Когда Корнилов вышел, Лиза напряженно проследила за его высокой удаляющейся фигурой и, тут же, ее взор потух. Майор уже вернулся с супом и услужливо поставил миску перед девушкой. Лиза поблагодарила его и немного смущаясь под внимательными заинтересованными взорами гусар начала понемногу есть суп, стараясь не замечать призывных взоров окружающих ее мужчин.
Спустя еще два дня, окончательно капитулировав и измучившись, Павел понял, что погорячился в последний разговор с Лизой. Он отчетливо осознал, что ему плохо без нее. К тому же его совесть день и ночь не давала ему покоя, твердя о том, что он подлец, который соблазнил невинную девицу и совсем не сделал ей предложения о замужестве. Это травило его существо не меньше, чем холодность девушки.
Но в настоящее время, он не знал, как исправить положение и как вновь привлечь внимание девушки к себе. Нынче, они нигде не встречались и вообще не виделись. Единственным местом, где он мог встретить ее был полевой госпиталь, но туда у него не было повода прийти. Он был здоров. Увидеть же Лизу ему отчаянно хотелось.
В один из дней, едва у него выдалась вечером свободная минутка, он словно одержимый поспешил к лазарету, надеясь на то, что у него получится не только увидеть объект своего вожделения, но и поговорить с девушкой.
Павел долго ожидал Лизу у крайней палатки, которая располагалась рядом с лазаретом, чтобы хотя бы мельком увидеть ее и как будто случайно подойти к ней поздороваться. Около получаса он стоял, не шевелясь, словно замерев. Наконец, Лиза вышла из палатки с пустым ведром и, не замечая Корнилова, пошла по направлению к реке, судя по всему, набирать воду. Сначала Павел хотел последовать за ней, но побоялся, что Лиза воспримет это так, будто он бегает за ней. Потому он, нахмурившись, остался стоять на прежнем месте. Однако, понимая, что так он ничего не добьется, он приблизился к палатке из которой вышла минуту назад Лиза и решил как будто случайно попасться ей на глаза, когда она будет возвращаться с водой и поздороваться. Может он заметит в ее глазах такую же тоску, какая владела и его сердцем и тогда он сможет сказать ей слова примирения? И все опять будет хорошо?
Спустя некоторое время он услышал, приближающиеся голоса. Замерев у палатки, словно истукан Павел уже приготовился поздороваться с девушкой, как отчетливо увидел, что Лиза идет не одна. Перед его взором предстала неприятная картина. Рядом с Лизой шел поручик Шебякин, неся ее ведро и что-то радостно с упоением рассказывая, видимо, желая, поразить девушку своими речами. Лиза по-доброму улыбалась ему и односложно отвечала.
У Корнилова потемнело в глазах от злости и он решил, немедленно, ретироваться, но было уже поздно. Они увидели его, поскольку приблизились к нему на расстояние нескольких шагов.
— А Корнилов? Ты разве не в разъезде? — спросил вдруг Шебякин, ставя тяжелое ведро с водой у палатки и обращаясь к Лизе галантно произнес. — Когда вам еще нужна будет помощь, Елизавета Андреевна, обращайтесь.
— Спасибо, Денис Романович, — ответила вежливо Лиза и улыбнулась ему. Взяв ведро и собираясь войти в палатку она, наконец, сделала вид, что заметила Корнилова, который стоял неподалеку в напряженной позе, натянутый словно тетива. Лиза высокомерно холодно кивнула ему в знак приветствия. На это Павел лишь поджал губы и начал нервно теребить рукой свой ментик. Девушка быстро вплыла в палатку и скрылась из виду.
Денис, вероятно, не находя в своих действиях ничего предосудительного, направился мимо Павла, который находился у соседней палатки. Корнилов же, быстро сместившись, загородил путь поручику и вперил в него свой недовольный взор:
— Ты это что, Шебякин, в дамские угодники заделался?
Опешив от его жесткого угрожающего тона, Денис удивленно спросил:
— Ты чего, Корнилов?
— Видать, тебе мало Александр Федорович поручений дает, раз ты девкам ведра с водой подносишь, — продолжил запальчиво Павел, чувствуя дикое желание ударить Шебякина. Денис был чуть ниже ростом, нежели Корнилов, но был довольно крепок.
— Тебе что вожжа под хвост попала? Или ты драки ищешь? — спросил, нахмурившись, поручик.
— А ты, видать, вместо хорошей драки, девкам зубы заговаривать предпочитаешь? — процедил Корнилов, испепеляя Шебякина взглядом.
— Так ты из-за Лизоньки так взъелся? — наконец понял поручик. И, в ту же секунду, Павел, не выдержав, схватил поручика за грудки.
— Какая она тебе Лизонька?! А! — проклокотал Корнилов. Видя не скрываемую угрозу в глазах ротмистра, Шебякин сильно толкнул Павла в грудь и отцепил его от себя.
— Прекрати Корнилов. Я, ведь, враз забуду, что ты спас меня в прошлой переделке и точно тебе врежу. Не нарывайся!
Корнилов чуть остыл и попытался взять себя в руки.
— Было что-то у вас с Елизаветой Андреевной? — спросил Павел с надрывом в голосе.
— Да не было ничего. Нонче, у реки ее случайно встретил, да помог ей, — объяснил просто Шебякин.
— А что ж ты ее Лизонькой называешь тогда? — опешил, Павел, не понимая.
— Красивое имя у нее вот и назвал. Что такого не пойму?
Павел, наконец, взял себя в руки, осознавая, что смешон в глазах Дениса. Лиза и знать его не хочет, как и заявила ему шесть дней назад, а он как глупец караулит ее да ревнует к первому встречному.
— Ты вроде за Ксенией ухаживал, так и давай иди к ней. Зачем к невинной девице лезешь? — спросил едко Павел.
— Ну, ты и сравнил Корнилов, — ухмыльнулся как то плотоядно поручик, подкручивая черный ус. Он был любимцем женщин, ибо был красив и умел говорить комплименты дамам. — Ксения то потасканная, да невзрачная. А Елизавета Андреевна, словно ягодка наливная. Прелестница прямо. И скажу тебе по секрету, ротмистр, ее не один я обхаживаю, — добавил Денис тихо, почти шепотом, став серьезным. — Едва она появилась в лазарете неделю назад, так все сразу забегали. Пол эскадрона ей цветы тайком из леса таскает. Только она не берет их, а в палатке для раненых ставит. Настоящая пава, знает себе цену.
— Дать бы тебе по роже, как следует, — процедил Корнилов, опять распаляясь от слов поручика.
— Что и полковника Родионова бить будешь? — усмехнулся поручик.
— И он? — опешил Павел.
— Да. Видел я, вчера как он ей ручки целовал, когда она ему повязку на щеке меняла. Так царапина, конечно. Но, похоже, повод у него был, чтобы в лазарет сходить.
Павел проигнорировал последние слова Шебякина и с угрозой напоследок бросил:
— А ты Лизавету Андреевну все равно не трожь, понял?
Развернувшись, Корнилов быстро зашагал к своей палатке и до конца дня нервный и удрученный зло чистил оружие, стирал свои вещи, а затем долго пронзительно смотрел на пустую койку Никонова, на которой три недели назад обитала в его палатке Лиза. Павел думал о том, что еще немного и он просто не выдержит этого напряжения и холодности между ними, и первый пойдет просить прощения у нее за свои гневные последние слова и заставит ее, наконец, сказать, отчего она так жестоко поступает с ним. Тем вечером он пытался написать письмо Лизе и объясниться нею. Но у него ничего не выходило. Единственная мысль, которая не давала ему завершить послание к девушке, была о том, что Лиза поймет, что он сильно влюблен в нее и мучается в разлуке с ней. Но, Корнилов даже на смертном одре не признался бы ей, сейчас, в этом. Оттого все начатые письма он зло комкал в руках и выбрасывал.
