Павел развернул коня и поскакал за корнетом.
— Где же я могу увидеть сестру? — окликнул его Петр.
Но Корнилов, явно, не слыша или не желая отвечать, словно вихрь помчался за корнетом, проигнорировав вопрос Николаева. Петр нахмурился, подумав о том, что, похоже, разозлил Корнилова, но злой колючий взгляд майора, не вызывал у Николаева желания более продолжать с ним разговор.
Доскакав до леса, Корнилов отправил корнета вперед, а сам остановился под высокими соснами, чувствуя, что в данный момент, он не в состоянии ехать к главнокомандующему на доклад. Мысли Павла путались, а его душу начал заполнять леденящий душу смерч. Бешенство, охватившее Павла, росло с каждой минутой. Он не понимал, как у Лизы мог быть муж, если она была невинна до него. Он сам смывал с ее бедер кровь. И все это не укладывалось у Корнилова в голове. Он не понимал, отчего она назвалась девичьей фамилией и скрыла от него свое замужество. Если бы он знал об этом, то он сразу же поставил бы перед собой препятствие и никогда бы не прикоснулся к ней. Это было невыносимо осознавать.
— У нее есть муж, — шептал он сам себе страшную горькую фразу, чувствуя, что нечто черное овладевает всем его существом. — Она никогда не будет моей… — прошептал он так тихо, что сам почти не расслышал своих слов.
У нее был муж. И она не хотела говорить о нем. Она скрывала правду от него. Вот почему она не дала ответа не его предложение о замужестве. Вот почему в последний раз она бросала странные фразы о том, что не время сейчас. Но отчего, она не остановила его порывов, отчего сразу не поставила между ними стену и позволила ему, словно мальчишке влюбиться в нее так безрассудно, если знала, что в дальнейшем между ними ничего не может быть?
Вдруг его осенило. Лиза была слишком красива и, наверное, принадлежала к тем женщинам, которые при наличии мужа, могут допустить интрижки и увлечения на стороне. Он прекрасно знал пару, тройку таких дам при дворе. Она вовсе не сопротивлялась, когда он первый раз поцеловал ее. Нет, она сама говорила о его силе и целовала ему руки. Мало того, она сама пришла тогда к реке и отдавалась ему с такой горячностью и страстью, словно он был единственным мужчиной в ее жизни. Так, по крайней мере, казалось Павлу. Но он был не единственным.
От этих мыслей Корнилов обезумел. Она играла с ним. Конечно же, она думала только о себе, о каких-то своих тайных желаниях, совершенно не заботясь о том, что он будет страдать, узнав всю жестокую правду. Она принадлежала другому мужчине. И он, Павел, никогда уже не сможет обладать ею, назвать ее своей женой, любить ее, как он хотел. Лишь ее, он хотел назвать единственной, лишь ее образ нынче заполнял все его сердце, лишь на ее имя его существо отзывалось любовью. Чувство, что его сердце, вот-вот, разорвется от боли, стало новым для него. Корнилову показалась, что рухнуло небо, а трава стала красной от крови и ее лжи. Дикая черная ревность завладела его существом. Она, его ласточка, которая была так нежна, так прекрасна и так чиста, сейчас, оказалась совершенно не такой, как он предполагал ранее.
В следующий миг, Павел яростно ударил плеткой по крупу коня. Тот взвыл и рванул с места.
Неистово стегая коня, Корнилов, галопом, влетел в лагерь и направил вздыбленного жеребца в сторону походного лазарета. Уже через миг, он увидел Лизу, которая как раз приблизилась к палатке с кувшином воды. На ней, как и утром было темно-серое простое платье и белая косынка. Увидев Павла, Лиза помахала ему рукой и улыбнулась. Не останавливая коня, молодой человек на полном скаку, приблизился к ней. В его голове стучала одна безумная мысль — затоптать эту коварную лживую девицу копытами лошади насмерть. В безумном порыве, Корнилов почти наехал на девушку, но в последний момент резко натянул поводья, осадив коня. Его жеребец встал на дыбы. Лиза отшатнулась, видя перед собой вздыбленные копыта лошади. Неимоверным усилием воли, Корнилов взял себя в руки и заставил коня опустить ноги.
Придя в себя от испуга, Лиза спросила:
— Что-то случилось? — она внимательно и ласково смотрела на него снизу вверх.
«Вот гадина! — подумал Павел, — даже не раскаивается!»
— У вас есть муж, сударыня?! — процедил Павел, испепеляя ее темным злым взглядом.
Только, в этот момент, Лиза заметила, что Корнилов очень бледен и его глаза полыхают бешенством. Она удивленно округлила глаза лишь на миг, а затем ее прелестный взор наполнился болью и нежностью.
— Да… Я хотела вам все рассказать… — тихо пролепетала Лиза, зная, что ее слова ложь. Ибо, с того самого первого дня, когда она раненая пришла в себя и когда Корнилов стоял склонившись над нею, она даже на минуту не допустила мысли рассказать ему правду. Да и после того опасалась, что он узнает правду. Поскольку, дико боялась, что тогда ее упоительный сладостный сон закончится в один момент. Как это, видимо, происходило сейчас, в этой суровой реальности. Ведь, она отчетливо знала, что такой правильный мужчина, как Корнилов никогда бы не решился на любовную связь, зная, что у нее есть муж.
Она хотела, сказать что-то еще, но Корнилов прошелся по ней убийственным взором и перебил ее.
— Да?! И вы говорите это так спокойно?! Да вы… — у него сперло в горле от обуревавших его чувств и он, судорожно сглотнув, проклокотал. — Вы просто армейская шлюха! Я более не желаю вас видеть!
Он резко рванул коня и, бросив последний уничтожающий взгляд на Лизу, бледную словно полотно, развернул своего жеребца. Яростно ударив коня по крупу, Корнилов, словно вихрь умчался в сторону леса, более не оглянувшись.
— Павел… — прошептала Лиза, ему вслед, цепенея от боли. Но, перед нею стояло лишь облако пыли. Руки ее затряслись и она едва не выронила кувшин с водой. На ее глазах навернулись слезы отчаяния. Все было кончено. В тот миг, когда его взор возненавидел ее, а с его любимых губ сорвались гадкие оскорбительные слова, ее сердце разбилось на тысячи осколков. — Так и должно быть… — шептала она себе. — Все правильно, такая я и есть…
В этот момент около палатки показался верхом Николаев. Узнав в плачущей девушке сестру, он, немедленно, воскликнул:
— Лиза!
— Петруша? — пролепетала Лиза, видя, как поручик проворно спрыгнул со своего коня и приблизился к ней. Она бросилась в его объятия.
— Лиза, как ты выросла, — прошептал ласково Петр, рассматривая ее прекрасное заплаканное лицо. Он вдруг отстранился и внимательно посмотрел на сестру. — Нам надобно серьезно поговорить, — начал он. — Что это за история с майором Корниловым? — сказал он так тихо, что бы кроме нее никто не расслышал его слова. — Ты замужняя женщина, а творишь такие непотребства!
— Я не хочу говорить об этом… — пролепетала Лиза и вновь заплакала.
Петр опешил. Он, без лишних слов, обнял сестру и начал ласково гладить ее по голове.
— Все будет хорошо, — произнес ласково Петр. — Я обо всем позабочусь. Пойдем.
Спустя час поручик Николаев, посадив Лизу на круп своего жеребца, увез ее из полевого лагеря, до ближайшей почтовой станции, которая была еще не занята французами. Там, купив еще одну лошадь, Петр пересадил Лизу отдельно и до самого Петербурга, держал железной хваткой поводья ее лошади, как будто боялся, что сестра исчезнет…
