— И где ты шатался всю ночь? — спросила Жанна, поморщившись. — В каком притоне ты был?
— Не начинайте снова, тетушка, — отмахнулся от нее Павел.
Павел встал и, шатаясь, подошел к графину с водой. Осушив фужер, он стянул рубашку и направился в ванную. Жанна последовала за ним.
— Когда кончится твое пьянство? После того, как Луиза уехала, ты ведешь себя просто аморально, — добавила она строго, наблюдая за тем, как он умывается. — Ты должен поехать за Луизой!
— Никуда я не поеду, — процедил Павел, вытирая лицо полотенцем. — Она сама все решила и пусть живет, как хочет. Я не буду бегать за ней, как мальчишка.
— Неужели ты не осознаешь, что это ты виноват в ее отъезде? Ты безобразно обращался с ней. Постоянно оскорблял ее. Неудивительно, что он сбежала от тебя — неотесанный медведь.
— Я попросил у нее прощения, — произнес глухо Павел, войдя обратно в спальню и стягивая сапоги. Жанна следовала за ним.
— А она?
— Да поймите вы, тетушка, что ей все равно! Ей наплевать на меня! — взорвался Павел и гневно посмотрел на Жанну.
— Это не так! — сказала Жанна. — Она любит тебя!
— Вы заблуждаетесь! Она сказала, что будет счастлива, когда избавится от меня.
— Луиза — единственная женщина, которая сможет удержать тебя на долгое время, — печально заметила Жанна Павел, молча, натягивал чистые панталоны. Графиня наставительно продолжала. — И эти твои похождения. Когда это закончится? Последний месяц ты меняешь женщин, как перчатки. Сначала была де Лораге, на прошлой неделе — Лаура де Вивон, вчера в парке я видела с тобой Жанну Лазиньяк. Еще и эта Шарлотта постоянно надоедает мне визитами. Я знаю, что она хочет вновь сблизиться с тобой. И что они находят в тебе? Не понимаю! Если ты не прекратишь этот разврат и ночные пьянки я буду вынуждена отказать тебе в проживании в моем доме.
— Мне порой кажется, тетушка, — произнес Павел недовольно и посмотрел на графиню. — Что вы любите Лизу больше чем меня, вашего племянника.
— Это так! Не буду скрывать. Разве ее можно не любить? Она ждет твоего ребенка. И я считаю, что твой долг поехать за ней.
— Что? — опешил Павел и обернулся к графине. Его взор яростно впился в лицо тетки.
— Правда, она просила ничего тебе не говорить. Но я думаю, пришло время тебе все узнать. Луиза ждет твоего малыша.
— И, как давно вам это известно? — глухо спросил Корнилов.
— Она рассказала мне обо всем, еще в начале мая. Сейчас, наверное, уже пятый месяц сроку…
Павел безразлично взирал на осенний цветной пейзаж за окном кареты. Сентябрь раскрасил всю листву в насыщенные рыжие и красные оттенки. Он ехал в Петербург, до которого оставалась одна сотня верст. Париж, со всем своим весельем, развлечениями и красавицами до тошноты опостылел ему. Он не чувствовал в этом французском городе души. Вино уже не пьянило его достаточно, чтобы забыться, развлечения наскучили, а любовь казалось пошлой. Так бывает когда долгое время ты не чувствуешь свое сердце, и твои поступки не затрагивают душу. Ибо телесное всегда приедается, а на смену веселью приходит пустота.
В тот день, когда тетка рассказала ему о том, что Лиза тяжела от него, Корнилов впал в какое-то возбужденное тревожное состояние. Он прекрасно знал, что после отъезда Лизы Самойлов уехал из Парижа уже в следующем месяце. И в настоящее время в Петербурге домогался ее, видимо, уже открыто. И Павел, пытаясь заглушить в себе эти траурные думы, беспробудно пил и развратничал. В то утро, после разговора с графиней, он метался по дому не находя выхода из сложившейся ситуации, ибо понимал, что судя по срокам, это был именно его ребенок. Эта непокорная сирена, которую он обожал, желал, любил — ждала от него ребенка. Он понимал, что должен, немедленно, ехать за ней. Ведь, теперь, судьба вновь предоставила ему возможность вернуть Лизу, образ которой постоянно стоял перед его взором. Все-таки, ребенок должен был сблизить их. Но одно терзало его — отчего Лиза сама не сказала ему ничего? Отчего она скрыла от него свое положение?
Уже вечером он написал голубиное послание князю Горчакову, с просьбой отпустить его в Россию. Через неделю пришел ответ, что Корнилов более не нужен в Париже и может отправляться домой. Наскоро собрав вещи, в ту же ночь, как был получен ответ от Алексея Ивановича, Корнилов отправился в дальнюю дорогу.
Санкт-Петербург. особняк Арсеньева,
1815 год, Сентябрь, 17
Лиза перевернула очередную страницу модной книги, которую нынче читал весь Петербург. Однако, сюжет романа не сильно занимал ее. Она лишь пыталась убить время, пока спал Витюша. Звонко пробили каминные часы, отсчитав два удара.
Вдруг из парадной послышался шум. Прежде, чем Лиза успела что-то понять, дверь в гостиную резко отворилась. На пороге появился дворецкий Демьян.
— Барыня, к вам… — не успел выговорить лакей, так как, оттолкнув его в сторону, в небольшую гостиную влетел Корнилов.
— Пошел вон! — приказал Павел лакею. Но лакей вопросительно смотрел на Лизу и не собирался уходить. — Пшел вон, я тебе сказал! — уже прикрикнул на него Корнилов.
Лиза, опешив от такого неожиданного появления в своем доме молодого человека, на миг потеряла дар речи. «Когда он вернулся в Петербург? — пробежали мысли в голове Лизы. — И зачем он явился к ней в дом, когда как ей казалось, они все выяснили еще в Париже несколько месяцев назад».
— Ступай, Демьян, — кивнула Лиза, вставая с диванчика. Дворецкий вышел за дверь. Павел же, сделав несколько шагов к молодой женщине, остановился. Его дорожный пыльный плащ, наводил на мысль о том, что он только приехал и еще не успел переодеться. В руке у него была лошадиная плетка. Корнилов цензорски оглядел молодую женщину, отметив, что ее лимонное платье под грудью собиралось, а далее спускалась свободно. Ее округлившийся живот был виден очень хорошо. Павел уставился бесцеремонным взглядом на ее выпуклость под высокой грудью.
— Многоуважаемая, Лизавета Андреевна, как давно мы не виделись! — начал Павел каким-то язвительным неприятным тоном. Она прекрасно знала, что когда он называл ее по-мужицки «Лизавета» то хотел задеть ее.
— Господин, Корнилов, вы не в Париже? — театрально парировала она холодновато, своим обращением сразу устанавливая между ними дистанцию. Она отметила, что молодому человеку, это явно не понравилось, и он свел брови к переносице.
— Как видите, нет. Я вернулся в Россию, едва узнал о вашем коварстве! — процедил он.
— Я не понимаю о чем вы?
— Не понимаете? — уже громче заявил Павел и сделал шаг к ней. — А эта беременность?
— Не подходите! — холодно остановила его Лиза.
Корнилов остановился. На его скулах заходили желваки. Он начал нервно стучать плеткой по своему бедру.
— Вы ничего не сказали мне. А теперь, видимо, хотите выставить меня последним подлецом? Вы ведете со мной какую-то непонятную игру, — заявил он сквозь зубы. Глаза его зло сверкали.
