«Наказание» предстояло сформулировать в документе о перемирии, пока же участники переговоров после откровенной дискуссии согласовали неформальную договоренность о разделе сфер влияния в Восточной Европе и на Балканах между СССР, с одной стороны, и Великобритании и США — с другой.
Вот как это происходило, по описанию Черчилля:
«Создалась деловая атмосфера, и я заявил: „Давайте урегулируем наши дела на Балканах. Ваши армии находятся в Румынии и Болгарии. У нас есть там интересы, миссии и агенты. Не будем ссориться из-за пустяков. Что касается Англии и России, согласны ли вы на то, чтобы занимать преобладающее положение на 90 процентов в Румынии, на то, чтобы мы занимали также преобладающее положение на 90 процентов в Греции и пополам — в Югославии?“ Пока это переводилось, я взял пол-листа бумаги и написал:
„Румыния: Россия — 90 процентов. Другие — 10 процентов.
Греция: Великобритания (в согласии с США) — 90 процентов. Россия — 10 процентов
Югославия: — 50: 50 процентов.
Венгрия: 50: 50 процентов.
Болгария: Россия — 75 процентов. Другие — 25 процентов“.
Я передал этот листок Сталину, который к этому времени уже выслушал перевод. Наступила небольшая пауза. Затем он взял синий карандаш и, поставив на листке большую птичку, вернул его мне. Для урегулирования всего этого вопроса потребовалось не больше времени, чем нужно было для того, чтобы это написать.
<…>
Исписанный карандашом листок бумаги лежал в центре стола. Наконец, я сказал: „Не покажется ли несколько циничным, что мы решили эти вопросы, имеющие жизненно важное значение для миллионов людей, как бы экспромтом? Давайте сожжём эту бумажку“. „Нет, оставьте её себе“, — сказал Сталин»
.
В ходе дальнейшего торга, уже без участия первых лиц, «процентаж» несколько изменился, и Болгария получила 80:20 в пользу СССР.
Таким образом, к моменту приезда болгарской правительственной делегации в Москву для подписания перемирия позиции союзников были принципиально согласованы. Руководитель делегации, министр иностранных дел Петко Стайнов (член «Звена»), направил Димитрову обширное послание с выражением уважения и намёками на желание предварительно обсудить те дела, ради которых делегация прибыла в Москву. Однако контакты с официальными лицами Болгарии не входили в планы Димитрова, опасавшегося тенденциозных комментариев за границей. Единственное, что он мог себе позволить, — это встретиться в частном порядке у себя дома с членом делегации, коммунистическим министром Добри Терпешевым, чтобы сориентировать его в сложившейся ситуации. Основываясь на своем телефонном разговоре со Сталиным, он дал понять Терпешеву, а тот в свою очередь Стайнову, чего ожидать от советской стороны.
Переговоры открылись 17 октября. На следующий день Молотов известил Димитрова, что предложенные Болгарии условия перемирия не столь легки, но никак не тяжелее тех, что уже подписаны с Румынией, хотя союзники настаивают на более жёстком варианте. В течение десяти дней неясные вопросы были улажены, соглашение о перемирии подписано.
Из опубликованного дневника болгарской делегации видно, что переговоры, которые с советской стороны вели В. М. Молотов и заместитель наркома А. Я. Вышинский, лишь с натяжкой можно назвать диалогом победителя и побеждённого. В дневнике приводятся следующие слова Молотова: «Болгария должна понести известные тяготы. Мы не одни, есть союзники, которые настаивают — в основном, под влиянием ваших соседей, — что Болгария должна нести ответственность. Что делала Болгария в Сербии? Чего искала в Греции? За нами стоят наши союзники, но мы всё-таки пытаемся смягчить то, чего они хотят от вас, и убеждены, что не может быть Болгария наказана сильнее, чем Румыния». Высказывание наркома, подытоживавшее переговоры с недавним противником, прозвучало совсем необычно: «Мы ощущаем болгарский народ как братьев, так же как украинцев и белорусов, и впредь нам предстоит вместе работать ради улучшения положения наших народов»
.
В воскресный день 29 октября Димитров устроил в Мещерине приём для членов болгарской делегации и советских гостей — маршала Ф. И. Толбухина, академика Н. С. Державина и других. Днём раньше он согласовал встречу делегации с наркомом внешней торговли СССР Анастасом Ивановичем Микояном. Надо было налаживать товарообмен с СССР, а главное — договариваться о кредитах в виде сырья, продовольствия и товаров широкого потребления. Болгарская экономика, привязанная к Германии, в одночасье оказалась на мели; вдобавок разразилась засуха, причинившая большой урон сельскому хозяйству. «До разрыва дипломатических отношений с Германией в сентябре 1944 года на неё приходилось 89 % болгарского товарообмена (71,3 % импорта и 88,6 % экспорта). В результате несбалансированного товарообмена в 1944 году активное торговое сальдо Болгарии, остававшееся в Рейхсбанке, достигло 738,6 млн. рейхсмарок, которые не возвращены и по сей день»
.
Во время торжественного заседания в Кремле, посвящённого 27-й годовщине Октябрьской революции, Димитров находился в президиуме — знак того, что его фактическая политическая роль стала более значимой, чем предусматривал формальный статус заведующего отделом ЦКВКП(б). На домашний приём в Мещерине по случаю праздника он пригласил старых друзей — Мориса Тореза, Долорес Ибаррури, Жан-Ришара Блока, испанских генералов Модесто, Листера и других. Через несколько дней у Димитровых побывали в гостях Мануильские, просидели до поздней ночи, как бывало прежде. (В июле 1944 года Дмитрий Захарович получил новое назначение — стал заместителем председателя Совнаркома и наркомом иностранных дел Украинской ССР.)
Заключённое в Москве соглашение о перемирии определило круг обязательств Болгарии относительно ликвидации всех проявлений фашизма, установления демократического режима, участия в войне против Германии, компенсаций за ущерб, причинённый Греции и Югославии. Соглашение не предусматривало предварительной выплаты репараций, что давало возможность Болгарии постепенно нормализовать отношения с другими государствами. Территориальных потерь (в сравнении с довоенным временем) страна не понесла; Южная Добруджа, возвращённая в 1941 году Румынией Болгарии, осталась в её границах.
Болгарии предстояло содержать размещённый в стране советский воинский контингент. В Союзную контрольную комиссию для Болгарии вошли представители СССР, Великобритании и США. Основная задача СКК состояла в контроле за выполнением условий перемирия. Председателем комиссии был назначен машал Ф. И. Толбухин, заместителем — генерал-полковник С. С. Бирюзов, политическим советником — дипломат А. А. Лаврищев. В связи с занятостью Ф. И. Толбухина другими делами (он командовал 3-м Украинским фронтом, а после окончания войны возглавлял Южную группу войск) обязанности председателя СКК фактически, а потом и формально перешли к С. С. Бирюзову, с которым у Димитрова сложились доверительные деловые отношения.
Весьма показательна последовательно проводимая советским руководством линия на укрепление боеспособности болгарских вооруженных сил. «Армия должна быть крепкой», — заявил болгарам Молотов во время октябрьских переговоров. С весны 1945 года СССР начал безвозмездно передавать Болгарии советское и трофейное вооружение, в том числе самолёты, танки, артиллерийские системы. В армию вернулись необоснованно уволенные после Девятого сентября офицеры и стали вливаться бывшие политэмигранты, служившие командирами в Красной армии. Примечательно, что в Софии располагалась, наряду с советским военным гарнизоном, и болгарская воинская часть. Всё это совсем не напоминало ситуацию после Первой мировой войны, когда оккупационные силы Антанты проводили разоружение и демобилизацию болгарской армии, а в виде репараций из страны выкачивалось сырьё и продовольственные ресурсы. Размер содержания советского контингента также снижался по просьбам болгарской стороны.
