Второй части корпуса Витгенштейна повезло больше. Им удалось доблестно разбить французские дивизии генерала Вердье при селе Головчице. Уже к вечеру, русские сокрушительным ударом разгромили основную часть войск Удино, который был вынужден отступить за Двину, оставив за собой укрепленный Полоцк. Первый пехотный корпус Витгенштейна совершил невозможное: более малочисленным составом своих войск он смог остановить продвижение французов на Петербург, потеряв при этом около четырех тысяч русских воинов. Потери французов были гораздо большими, более десяти тысяч убитыми. Три тысячи французов оказались в плену. Семнадцать тысяч русских солдат и офицеров корпуса Витгенштейна, благодаря своему мужеству, стойкости и силе духа, одержали безоговорочную победу над двадцатью восьмью тысячной армией Удино, в кровавом и ожесточенном бою под деревней Клястицы.
В тот вечер, Павел, убитый горем, вернулся в лагерь в подавленном, удрученном настроении. Кульнев — его кумир, начальник, командир и просто душевный человек, благодаря которому он с доблестью служил в своем полку более пяти лет, сегодня был убит. Это обстоятельство угнетало Павла. Тяжесть потери лежала на сердце Павла и он думал о том, как безжалостна и несправедлива жизнь, если уходят в небытие такие светлые люди, как Яков Петрович.
Корнилов спешился у своей палатки и быстрым движением руки смахнул с брови струйку крови, заливающую ему глаз. Его висок был разбит от удара рукоятью сабли одного из французских солдат. Павел прекрасно осознавал, что завтра появится большой синяк, но, это мало беспокоило его. Ибо он думал о том, что, сегодня, в продолжительной многочасовой атаке, он потерял двух лучших друзей, гусар из своей роты. Четверо, были тяжело ранены. Где-то, в глубине души, он ощущал свою вину за то, что не смог помочь и защитить их.
Единственная светлая мысль Павла, когда он возвращался в лагерь, была о Лизе. Образ девушки, такой притягательный, желанный и недоступный, в последнее время, постоянно бередил его мысли. Павел ощущал, что присутствие Лизы в его походной палатке, словно некое чудо, лучик света в кошмаре общего хаоса и смерти, которые окружали его.
Павел тихо вошел в палатку, опасаясь того, что Лиза спит. Но, перед его глазами предстала другая картина, которую он менее всего ожидал увидеть. Сашка сидел рядом с кроватью девушки и пытался по слогам читать походную библию. Лиза, чуть приподнявшись на локте, поправляла его. Эта идиллия между молодыми людьми, которые даже не заметили его присутствия, показалась Павлу невозможно неправильной и кощунственной. День и так был адски тяжелым и кровавым, а еще и это. Корнилов думал, что Сашка будет недоволен новым поручением относительно ухода за раненой девушкой. Но пятнадцатилетний парнишка с удовольствием заботился о Лизе и уж больно усердно. Когда бы Павел не заходил в палатку, за последние два дня, он заставал там Сашку, который крутился возле девушки. Осознавая, что из-за этого юноша стал отлынивать от своих прямых обязанностей, таких, как: уход за его лошадью, чисткой одежды, подача еды и уборка в палатке, Павел, негодующе уставился на Сашку и громко рявкнул:
— Сашка, черт! Почему не встречаешь? Я уже четверть часа ищу тебя.
— Прощения просим, ваше благородие, — выпалил Сашка, вскакивая на ноги.
Корнилов, проходя в палатку, отрывисто скомандовал:
— Рьяного убили. Я привел нового жеребца, накорми его, да побыстрее. Через час мне надобно быть у Каховского на сборе.
Сашка, бросив извиняющийся взгляд на оторопевшую Лизу, бросился выполнять приказ Корнилова. Оставшись наедине с девушкой, которая как будто вся съежилась под его грозным недовольным взором, Павел ощутил, что его переполняет чувство обиды и вопиющей несправедливости. Еще утром, Лиза не позволила Корнилову кормить себя. Она настояла на том, чтобы есть самой, заявив, что ей неудобно принимать помощь от Павла и изобразив на своем прелестном личике упертое выражение. А сегодня, значит, она проводила время в обществе его денщика и была весьма довольна его компанией. Павел отчетливо увидел расслабленное, умиротворенное выражение на ее лице, едва зашел в палатку.
— Павел Александрович, вы ранены? — обеспокоенно спросила Лиза, увидев рану на окровавленном виске Корнилова. Молодой человек выглядел измотанным и недовольным. Весь в пятнах свежей крови, разорванный на боку доломан и грязные строевые рейтузы, наводили на мысль, что их владелец, сегодня, побывал в жестокой и кровавой схватке.
Корнилов оставил без внимания вопрос этой вертихвостки и, прищурившись, прошелся темным взором по фигурке девушки в темном простом платье и обнаженным ступням ее ног. Решив разобраться с ней позже, он развернулся и решительным шагом вышел из палатки; Сейчас, главным было — поставить на место и припугнуть, обнаглевшего мальчишку.
Когда Павел вышел наружу, шел сильный дождь. Он отыскал глазами юношу и, приблизившись к нему, раздраженно заметил:
— Прекрати так ревностно ходить за Елизаветой Андреевной! Займись лучше своими прямыми делами.
Павел, ощущал, как струйки воды текут по его лицу, перемешиваясь с запекшейся кровью на его виске. Он зло посмотрел в голубые глаза стройного юноши, который был почти одного с ним роста.
— Ваше благородие, но вы сами… — начал было Сашка, но Корнилов перебил его.
— Ты думаешь, мне не видно, как ты все время околачиваешься возле нее? Она дворянка, а ты холоп. Знай свое место.
— Ну и кто же ходить за ней будет, неужто вы? — спросил с ехидной наглецой Сашка.
Корнилов побагровел.
— Страх потерял, как разговариваешь, щенок?! — взорвался Павел и замахнулся на юношу. — Что себе позволяешь?!
— Ваше благородие, она вас боится! Елизавета Андреевна слишком ранимая девушка, чтобы позволить вам заботу и уход за нею! — продолжал Сашка, совершенно не боясь разъяренного Корнилова.
Павел валился с ног от усталости. Оттого, пререкания денщика, тут же, вывели его из себя. Рассвирепев, Корнилов отвесил сильную затрещину парню и процедил:
— Я предупредил тебя. Еще раз увижу, что крутишься возле нее, завтра же, в первой шеренге в атаку пойдешь. Ясно тебе?
— Чего уж, яснее нету, — скиснувшим голосом промямлил Сашка.
Развернувшись, Павел направился обратно в палатку. Войдя внутрь, он одарил Лизу гневным взглядом. Девушка испуганно сжалась, увидев злость в серых, потемневших от гнева глазах Корнилова. Он, молча, разделся до пояса, скинув пыльный доломан и кушак в угол. Подойдя к умывальнику, он начал умываться, намыливая пыльное обветренное лицо. Лиза, так и сидела на постели и молчала, замечая, как по рукам Павла стекает вода, окрашенная кровью с его волос. Поняв, что молодой человек не в духе, после сегодняшнего боя, Лиза побоялась начинать разговор и, поэтому молчала, настороженно глядя на него, страшась как-нибудь не угодить и разозлить еще больше, уставшего, раненого Корнилова.
Переодевшись за занавеской, в чистый повседневный мундир василькового цвета, Павел вновь повернулся к девушке и строго, с напряжением спросил:
