Павла раздирали противоречивые чувства. В этот миг, когда его взор пожирал стоявшую перед ним Лизу, Корнилова переполняло страстное дикое влечение к этой женщине. Он бешено неистово хотел притиснуть ее к себе, усыпать ее всю безумными поцелуями, подчинить ее вновь своей страсти, завладев ее прелестным телом. Но, в то же время, с этим округлившимся животом Лиза казалась ему беззащитной и невинной. В этот миг ему хотелось взять ее на руки и укрыть от всех невзгод. Ее пикантное положение, вызывало в его душе невероятную нежность, которую он никогда раньше не испытывал к ней. Ему хотелось провести рукой по ее животу и «Нет! — остановил себя Корнилов. — Она не хотела, чтобы я знал о ее беременности, она не хочет быть со мной!» — подумал Павел распаляясь. Он вновь начал впадать в неистовство от ее коварства и игр, которые она вела с ним.
— Я не понимаю, что вы хотите от меня? — спросила она, поджав недовольно губы.
— Я хочу знать, — сделал выпад он. — Отчего, вы скрыли от меня свое положение? Вы хотели шантажировать меня?!
— Шантажировать? Но как?
— Шантажировать этим ребенком! И выставить меня подлецом, который бросил женщину в положении!
— Я и не думала об этом. И никогда бы не стала простить вас ни о чем.
— Вот в этом и игра. Я не могу ее понять. Неужели вы не хотите, чтобы я взял вас замуж? Или хотя бы заплатил вам за ваше молчание о том, что ребенок мой?
— Нет, — твердо ответила Лиза.
Он смотрел на ее прелестные черты. Глаза ее были холодны и смотрели поверх его головы. Он сжал кулак. «Значит, она не хотела за меня замуж!» — подумал в бешенстве он.
— Я не верю вам! — проклокотал Корнилов.
Она старалась не смотреть в его перекошенное от злобы лицо. Ей было неприятно и больно от его слов, и она еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Лиза не понимала, зачем он пришел и зачем вновь изводил ее своими словами. Именно в этот момент, что-то надорвалось в ней, и она решила рассказать Корнилову всю правду. Как она устала скрывать от него все. И теперь, ей безумно захотелось, чтобы он узнал все!
— Мне ничего не надо от вас, сударь, — ответила она жестко. — И это правда. Когда я носила под сердцем первого вашего сына, я ничего не просила у вас. И, нынче, я не намерена этого делать!
— Первого моего сына? — опешил Корнилов. Его сердце сжалось от предчувствия нового удара. — Объяснитесь!
Лиза выдержала долгую гнетущую паузу, во время которой Корнилов просто испепелял ее взглядом горящих глаз.
— Неужели вы думаете, что отец Витюши мой покойный муж? — сказала она, растягивая каждое слово. — Арсеньев даже ни разу не прикасался ко мне! Он был так стар, что едва доходил до кровати, как тут же засыпал.
Когда смысл слов дошел до Павла он смертельно побледнел и ощутил, что ему трудно дышать.
— Вы лжете, — выдохнул он срывающимся голосом. Он начал нервно дергать свой красный вычурный галстук, обмотанный вокруг шеи, пытаясь развязать его.
— Мой сын родился в начале мая тринадцатого года. И коли вы умеете считать, он был зачат в августе двенадцатого. Проверьте метрические книги. И вы убедитесь, что я говорю правду. Он похож на вас.
— Ваш сын не может быть моим… — прошептал, словно безумный, Корнилов, чувствуя, что если все это правда, то значит уже много лет, у него был сын, наследник, его продолжение. Маленький человечек, которого он мог бы защищать, воспитывать и оберегать. — Я не верю, что все эти годы вы молчали об этом! — наконец вынес вердикт он.
— Я молчала, ибо Арсеньев был жив. Я не хотела, чтобы малыш с рождения получил клеймо незаконнорожденного. Только ради Витюши…
— Вы, гадкая интриганка, отчего вы говорите мне все это, только сейчас?! — выпалил он в запале. — Зачем вы рвете мне сердце?! Я чувствую, что вы лжете… это не может быть правдой…
— Конечно, я лгу! — выпалила она в сердцах. — Так же лгу, как и тогда, когда доказала вам свою чистоту в первый раз у реки.
— Замолчите! — взорвался он.
Лиза чувствовала, что еще немного, и она расплачется. Но она не хотела, чтобы он видел ее слезы. Ей стало душно. Ее голова закружилась.
Павел видел, что с ней, что-то не так. Она была сильно бледна. Но его пожирали дикие буйные мысли о том, что многое годы она скрывала от него правду и, видимо, намеренно делала все эти годы из него дурака. Она скрывала, что родила его сына. И, сейчас, вновь хотела скрыть свое положение от него. И, по всей видимости, не собиралась ставить его в известность о том, что вновь беременна от него. Это до крайности взбесило Корнилова, так как он ощущал, что она совсем не хочет быть с ним, раз постоянно скрывает от него его же детей. «Она от него ничего не хочет и не просит! — думал он. От этой мысли Павел потерял последние капли самообладания. — Тем хуже для нее! Сейчас, я ей покажу, как пренебрегать мною!»
— А это дитя? — он указал на ее живот плетью. — Надо еще проверить мой ли это ребенок! — процедил Корнилов сквозь зубы, пожирая глазами ее хрупкую фигурку. Лиза ахнула, от его гадких слов.
— Как вы смеете, так оскорблять меня! — прошептала она с надрывом в голосе.
— Я не знаю, с кем вы утишались после того как покинули Париж, — продолжал зло Павел, прекрасно зная, что ребенок от него. Ибо он давно все просчитал и те два месяца, когда она могла зачать по срокам, он находился неразрывно рядом с ней.
— Я прошу, вас уйти, — прошептала она, бледнея. — Или мне придется позвать слуг.
— Зовите! — не унимался Корнилов.
Лиза не могла более это выносить. Надо было закончить этот ужасный разговор.
— Как бы я хотела, чтобы это дитя и в правду было не от вас! — прошептала она сдавленным голосом. Ее глаза горели темно-зеленым пламенем. — Алексей Григорьевич намного лучше вас! Как бы я хотела, чтобы он был отцом моих детей! — Лиза уже не могла остановиться.
От ее слов у Корнилова потемнело в глазах. Имя давнего соперника подняло в душе Павла дикую неуправляемую бурю. Он в бешенстве бросился к Лизе, подняв руку, в которой была плетка в состоянии безумного бешенства от ее чудовищных фраз. Увидев занесенную над собой руку, она жутко испугалась. Дыхание ее перехватило, и в следующий момент она потеряла сознание.
Заметив, как она закатила глаза и падает, Корнилов едва успел ее подхватить, не дав молодой женщине упасть на пол. Удерживая ее легкий стан в своих руках, Павел бережно положил Лизу на небольшой диванчик. Она была без сознания, и он с тревогой посмотрел в ее бледное милое лицо. Его гнев тут же испарился, ибо он чувствовал свою вину в случившемся. Он легонько похлопал ее по щеке.
— Елизавета Андреевна, — позвал он ее тихо. Она не приходила в себя. Корнилов присел рядом с диваном на корточки, напряженно всматриваясь в ее прелестное лицо и пересохшие полные губы. Даже, в сей миг, без сознания, она была невыносимо хороша, думал Павел с досадой. Если бы она только попыталась сказать ему правду еще в Париже. Если бы она захотела вновь наладить с ним отношения. Но она не хотела этого, трагично думал Корнилов. Не исключено, что они смогли бы стать одной семьей уже давно.
