Допрос длился около часа. Димитров упорно твердил, что в Германии занимался только делами болгарской эмиграции и защитой политзаключенных. Отвечая на вопросы, Димитров вдруг осознал, что комиссар не спрашивает ни о Западноевропейском бюро, ни о его службе в Коминтерне. Значит, арест не является частью какой-то крупной операции против нелегальной коминтерновской сети, а объясняется случайностью. Наверное, бдительный кельнер вызвал полицию, чтобы проверить иностранцев. Значит, Рихард Гиптнер, на глазах которого произошёл арест, успеет ликвидировать рабочее помещение ВЕБ. А Мариане насторожится, не услышав утром в телефонной трубке привычный ответ товарища Гельмута. Так что вы, господа, не узнаете ровным счётом ничего! От этой мысли он успокоился.
Между тем комиссар вынул из ящика стола какой-то фотоснимок и предъявил его Димитрову со словами:
— Я располагаю сведениями, что вас и ваших сегодняшних спутников неоднократно видели в компании с этим человеком в «Байернхофе».
— А кто это?
— Не притворяйтесь невинным ягнёнком, господин мнимый Гедигер. Вы отлично знаете, что это коммунист Ван дер Люббе, поджигатель рейхстага. И посему у меня есть все основания подозревать вас в нелегальной деятельности, организованной Коммунистическим Интернационалом, и в связи с этой деятельностью на основании найденных мною материалов я подозреваю вас также в преступлении против Германского государства. Вследствие этого я задерживаю вас и препровождаю в тюрьму полицей-президиума Берлина, где у вас будет время поразмыслить по поводу моих подозрений.
Удар был неожиданным. Теперь Димитров понял, почему его, Попова и Танева привезли в рейхстаг. Их подозревают в причастности к поджогу. Но почему, на каком основании?..
1933–1934. Дело о поджоге
Богатство потерять — немного потерять,
Честь потерять — много потерять,
Мужество потерять — всё потерять.
Гёте
Полицейское фото. 1933
Протокол первого допроса Димитров из предосторожности не стал подписывать. Он составил письменное заявление по поводу предъявленных ему обвинений, подчеркнув их политическую подоплёку: «По моему глубокому убеждению, пожар в рейхстаге может быть делом рук только обезумевших людей или злейших врагов коммунизма, которые этим актом хотели создать благоприятную атмосферу для разгрома коммунистического движения в Германии. Я, однако, к счастью, не безумец и не враг коммунизма»
.
Следствие. Берлин
С первых минут допроса Димитров дал понять, что не собирается заискивать и оправдываться. Наоборот — его агрессивный тон обещал немало неприятностей следователю Бауху. Тот предъявлял подозреваемому одно за другим вещественные доказательства, добытые полицией при обыске в квартире Мансфельдов, но все они не производили ожидаемого эффекта. Листочки с непонятными записями, открытки, путеводитель по Берлину с карандашным крестиком возле рейхстага, брошюра «Крестьянский комитет», брошюра «Вооружённое восстание»… И это улики? Смешно! Брошюра о восстании издана легально в Цюрихе. Что из того, что на последней странице помещена схема баррикады? Разве это дает основание считать, что владелец брошюры собирался свергать существующую в Германии власть? И разве имеют юридическую ценность находки, сделанные полицейскими агентами в отсутствие понятых?..
Самое главное — они не добрались до Гельмута. По крайней мере, пока не добрались. А ответы в форме резких и разоблачающих контрвопросов — самая верная тактика. Волк рвёт того, кто ведёт себя подобно ягнёнку.
После первого допроса о Димитрове на время забыли. Как пленник — ни допросов, ни контактов с внешним миром, отняли личные вещи и деньги. От уголовников, по очереди убиравших камеры и разносивших пищу, удалось узнать только одно: Попов и Танев находятся здесь же, в тюрьме полицей-президиума, а голландца куда-то увезли.
Двадцать восьмого марта в камеру явился конвой, чтобы препроводить Димитрова в следственную тюрьму Моабит. По недогляду начальства или, наоборот, в расчёте на удачу, в то же самое время во дворе появился Тельман в сопровождении двух охранников. Руки его были заложены за спину, взгляд, не задерживаясь на Димитрове, скользнул мимо.
«Нам всем придётся пройти через этот фашистский ад, Гельмут», — вспомнил Димитров слова, произнесённые Тельманом во время их последней встречи.
Распорядок дня и весь тюремный быт Моабита внушают заключенному мысль о тщетности любой попытки выбраться отсюда на свободу и о невозможности отклониться от установленного распорядка. Оставь надежду всяк сюда входящий… Каждая камера представляет собой каменный куб размером примерно три на два метра. Откидная койка на день примыкается к стене, столик и скамейка прикованы к полу. Над столом — деревянная полка с миской и ложкой. Глиняный кувшин с водой. Ватерклозет. Квадратное окошко под потолком пропускает скудный свет через матовое стекло, зато электрическая лампочка не выключается днём и ночью. В седьмом часу утра раздаётся пронзительный звонок, и спустя десять минут надзиратель открывает камеру. К этому времени арестант должен одеться, умыться и стоять у дверей с пустым кувшином.
В первый же день Димитрову сообщили, что в тюремной книге он значится под номером 8085; номер надлежит употреблять при переписке. Тем не менее в первом письме на имя полицейского комиссара Гейзига он пренебрёг этим правилом: «Так как я подследственное лицо, а не уголовный заключённый и тем более не военнопленный, то прошу поэтому, чтобы со мной обращались как с подследственным лицом, и прошу также не превращать моё злополучное и временное заключение в наказание, ведущее к разрушению моего уже и без того подорванного здоровья. Здесь, в следственной тюрьме, у меня отобрали даже носки, ботинки и носовые платки!»
Комиссар Гейзиг переправил письмо судебному следователю Фогту с резолюцией: «По-видимому, ничего предпринимать не следует». А верховный прокурор Вернер дал Фогту указание расширить предварительное следствие против торгового служащего Эрнста Торглера
[51], наборщика и публициста Георгия Димитрова, студента Благоя Попова и сапожника Басила Танева.
Следователь Фогт сформулировал обвинение: Димитров совместно с каменщиком Ван дер Люббе предпринял попытку насильственным путём изменить государственное устройство Германской империи и преднамеренно поджёг здание рейхстага, имея намерение с помощью поджога поднять восстание. Это является основанием для его содержания в тюрьме. Такие же распоряжения были отданы относительно Попова и Танева.
