Подробности британской «операции по принуждению Болгарии к выходу из войны» Димитров узнал из письма сестры. «Испытали и мы ужасы современной войны, хотя и не полной мерой, — писала Магдалина. — Но всё равно страшно. Наш край от улицы Козлодуй до вокзала в направлении промышленного квартала „Хаджи Димитр“ сильно пострадал. <…> Несколько дней мы провели у Любомира на четвёртом километре
[103]. Теперь опять дома, потому что маме там было не очень удобно. В те дни всё живое разбежалось из нашего квартала по окрестным сёлам, но кое-кто уже возвращается»
.
Бытует версия, что бомбардировки Болгарии были остановлены после обращения Димитрова к Сталину, который, в свою очередь, ходатайствовал об этом перед Черчиллем. Однако она не имеет ни документальных, ни мемуарных подтверждений, никаких её следов нет и в дневнике Димитрова. Главное же — Сталин должен был иметь серьёзный мотив для такого ходатайства, а его не могло быть. Как раз в то время Советский Союз предпринял дипломатический натиск на Болгарию, направляя резкие ноты протеста против превращения страны немцами в плацдарм для ударов по СССР. Кроме того, Сталин не забыл провал «Соболевской акции» в 1940 году. На Тегеранской конференции глав трёх держав в конце 1943 года он заявил, что не исключает возможности объявления Советским Союзом войны Болгарии при определённом развороте событий на Балканах. А когда Черчилль, желая показать своё понимание деликатности ситуации, упомянул, что болгары «всё еще помнят, что Россия освободила их от турок», Сталин обронил: «Это уже давно забыто»
.
Весной 1944 года болгарское правительство продолжало свою путаную политику — одновременно пыталось улучшить отношения с СССР, избавиться от немецких войск и выйти из войны путём сепаратных переговоров с англо-американской стороной. Советская дипломатия настаивала на немедленном исполнении главного требования — разрыве отношений с Германией и объявлении ей войны. Двадцать четвёртого апреля Молотов проинформировал Димитрова о новом советском демарше перед правительством Мушанова по поводу использования болгарских пристаней для базирования военных судов вермахта. О вероятности объявления войны Болгарии Димитров также узнал от Молотова, это было 20 мая. «Молот[ов] сообщил мне, что Советское] правительство подало болгарскому] пр-ву четвёртую ноту, в которой настоятельно требует открытия советских] консульств в Варне, Бургасе и Рущуке (Русе. — А.П.) и заявило, что если болгарское] пр-во это требование не примет, то Советский] Союз не может больше продолжать свои дипломатические отношения с Болгарией, — записал Димитров и далее процитировал слова Молотова. — „Мы довольно долго терпели, что болгарское] пр-во под маской дипломатических] отношений помогало немцам против нас. По всей вероятности, в ближайшее время разорвём дипломатические] отношения и объявим состояние войны с Болгарией. Мы убедились, что сохранение этих отношений задерживает развитие антигитлеровского движения в стране“».
Таким образом, обронённое во время прощального обеда с Джиласом замечание Димитрова о скором перевороте в Болгарии не было случайным. Оно отражало реальный стратегический замысел, предполагавший увязку свержения прогерманского правительства Болгарии и переход всей полноты власти в руки Отечественного фронта с вступлением на её территорию советских войск. Димитров хорошо запомнил реплику Сталина, произнесённую ещё до войны в узком кругу: «Мировая революция как единый акт — ерунда. Она происходит в разные времена в разных странах. Действия Красной армии — это тоже дело мировой революции». Именно Красная армия своими наступательными действиями дала возможность начать революционный процесс в Болгарии.
Девятое сентября
Отечественный фронт первоначально не был воспринят в болгарской политической среде как серьёзный фактор. Почти все предложения о сотрудничестве, сделанные представителями ЦК БРП лидерам партий, находящихся в оппозиции режиму, были отвергнуты главным образом из-за недоверия к коммунистам. На первых порах ОФ поддержали только политический круг «Звено» и левое крыло Земледельческого союза — «Пладне» («Полдень»). В состав образованного Национального комитета ОФ вошли Кирилл Драмалиев (БРП), Кимон Георгиев («Звено»). Никола Петков (БЗНС «Пладне»), Григор Чешмеджиев (БРСДП) и Димо Казасов — независимый общественный деятель. Но они представляли в нём не свои партии, а только самих себя. Комитет, так же как и Отечественный фронт в целом, долгое время существовал номинально. Основную массу ОФ составляли члены Рабочей партии и Рабочего молодежного союза, а ЦК БРП фактически исполнял функции Национального комитета. Среди партизан и их добровольных помощников также преобладали коммунисты, ремсисты и сочувствующие им патриоты.
Первой ласточкой, возвестившей о переходе партии к активным действиям, стал циркуляр ЦК БРП «О задачах партии по мобилизации и подготовке антифашистских сил к всенародному вооружённому восстанию», принятый в январе 1944 года. Радиосвязь с ЦК БРП после ареста радистов в 1941 году так и не восстановилась, поэтому Димитров направил в ЦК БРП через службу Фитина ряд вопросов о состоянии партии, Отечественного фронта и партизанского движения. Аналогичный вопросник отослал через Наркомат иностранных дел.
В ответной шифровке, полученной в конце февраля, говорилось, что «организация» (т. е. компартия) имеет в своих рядах до 10 тысяч человек, всего же для захвата власти может быть мобилизовано до 20 тысяч. Но оружия нет, нет даже возможности полностью снабдить им действующие партизанские отряды. Помощь вооружением и боеприпасами предложили англичане, однако ЦК БРП сомневается, следует ли её принимать, и просит на сей счёт указаний Димитрова. (Вопрос об английском оружии возник после того, как британская военная миссия, направленная на Балканы Управлением стратегических операций, добралась в зону действия болгарского партизанского отряда.) Димитров ответил, что получение оружия и обмундирования очень желательно, но связывать себя при этом политическими и другими обязательствами с англичанами не следует. Оружие лучше добывать на месте, в том числе с помощью верных людей в армии. К сожалению, миссию преследовали неудачи, и британская помощь свелась к трём сбросам оружия весной 1944 года.
В марте комиссар НОПА Добри Терпешев прислал через службу Фитина подробное сообщение об организационной структуре, составе и численности партизанских отрядов, которое Димитров полностью переписал в дневник. В стране действует 26 партизанских отрядов общей численностью 2320 человек, говорилось в сообщении. Их деятельность заключается в следующем: «временное занятие населённых пунктов, организация митингов, собраний и демонстраций, уничтожение продуктов и товаров, приготовленных для немцев и правительства, обезоруживание и уничтожение полицейских и прочих врагов». Партизаны также совершали диверсии на железных и автомобильных дорогах. Возможность увеличить контингент партизанских соединений есть, писал комиссар, требуется только быстрее доставить оружие и прислать военных специалистов.
Чтобы решить эту задачу, Димитрова предложил создать болгарскую военную базу в одном из освобождённых районов Югославии, перебросить туда крупную партию вооружения и несколько десятков опытных военных специалистов, в том числе квалифицированных радистов с радиостанцией. Загранбюро назначило руководителем группы Марека, а военным специалистом — опытного разведчика полковника Ивана Винарова.
