Димитров послал Торезу ещё и личную телеграмму. Партия должна всячески способствовать тому, чтобы политика правительства была ориентирована на борьбу против фашизма и укрепление франко-советского сотрудничества, подчеркнул он. Выдвижение последней задачи имело дополнительную мотивировку: Франция стала первым государством Запада, с которым Советский Союз подписал договор о взаимной помощи. Заключение Восточного пакта — соглашения группы стран с обязательным присутствием Франции о взаимной защите от возможной агрессии со стороны Германии — находилось в числе приоритетов внешней политики СССР.
Правительство Леона Блюма провело в жизнь многие экономические и социальные требования, записанные в программе Народного фронта, деятельность фашистских организаций была запрещена. Однако предпринимать более радикальные шаги, направленные на обуздание крупного капитала, на чём настаивали коммунисты, правительство отказалось. И в международных делах единства в Народном фронте не было: блок правительственных партий ориентировался на Великобританию, в то время как коммунисты поддерживали курс Советского Союза на создание системы коллективной безопасности.
Участие компартиий в народных фронтах означало кардинальное изменение их положения внутри государств и на международной арене. Из непримиримых оппонентов и противников политических сил иной классовой природы они превращались в партнеров и даже союзников. В начале 1936 года Коминтерн направил Жака Дюкло в Мадрид для переговоров с лидером левых социалистов Ларго Кабальеро. Возвратившись из поездки, Дюкло доложил Димитрову: «У меня сложилось убеждение, что испанцы на пороге больших событий. Кабальеро просил передать, что Народный фронт в Испании будет создан». Эти слова дорогого стоили.
Попрощавшись с Дюкло, Димитров пронумеровал листы с записями, сделанными по ходу разговора, и поместил их в нужную папку в шкафу. Подобных листков с малопонятными постороннему отрывочными фразами в его досье скопилось уже немало. Если крупные совещания стенографировались или протоколировались, и всегда можно было в случае необходимости обратиться к первоисточнику, то беседы и переговоры в узком составе, как правило, оставляли след лишь в дневнике или на отдельных листках. По старой привычке он фиксировал на таких листках также узловые моменты предстоящих выступлений, делал выписки из книг, журналов и иных источников. Потом эти краткие записи, сопровождаемые восклицательными и вопросительными знаками, загадочными геометрическими фигурами и пучками разбегающихся линий, отправлялись в шкаф, где хранились папки-досье по актуальным темам.
Соглашение о создании Народного фронта было подписано в Мадриде социалистами, коммунистами и левыми республиканцами в январе 1936 года, а 16 февраля блок левых и левоцентристских сил победил на парламентских выборах с небольшим перевесом, как во Франции. Компартия Испании, немногочисленная и недавно переболевшая «левизной», получила 17 мест, социалисты — 88.
В первые месяцы республики, когда во главе правительства находился левый республиканец Асанья, а затем его однопартиец Кирога, социалисты, контролировавшие преобладающую часть профсоюзов, позиционировали себя как наиболее радикальную революционную силу. По призыву Ларго Кабальеро, имевшего огромное влияние на массы, началось формирование рабочих батальонов. Оружие бойцам вручали по предъявлении профсоюзного билета. Западные газеты именовали перемены, происходящие в Испании, не иначе как революцией, а правительство — марксистским, красным.
Димитрову представлялось очевидным, что в стране, где действовала фашистская фаланга, где были столь сильны монархические, консервативные и клерикальные круги, не следует рассчитывать на триумфальное шествие Народного фронта. Упоение победой таило великие опасности. Нельзя ставить задачу создания советов и установления диктатуры пролетариата, нельзя заниматься конфискацией фабрик и заводов, нельзя отбирать землю у помещиков и церкви. А такого рода намерения не были редкостью и в коммунистической среде. На самом деле следовало бороться за демократические преобразования, проведение аграрной реформы, расширение гражданских свобод, очищение армии, полиции и государственного аппарата от фашистских элементов.
«Пока фашизм не будет разбит наголову, он будет стремиться к организации гражданской войны в целях срыва проведения программы Народного фронта и дискредитации последнего в глазах масс», — говорилось в директивных указаниях ИККИ, направленных Компартии Испании. Предупреждение оказалось пророческим: 18 июля группа генералов начала вооруженный мятеж, целью которого стало свержение законно избранного республиканского правительства. Большая часть офицерского корпуса приняла сторону мятежников. Растерянное правительство Кироги ушло в отставку, его сменил кабинет, составленный из одних левых республиканцев во главе с Хиралем.
При обсуждении в ИККИ положения в Испании Георгий Димитров настаивал, что Компартия Испании и в новых условиях должна действовать под флагом защиты республики, продолжать поддержку демократического режима. Когда у рабочих в руках оружие, возникает желание заменить фактически распущенную, разложившуюся армию народной милицией. Димитров настаивал на ином: надо создавать республиканскую армию, вооружённую силу государства. Только так можно разгромить мятежников.
Реалии XX века, когда идеологические учения стали играть в международных отношениях не меньшую роль, чем интересы государств и амбиции монархов, сделали неизбежной интернационализацию начавшейся в Испании гражданской войны. Правительство Испанской республики обратилось за помощью в Париж, лидер мятежников генерал Франко — в Берлин и Рим. Реакция оказалась различной: Франция и Англия объявили о невмешательстве в испанские дела и предложили странам Европы последовать их примеру; Германия и Италия направили франкистам бомбардировщики.
Единственной страной, выразившей солидарность с испанскими республиканцами, стал Советский Союз. Вернувшись с заседания Политбюро ЦК 28 августа, Димитров записал в дневнике: «Вопрос о помощи испанцам (эвентуальная] организация] интернационального] корпуса)». Направление добровольцев в Испанию и оказание политической и организационной помощи Компартии Испании стало отныне главной задачей Коминтерна на испанском направлении.
СССР поначалу воздерживался от прямой военной помощи Испанской республике, поскольку поддержал декларацию о невмешательстве в испанские события, принятую группой европейских стран. Однако беззастенчивое наращивание военной помощи мятежникам Германией и Италией, также подписавших декларацию, сделало этот документ фикцией. Бросить на произвол судьбы республику означало не только игнорировать неоднократные обращения законно избранного испанского правительства, но и дискредитировать саму идею народных фронтов. Советский Союз заявил о выходе из соглашения о невмешательстве и начал военную помощь республике. В начале октября в Картахену прибыли первые советские истребители и танки, а также 80 советских офицеров и сержантов-танкистов. Поставка вооружения для республиканской армии оплачивалась за счёт золотого запаса Испанской республики, переправленного в Москву в обстановке строгой секретности и принятого Советским Союзом в качестве депозита.
