Заметим, что выбор здания рейхстага в качестве объекта провокационного поджога по-своему логичен. Парламент, с помощью которого нацисты пришли к власти, не вписывался в их представления о «новом порядке», он сделася лишней институцией в системе германского государства.
В 1968 году историки ФРГ, Швейцарии, Франции и Люксембурга составили Международный комитет по научному исследованию причин и последствий Второй мировой войны. Они собрали огромное число доступных на тот момент документов и свидетельств, в том числе и о поджоге рейхстага. В изданном ими двухтомнике во всех подробностях восстанавливается картина событий 1933 года в Германии и фактически подтверждаются выводы, предположения и почти интуитивные догадки Георгия Димитрова о «Фаусте» и «Мефистофеле» поджога. Историки пришли к заключению, что отряд штурмовиков под командованием Карла Эрнста проник в рейхстаг по подземному коридору и подготовил горючие вещества, которые Ван дер Люббе оставалось только поджечь.
Вторая группа — это произведения тех, кто считает, что Люббе действовал самостоятельно, причастность к поджогу нацистских служб не доказана, но пожар сам по себе не служил сигналом к преследованию коммунистов, социал-демократов и иных противников нацистов. Герман Геринг в своих показаниях на Международном трибунале в Нюрнберге утверждал именно это. В ответ на вопрос: «Какое участие вы принимали в поджоге рейхстага?» он ответил, прикинувшись простачком: «Буквально никакого. Это всё дело рук безумца Ван дер Люббе. Конечно, дело было не так, как описывалось в прессе, ему не пришлось бегать с факелом по зданию. Заранее были разложены зажигательные снаряды, которые моментально воспламенились. Каким образом он это сделал, не приложу ума. Но несомненно, что коммунисты готовили путч в это время».
В 1960-е годы журнал «Шпигель» провёл «контррасследование» поджога рейхстага. По материалам этого изыскания чиновник Федерального ведомства по охране конституции Фриц Тобиас выпустил книгу под названием «Пожар в рейхстаге». Вывод автора: Ван дер Люббе поджёг рейхстаг в одиночку, нацисты скорее воспользовались пожаром, чем организовали его. (В 2001 году тот же «Шпигель» опубликовал данные четырёх немецких историков, нашедших новые свидетельства участия штурмовиков Карла Эрнста в организации поджога.)
Версия о Герострате-одиночке дожила до XXI века. В январе 2008 года в Германии было вынесено судебное решение о посмертной амнистии Ван дер Люббе на основании «Закона о несправедливых приговорах нацистских судов». А через месяц вышла в свет книга «Пожар в рейхстаге. Карьера одного преступления». Её автор, редактор газеты «Ди Вельт» Свен Феликс Келлерхофф, рассказал корреспонденту российской газеты «Время новостей»: «В федеральном архиве в Берлине в свободном доступе хранится 50 494 страницы следственных и судебных документов, датированных 1933 годом. Однако до последнего времени эти документы исследовали исключительно сторонники версии поджога рейхстага нацистами». Тем самым автор книги косвенно обвинил многочисленных историков в предвзятости и намекнул, что сам-то он приступил к делу с иной установкой. И действительно, вывод, к которому пришёл редактор, оказался безвариантным: Маринус ван дер Люббе был единственным поджигателем рейхстага. Как будто не было заключения авторитетных экспертов, объявивших на суде в Лейпциге, что голландец физически не мог самостоятельно устроить столь грандиозный пожар!
Третья группа версий принадлежит к числу конспирологических, в которых история предстаёт перед нами цепью тайных заговоров, операций спецслужб и козней международных авантюристов. В этом случае Лейпцигский процесс из эпической драмы превращается в спектакль марионеток. Истинная цель авторов подобных сочинений — представить Лейпцигский процесс и всё происходившее вокруг него громадным блефом, устроенным Советским Союзом и Коминтерном, и тем самым развенчать Георгия Димитрова.
Цепочку подобных сенсационных «разоблачений» начинает книга Франца Боркенау «Европейский коммунизм» (1939). Автор, бывший член компартии, перешедший на службу к нацистам, выдвинул версию о сделке между Сталиным и Гитлером относительно обмена трёх оправданных судом болгар на немецких инженеров, арестованных в СССР за шпионаж.
Рут Фишер, член ЦК КПГ, исключённая из партии еще в 1920-е годы, в 1943 году продолжила эту версию. По её словам, бывший коминтерновский функционер Жак Дорио, исключённый из Французской компартии и сотрудничавший с гитлеровцами в годы войны, провёл тайные переговоры с Муссолини, в которых убедил дуче выступить посредником в телефонных переговорах между Сталиным и Гитлером об экстрадиции Димитрова. А поведением Димитрова на суде манипулировала всемогущая Москва. Член исполкома Коминтерна Вильгельм Пик даже писал для него согласованные с советским руководством речи, которые передавал в тюремную камеру суперсекретный агент Лубянки (уж не Штирлиц ли?).
Другой мемуарист, исключённый из Болгарской компартии Пётр Семерджиев (какой внушительный парад политических ренегатов!), утверждал, что ОГПУ специально арестовало группу германских специалистов, работавших в СССР, чтобы шантажировать нацистское руководство и обеспечить благоприятный исход процесса. Если принять эту фантастическую версию, придётся поверить в то, что Геринг и Геббельс согласились участвовать в спектакле с заранее прописанным финалом ради вызволения каких-то безвестных инженеров.
Но самой популярной в последние годы стала версия об обмене болгар на упомянутых немецких инженеров, кочующая по страницам не только бульварных газет, но и некоторых исторических трудов. Надо сказать, что практика межгосударственного обмена или передачи на родину граждан, осуждённых или отбывающих наказание в другом государстве, хорошо известна. Столь серьёзный акт тщательно готовится и, будучи предметом длительных переговоров и переписки, неизбежно оставляет следы в архивах внешнеполитических ведомств. Однако таковых в нашем случае не обнаружено. Очевидно, что «обмен» означал бы признание того, что СССР использовал трёх болгар для ведения в своих интересах противозаконной деятельности в Германии. Уместно подчеркнуть, что Советское правительство демонстративно не давало официальных комментариев по ходу Лейпцигского процесса, поскольку подсудимые не были в то время гражданами СССР.
Доктор Ганс Бернгард, директор ныне не существующего Музея Георгия Димитрова в Лейпциге, рассказал автору настоящей работы в 1988 году в Софии, что ему удалось установить следующее. В январе 1934 года шеф прусского гестапо Дильс прочитал в одной из немецких газет заметку о том, что в СССР арестованы пятеро немецких инженеров, которым предъявлено обвинение в шпионаже. Вели ли они на самом деле разведывательную работу, в данном случае значения не имеет. Дильс вырезал заметку и прикрепил к ней записочку: «Обратиться в министерство внутренних дел, чтобы отложить предполагаемую высылку Димитрова, во всяком случае, на несколько месяцев, и предложить обмен». (Вспоминается хвастливая фраза Дильса, записанная Димитровым: «Вы будете освобождены, но когда — зависит от меня».) Германский дипломатический представитель, продолжил свой рассказ доктор Бернгард, обсуждал возможность обмена с наркомом иностранных дел СССР М. М. Литвиновым, но нарком заявил ему, что никакой связи между арестом германских агентов и высылкой оправданных судом болгар нет. В следующей беседе германский посланник вновь поднял вопрос об освобождении арестованных подданных Германии. Тогда советская сторона, демонстрируя добрую волю, пошла на такой шаг. Однако первый из арестованных был освобождён и выслан из СССР в марте 1934 года, то есть уже после прибытия в Москву Димитрова и его товарищей, а последний — в апреле. Опубликованные не так давно документы из германского архива в Кобленце подтверждают этот рассказ и опровергают версию об обмене.
