Глаза Лизы начали стремительно метаться по ложам и быстро отыскали женщину в фиолетовом платье. Она находилась как раз напротив них. Да, это была она. Та, которая могла так по-свойски прикасаться к Корнилову. Лиза неистово хотела знать ее имя. Но при Павле она не могла спросить об этом у графини де Майи. Придумав предлог, молодая женщина чуть обернула лицо к молодому человеку и попросила его:
— Павел Александрович Вы не могли бы принести мне немного воды, здесь очень жарко.
Павел улыбнулся ей и кивнул. Едва он вышел, как Лиза, немедля, обратилась к графине.
— Мадам Жанна, вы знаете ту темноволосую даму в фиолетовом платье, в сопровождении полноватого седого господина в ложе напротив?
— Какую даму, милая? — спросила графиня и, достав лорнет, начала рассматривать дам напротив. В таком цвете платья была лишь одна дама и Жанна через минуту ответила. — А, это Шарлотта д’Эстен, любовница австрийского посла. Она была у нас на рауте пятнадцатого. Ты разве не помнишь ее?
— Нет, — пролепетала Лиза. — У нее есть муж?
— Есть, — сказала безразлично графиня. — Только они живут порознь. Насколько я осведомлена, ее особняк у Бастилии, где она проживает в данное время, содержит как раз ее любовник — австриец и сегодня она с ним.
— И что же они в разводе с мужем?
— В разводе? Зачем им это? — удивилась Жанна. — Муж не претендует на ее верность. Он сам имеет не одну любовницу. Это вполне обычное дело для парижской знати, Луиза.
Лиза пожала губки и поняла, что для нее это никогда не станет нормой. Неужели французское общество вовсе не знало таких понятий, как верность и честь? Нет, это было до крайности дико и непонятно Лизе.
Вернулся Корнилов с бокалом воды. Лиза поблагодарила его. Залпом, выпив всю воду, молодая женщина поставила пустой бокал на столик, стоявший между ней и графиней. Павел вновь занял прежнее место за бархатным сидением Лизой.
Удовлетворенный своей наблюдательной позицией, Корнилов не смотрел на сцену. Его страстный взор, изучающее и любовно, пробегал по прелестному профилю Лизы, по ее тонкой шейке, белым округлым плечам, заманчивым окружностям груди. Находясь гораздо выше молодой женщины, Павел отчетливо видел ее прелести: слишком пикантные, соблазнительные, почти наполовину открытые его жадному взору. Отчего-то он вспомнил совершенные упругие формы ее грудей, каждая из которых была впору его широкой ладони. Он вспомнил ту недавнюю ночь, когда они были близки. Его дыхание стало прерывистым, он ощущал, что неистово хочет вновь поцеловать Лизу, вновь прижать ее хрупкое, нежное тело к себе. Она была такая близкая и невероятно прекрасная. Он представил, как он приникает к ее губам, целует ее шейку и светлые завитки волос сзади, проводит рукой по ее стройной спине.
Лишь на миг, страстные мечтания молодого человека прервались мрачными воспоминаниями о последних нескольких проведенных ночах с д’Эстен. Павел поморщился, вспомнив, что был вынужден, находится в объятьях этой неприятной сильно надушенной женщины. Лишь усилием воли ему удавалось удовлетворять ее по несколько часов к ряду, чтобы она осталась довольна. После каждой такой ночи он был просто опустошен. Все его силы уходили на то, чтобы вызвать в своем организме нужное возбуждение. Вся его сущность и душа противились этим соитиям. Но, понимая, что Шарлотта может быть полезна для их дела, он заставлял себя прикасаться к ней и не только. В первую ночь с ней ему удалось быть на высоте, только после того, как он закрыл глаза и представил себе, что занимается любовью с Лизой. Нервное напряжение, душевный надрыв и умело скрываемое отвращение во время близости с Шарлоттой, уже через пару часов лишали Корнилова сил. Словно эта женщина высасывала из него все жизненные соки.
Неприятная близость д’Эстен, ее пошлые фразы во время близости и ее непристойное, порою извращенное поведение в постели, до крайности напрягали Павла. Да, он много чего повидал, но более развратной, вульгарной, циничной женщины, изощренной на мерзкие, даже опасные игры в постели, он еще не встречал. В последнюю ночь он вообще стал опасаться за свое здоровье, потому, что эта жутковатая развратница настояла на том, чтобы он был привязан к кровати. Хотя это ему было не по нраву, но Корнилов все же поначалу согласился, скрепя зубами, но когда после двух соитий, которые стоили ему довольно большого мужества и сил, эта развратная дамочка, предложила пригласить в спальню ее служанку для того, чтобы развлечение было еще веселее, он просто не выдержал. Одним мощным движением, он со злостью оборвал шелковые веревки, которыми были привязаны его руки к спинке кровати и заявил, что более не намерен играть в эти мерзкие игры. Шарлотта испугалась его гнева и перевела все в шутку. Однако, молодой человек был уже довольно зол на нее и уже через пять минут покинул ее особняк. Именно оттого, судя по всему, испугавшись за свои интимные развлечения, Шарлотта пришла чуть ранее в их ложу и начала на него яростную атаку. Корнилов не знал, сможет ли узнать еще что-нибудь полезное от д’Эстен и потому уклончиво ответил ей, что подумает над ее предложением — навестить ее вновь.
И, в данный миг, Павел, невольно вздрогнул от жутких воспоминаний о прошлых неприятных ночах. Его взор страстно окинул Лизу и молодой человек подумал о том, что близость Лизы, не только не опустошала его, а наоборот наполняла его существо новыми силами, исцеляя от боли и терзаний.
В порыве, не контролируя свои желания и, осознавая, что близость Лизы просто живительно необходима ему сейчас, словно чистый глоток воздуха, Корнилов осторожно приблизил свою ладонь к ее плечу. В следующий миг, он ласково провел кончиками пальцев по верху ее обнаженной спины и далее по ее плечу. Лиза вздрогнула, но не обернулась.
Невидящим взором Лиза смотрела на сцену, ощущая, что ей не хватает воздуха. Коварство, предательство, вероломство Павла не давали ей успокоиться. В своих взбудораженных мыслях Лиза все прокручивала и покручивала мерзкую картину, увиденную ею: ласки между Корниловым и Шарлоттой. Ее глаза увлажнились от слез. С ревностью она смотрела на соперницу, которая сидела напротив и трагично думала о том, что с нею молодой человек был только один раз, а с этой женщиной все последние ночи. Это осознание травило Лизу и, словно каленым железом жгло ее сердце. Наверняка, эта Шарлотта была искуснее ее в любовных утехах, раз Корнилов каждую ночь проводил рядом с нею.
Трагичные мысли Лизы прервала ласка пальцев Павла, которые нежно и очень медленно прошлись по ее плечам к ее шейке и достигли мягких завитков волос на ее затылке. Лиза задрожала сначала от возбуждения, а затем от возмущения. Как Корнилов смел так интимно прикасаться к ней, так ласково и соблазняюще, когда еще полчаса назад любезничал с этой д'Эстен. Нет, Лиза не могла понять его. Его прикосновения, в данный миг, были не просто обидны ей, а оскорбительны. Не в силах более сдерживать свое негодование, Лиза проворно встала и, быстро оправив свою шаль, заявила:
— Извините меня. Мне нехорошо. Я выйду на свежий воздух…
Молодая женщина почти бегом устремилась прочь из этой ложи, где был он, чувствуя, что более не в силах переносить его присутствие рядом. Павел, так же извинившись перед теткой, проворно вышел вслед за Лизой. Проворно догнав ее, он над ее ухом обеспокоенно произнес:
