С прискорбием Павел должен был признать, что и он сам не избежал этой участи. Он тоже пытался привлечь внимание Лизы: дарил подарки, пытался при каждом удобном случае приблизиться к ней, поцеловать. А затем, когда решил вырвать свою любовь к ней из своего сердца, лишь потерпел фиаско. Но Корнилов так же понимал, что дикая страсть, которую породила в его душе эта коварная девица, должна быть уничтожена. Никогда еще Корнилов не чувствовал такую зависимость от женщины или еще от кого бы то ни было. Он безумно боялся не только потерять свое сердце, но и душу. Он знал, что сделай он предложение Лизе о замужестве, это была бы капитуляция, его падение и проигрыш в любовной битве.
И теперь, напряженно следя за ней, молодой человек сходил с ума от ревности, оттого как по собственнически ведет себя Самойлов, видимо решивший, что Лиза принадлежит отныне ему. Переживая и нервничая из-за этой гадкой девицы, Корнилов совсем позабыл о задании. Пытаясь, заглушить нервные мысли, он даже выпил несколько рюмок коньяку. Но его сознание никак не хотело отключаться от Лизы. Словно одержимый, он, то и дело, отыскивал в толпе приглашенных ее фигурку в платье янтарного цвета. Сверля ее горящим алчным взглядом, он вспоминал те несколько ночей, когда она принадлежала ему. Тогда ее руки нежно обвивали его шею, ласкали волосы, а, сейчас, они лежали на локте Самойлова. Тогда ее глаза были полузакрыты от истомы и удовольствия, а, нынче, они кокетливо смотрели на его врага.
В одурманенном от выпитого вина сознании Павла Самойлов представлялся большим уродливым чудовищем, которое хотело отобрать у него его Лизу. И все вокруг считали нормальным, что замужняя женщина кокетничает с другим, а не с мужем и, видимо, она считала так же. Непристойные порядки этой страны, гнилая мораль и желание получить недозволенное, были для Павла неким кошмарным сном, который не хотел заканчиваться. Если бы они были в России, если бы она и впрямь была его женой. Он отвез бы ее провинцию в свое имение под Курском, и никто бы не посмел зариться на ее прелести. Но, в настоящее время, он был вынужден терпеть все эти мерзкие правила, которые окружали его и не мог покинуть этот шумный непристойный бал.
— Я хотела спросить вас, Алексей Григорьевич, — произнесла Лиза отстраненно. — Отчего вы на балу один, без вашей невесты?
Молодые люди находились в зимнем саду, который простирался сразу за огромной биллиардной залой. Прохладная тихая зеленая территория располагала к неторопливой спокойной беседе. Лиза устав от шума и толкотни в Собрании, хотела немного побыть в тишине. Присев на небольшую ажурную скамью, молодые люди беседовали укрытые от чужих глаз.
— Александры Егоровны, в эту пору, нет в Париже. Она уехала позавчера, — безразлично ответил Самойлов.
— Понятно, — тихо сказала Лиза.
— Я уже рассказывал вам, Елизавета Андреевна, — начал мрачно Самойлов, пытаясь поймать чудесный взор молодой женщины. — Понимаете, мой отец настаивает на этой женитьбе. Я же всем сердцем не хочу этого. Хотя Александра Егоровна хорошая девушка из именитой семьи, но все же, я никак не могу решиться на этот союз. Мое сердце не расположено к Александре. Уже более четырех лет она моя невеста, но я совсем не люблю ее…
— Но как же? Неужели она ждет вас уже четыре года? — опешила Лиза.
— Да. Но я чувствую, что не в моих силах полюбить ее. А не любя я не смогу жить с женщиной и быть счастливым.
— Как я вас понимаю.
Самойлов вдруг схватил ее ручку и поцеловал, а потом поднял на нее пронзительный взор и тихо проникновенно заметил:
— Вы знаете, мне отчего-то кажется, что Корнилов вовсе не любит вас.
— Это не так, — попыталась оправдаться Лиза.
— Но за сегодняшний вечер он даже ни разу не подошел к вам.
— На это есть свои причины, — уклончиво сказала Лиза.
— И все же я вижу, как он смотрит на вас порой: зло и недовольно. Мое сердце чувствует — у вас непростые отношения.
На это заявление Лиза лишь горько тяжело вздохнула и опустила прекрасный взор. Самойлов ощущая, что совершенно прав, более вдохновенно продолжал, притиснувшись к молодой женщине на минимальное расстояние:
— Елизавета Андреевна, если бы я только мог надеяться — что когда-нибудь вы будете свободны. Еще тогда, три года назад я понял, что вы посланы мне судьбой, что вы моя суженая и даны мне для счастья. Тогда в военном лагере я поступил глупо и слишком неумело. Но это лишь оттого, что я был опьянен вами, ошарашен. Я не знал, как привлечь вас. Тогда Корнилов отгородил вас от всех, как будто вы уже принадлежали ему. Но все эти годы память о вас не оставляла моего сердца. Вы единственная женщина, которую я хотел бы назвать своей женой. Вы единственная, которая будоражит все мои чувства и приводит мое сердце в крайнее волнение. Вы единственная, кого я могу любить. Но вы замужем.
— Да, — тихо смущенно сказала Лиза, опуская взор.
— И если бы у меня была хоть частичка надежды на то, что может быть когда-нибудь, вы ответите мне взаимностью…
— Но Павел Александрович мой муж и…
— Да, да я понимаю, — перебил ее с горячностью Алексей. — Но я вижу — он не любит вас! Вы должны знать, сколько женских сердец он разбил. Он только мучает и использует женщин в своих корыстных целях. Уж я то знаю.
Лиза молчала, в душе понимая, что Самойлов прав. Из своего горького опыта она знала, обо всем этом.
— Я не хотел говорить, — начал Самойлов, решив идти до конца. — Но думаю, вы должны знать всю правду о Корнилове. Вы как его жена, имеете на это право. Вы помните Ксению, сестру милосердия в полку?
— Да, — кивнула Лиза, вскинув на него нервный взор.
— А вы знаете, что до вас у Корнилова с ней был роман?
— Нет, — помотала головой Лиза. Ей стало не по себе от этого разговора. Но желание узнать правду, которую решил ей поведать Самойлов, было гораздо сильнее, оттого она не прервала его и лишь напряженно взирала на Алексея, ожидая его дальнейших слов.
— Так вот, после того как вы покинули полк, Корнилов вновь связался с Ксенией. На вас он лишь на время отвлекся и все! Вы понимаете? А чуть позже, в полковом госпитале появилась молоденькая сестра Женечка. Так Корнилов переключился далее на нее. Но самое страшное во всем этом то, что они обе и Ксения, и Женечка любили его без памяти, и прощали ему все его выходки.
Лиза судорожно сглотнула комок в горле, осознавая, что она тоже все прощала Павлу.
— А позже, два года назад, когда наш полк расквартировался в предместьях Парижа на несколько месяцев, — продолжал Самойлов. — Корнилов два месяца держал в любовницах одну француженку — баронессу, которая так же была в восторге от его чар. Но затем он безжалостно бросил ее. Хотя она весьма любила его. И весь полк видел, как она приходила в казарму и умоляла его вернуться. И тому много свидетелей.
— А он? — пролепетала Лиза.
— А он, совсем не любя ее, оттолкнул и прогнал ее прочь, не захотев ее более видеть.
