрея, которого с силой удерживали трое мужиков, чтобы он вновь не кинулся на нее.
— Пусть убирается из моей комнаты, потаскуха! Иначе пришибу ее насмерть! — выпалил с угрозой в голосе Елагин. После его слов девушка сжалось всем телом и медленно слезла с кровати. Оглядываясь на невменяемого Андрея, она, всхлипывая, подобрала свою одежду и понуро поплелась к двери.
Войдя в просторный зал Большого Петровского театра под руку с Константином Николаевичем, Груша почувствовала, как взгляды изысканной московской публики устремились в их сторону.
Урусов, одетый в белый сюртук с бриллиантовыми пуговицами, в белый расшитый золотом жилет, белоснежную рубашку и черные брюки, медленно прошел со своей спутницей в центр залы и остановился около окна. Константин — высокий, статный, невозможно красивый, со светлыми волосами, темными бровями, высокими скулами и серебристыми глазами — вызвал у многих женщин благоговейный трепет.
На Груше было бархатное платье цвета граната, белые перчатки и рубиновый гарнитур, состоящий из шикарного колье, длинных каплеобразных серег, а также браслета. Женщины с недовольством, а мужчины с повышенным интересом рассматривали невообразимо красивую крепостную, более похожую на ведьму, чем на простую женщину. Ее прекрасное лицо, светло-медовые длинные волосы, совершенная фигура в открытом дорогом платье и чарующие глаза ярко-аметистового цвета казались не произведением Всевышнего, а даром нечистого. Но вся эта враждебно настроенная и завистливая публика не могла не признать того, что Урусов и Груша составляли великолепную пару, внешне невероятно подходящую друг другу по красоте и грации.
Не прошло и четверти часа, как к Урусову приблизились двое: молодой невысокий мужчина и усатый стареющий щеголь.
— Добрый вечер, князь, — галантно поздоровался молодой дворянин и впился алчным взглядом в Грушу. — Вы представите нам свою спутницу?
Девушка, увидев темный неприятный взор невысокого незнакомца, опустила глаза и сильнее прижалась к Константину.
