И вот финальная сцена. Потрясённый своим арестом Робеспьер осознает, что надежды на силу разума, на союз всех честных людей рухнули, что история — не более чем трусливая прислужница успеха немногих.
Перед казнью его посещают видения, и среди них призрак самой Республики. Её лик становится всё более грозным и страшным, она вздымает окровавленный меч, а по краям дороги, словно вехи на её пути, вырастают могилы: король, жирондисты, Эбер, Дантон…
Под занавес 1937 года в СССР впервые прошли выборы в Верховный Совет СССР — высший представительный и законодательный орган, пришедший на смену прежнему ЦИК — Центральному Исполнительному комитету СССР. Избирательная система претерпела кардинальные изменения: выборы стали прямыми, всеобщими, равными и тайными. Задолго до дня выборов газеты стали печатать сообщения о выдвижении кандидатов в депутаты; первыми повсюду называли Сталина, Молотова, Ворошилова, Калинина и других руководящих деятелей. Во многих округах кандидатом в депутаты был выдвинут Георгий Михайлович Димитров.
Когда-то, участвуя в избирательной кампании в Болгарии, Димитров ожесточенно боролся с конкурентами за депутатский мандат. В СССР же получалось наоборот — одного и того же человека выдвигали в десятках округов, и ему оставалось лишь выбирать. Димитров дал согласие баллотироваться по Костромскому избирательному округу, входившему в Ярославскую область. Его выбор не имел никаких личных мотивов: таков был результат «распределения» высших партийных и государственных деятелей по округам.
Встреча кандидата с избирателями состоялась 8 декабря. Димитров пробыл в Костроме неполный день. Утром его приветствовали десятки тысяч человек, пришедших на митинг на Советской площади. Стоял сильный мороз, а Георгий Михайлович был простужен и берёг голос для предстоящей вечером встречи с избирателями. Он вышел на балкон здания горкома партии в пальто с поднятым воротником, закутанный в шарф, и лишь слушал приветственные речи, улыбался и махал рукой костромичам.
На предвыборном собрании в драмтеатре имени А. Н. Островского снова звучали речи, в которых Димитрова именовали «кандидатом блока коммунистов и беспартийных», и в этой формуле слышалось что-то похожее на единый фронт, народный фронт. Потом слово предоставили Димитрову. Он говорил об осложнившейся международной обстановке, Антикоминтерновском пакте, успехах социалистического строительства в СССР, происках врагов народа и бдительности органов НКВД, а в заключение выразил уверенность в том, что «под руководством вождя народов, мудрого стального Сталина социализм победит во всём мире».
Через четыре дня Георгий Михайлович Димитров был избран депутатом Верховного Совета СССР.
Пароль «Испания»
«До тех пор, пока можно будет обойтись без непосредственного участия коммунистов в правительстве, целесообразно не входить в правительство, так как таким образом легче сохранить единство Народного фронта, — советовал Димитров испанским товарищам. — Участвовать в правительстве только в крайнем случае, если это абсолютно необходимо в целях подавления мятежа»
. Такой момент наступил осенью 1936 года, когда угроза падения Мадрида стала реальной. Ларго Кабальеро, занявший в начале сентября пост премьера и военного министра, заявил: если коммунисты не войдут в правительство, поражение республики станет неизбежным. С благословения ИККИ два члена Политбюро ЦК КПП получили министерские портфели: Висенте Урибе стал министром сельского хозяйства, Хесус Эрнандес — министром народного образования.
Рассмотрев в середине сентября положение в Испании, Секретариат ИККИ поддержал курс компартии на защиту демократической республики, военный разгром мятежников и национализацию крупной собственности и земли у участников мятежа. Резолюция обязывала партию бороться против авантюристических проектов «создания нового общества», ускорить преобразование отрядов рабочей милиции в регулярную армию с единым командованием.
Шестого ноября, когда войска Франко находились в предместьях Мадрида, республиканское правительство перебазировалось в Валенсию. Но военный парад, который Франко планировал провести в Мадриде 7 ноября, не состоялся. Зато здесь прошел грандиозный митинг, на котором Пассионария — член Политбюро ЦК КПП Долорес Ибаррури — провозгласила: «No pasaran! — Они не пройдут!» И многотысячная масса людей повторила его, как клятву.
Из незаконченной работы Ф. Энгельса «Роль насилия в истории» (она была издана в Москве в 1937 году) Димитров сделал выписку: «В политике только две силы имеют решающее значение: организованная сила государства, армия, и неорганизованная, стихийная сила масс»
. События в Испании показали, что между двумя этими силами нет непреодолимой преграды, что стихийная сила масс возрастает десятикратно при организующей роли государства. В кровопролитных боях на мадридском направлении 11-я и 12-я интербригады и части республиканской армии понесли огромные потери, но их героизм значил для защиты столицы не меньше, чем советские танки и самолеты.
Весной 1937 года Испанская республика праздновала успех своей армии под Гвадалахарой. Итальянский экспедиционный корпус потерял там почти 10 тысяч человек ранеными, убитыми, пленными и пропавшими без вести. На поле боя остались брошенными сотни пушек, миномётов, броневиков, танков, автомобилей, тысячи пулемётов и винтовок. Потери республиканцев оказались почти на порядок меньше. Но пространные донесения Стояна Минева, которые получал из Испании Димитров, были далеко не радужными. Минев считал положение в республике серьёзным, даже критическим. В правительстве раздоры, несогласованность решений, в чём большая вина премьера Ларго Кабальеро, склонного к диктаторству. Полномочия государственной власти поделены между правительствами провинций; управление экономикой раздроблено и передано профсоюзам. Чтобы выиграть войну, нужно принять радикальные и спешные меры — очистить армию, в особенности штабы, от изменников и бездарностей, организовать выпуск вооружения, обеспечить транспорт и продовольствие для фронта, ввести обязательную воинскую повинность и заменить Кабальеро если не на посту премьера, то хотя бы на посту военного министра.
Судя по записи в дневнике Димитрова от 14 марта, в Кремле подобные резкие формулировки и выводы находили понимание, но в целом перспективы республиканцев оценивались как обнадёживающие. В тот день Димитрова, Марти и Тольятти принял Сталин, присутствовали также Ворошилов, Молотов и Каганович. Сталин высказал мнение, что требовать отставки Кабальеро не нужно, поскольку более подходящей кандидатуры на пост премьера всё равно нет, однако следует настаивать на его замене другой фигурой на посту военного министра. Лозунг «Они не пройдут!» уже устарел, надо заменить его наступательным, более соответствующим моменту. Надо подумать об объединении коммунистической и социалистической партий в одну партию, которая не входила бы ни в Коммунистический, ни в Социалистический Интернационал (лет пять назад даже постановка такого вопроса была немыслимой). Столь же принципиальным решением мог бы стать роспуск интербригад при условии вывода из страны всех иностранных вооружённых формирований.
Но мобилизация добровольцев-антифашистов не прекращалась, поскольку не появлялось никаких признаков прекращения германоитальянской интервенции. По словам болгарского интербригадовца Кирилла Видинского, «Испания была темой человечества. „Испания“ было любимое, магическое слово. Оно было паролем, по которому распознавали людей, оно разделило мир на два лагеря»
. После сталинской шутки о поисках болгар среди бойцов интербригад с помощью Академии наук Георгий Димитров стал с особым пристрастием собирать сведения о воевавших в Испании соотечественниках. Болгарские политэмигранты, которые пробирались в Альбасете не только из СССР, но и из Франции, Чехословакии, Бельгии, Канады, достойно проявили себя. Особенно ценились в Испании военные и гражданские специалисты, получившие образование и опыт работы в Советском Союзе.
