Император без легионов — ничто.
//Российская империя, г. Царицын, тренировочный лагерь «Vanitas», 4 июня 1747 года//
Таргус уже который день разбирался с бумагами лагеря и не мог понять одного: они всерьёз думают, что можно вот так вот без последствий парить его?
— Елизавета, царствие ей небесное, совсем распустила вас, как я понимаю… — поднял взгляд на чиновника от армии Таргус. — Это подложные документы, цифры не бьются с прошлогодними отчётами. Вот эти вообще со следами явной подделки.
Таргус говорил успокаивающим тоном, будто не уличал преступника в подлоге, а пытался воззвать к его совести.
— Где двенадцать тысяч рублей, Рославлев, сука!? — вскочил Таргус и приставил кинжал к глотке чиновника.
— Я нпнм, Вашимпр… — заблажил Рославлев и обоссался.
— Обоссался, — с разочарованием констатировал Таргус. — Ты же, твою мать, вице-капрал лейб-гвардии! Гвардия — это элита войск, ведь так? Так чего ты ссышь, сука?! Разжалобить меня хочешь?!
Таргус вернулся к документам и продолжил считать.
— Семнадцать тысяч шестьсот десять рублей и тридцать копеек, — морщась от вони, досчитал Таргус. — У меня прямо перед глазами сейчас утверждённая смета, сукин ты сын, ублюдок! Как сейчас её вижу перед глазами, мать твою! И я отчётливо понимаю, что не совпадает что-то очень сильно! Вы что, думаете, можно воровать у меня без последствий?! Центурион Кнуд, ты когда-нибудь слышал, чтобы у меня можно было что-то украсть безнаказанно?
— Никак нет, Ваше Императорское Величество! — ответил центурион, присутствующий при допросе.
— Итак, Николай Иванович Рославлев, бывший начальник тренировочного лагеря… — вздохнул Таргус. — Вот тебе лист бумаги, пиши всех рукопожатных.
— К-к-кого? — не понял Рославлев.
— Кто денежки прибрал, говорю, пиши, — уточнил задачу Таргус. — И живее. От этого сильно зависит то, как именно ты отсюда уйдёшь.
Тут-то до чиновника дошло. Он схватился за перо и начал царапать на бумаге фамилии, имена и суммы. Набежал серьёзный список.
— Этого — к стенке и расстрелять, — встал из-за стола Таргус. — По списку пробежаться, допросить с пристрастием.
Чистка коснулась всего лагеря. Таргус считал, что на своей территории и вина всех казнённых доказана. Трибунал он устраивать не стал, потому что все и так понимают, что да, воровали. И наворовали себе на смертные приговоры.
Стены тренировочного лагеря «украсили» пробитые во многих местах тела бывшей администрации, которая провалила план набора рекрутов, спущенный ещё девять месяцев назад, а также «проела» выделенные средства.
Отчего-то эти люди продолжали сидеть на месте и ничего не делали. Таргус, зная себя, на их месте попытался бы сбежать куда-нибудь на юг Африки или в Австралию.
Казнить-то казнили виновных, но денег уже не вернуть.
Таргус написал письмо и отправил его в Петербург с фельдъегерем.
«Надо браться за эту страну всеми силами, иначе эта чиновничья свора всё разворует», — подумал Таргус.
Тут аристократы тесно переплелись в эротическом танце с бюрократами и устроили какую-то форменную содомию с управлением страной.
Воруют все, у кого хватает полномочий, воруют всё, до чего можно дотянуться. Его тренировочный лагерь обворовала свора бюрократов от армии, которая писала подложные отчёты о массовом наборе рекрутов, а затем настолько же подложные отчёты о массовом бегстве рекрутов. Шито белыми нитками, видимо, для предыдущих правителей этого хватало.
«Ничего, одних уже вылечили», — подумал Таргус, взглянув на висящие на стенах окровавленные трупы. — «Остальных тоже вылечим. Всех, сука, вылечим».
//Российская империя, г. Царицын, тренировочный лагерь «Vanitas», 14 июня 1747 года//
За лесом происходило что-то непонятное. Кто-то орал и скакал, поднимая пыль на дороге.
— Беда, государь!!! — примчался к стенам лагеря фельдъегерь из местных. — Беда!
— Что случилось? — спросил его со стены Таргус.
— Измена! — проорал фельдъегерь.
Грохнула серия выстрелов, и он замертво свалился с коня.
— Тревога!!! — прокричал Таргус и подал руку вправо.
В руку его была вложена винтовка с цепным боепитанием на двадцать патронов.
— Занять оборону, противника просто дохуя! — вновь подал голос Таргус. — Ворота задраить!!!
Сам он вскинул винтовку и открыл прицельный огонь по скачущему во весь опор противнику, выехавшему из-за леса.
«Казаки. Продажные шкуры», — зло подумал Таргус, сшибая всадника за всадником.
Фельдъегеря они снесли случайным, удачным попаданием, а так о каком-то прицельном огне на скаку речи не идёт.
Казак в чёрной папахе вылетел из седла.
«Седьмой», — с удовлетворением подумал Таргус, сдвинул камору, закрыл затвор, прицелился и нажал на спусковой крючок. — «Восьмой».
Со стен стреляли легионеры охранной манипулы. Казаки стремительно сокращались численно, даже не совсем понятно, на что они рассчитывали. Пройти парадом под стенами лагеря?
Лагерь «Vanitas» был построен из бетона и красного кирпича, поэтому чем-то напоминал Московский Кремль.
— Пушки заряжайте! — распорядился Таргус. — Картечь вон в тех ящиках!
Он знал это, потому что сам проектировал лагерь.
Орудия дульнозарядные, прицельные приспособления примитивные, но всё равно стрелять прямой наводкой, поэтому без разницы.
Поразительно было то, что Елизавета своим указом отправила всех инструкторов и две манипулы боевого охранения в Шлезвиг четыре месяца назад. Будь здесь инструкторы и боевое охранение…
Таргус ведь, когда планировал прибытие в лагерь, всерьёз рассчитывал, что тут будут инструктора, боевое охранение, а также двадцать тысяч рекрутов, проходящих подготовку!
— Командир, там ещё несколько сотен скачут! — указал в западном направлении центурион Кнуд.
— Бери свою центурию и закрой то направление, — приказал Таргус. — Разберёшься — возвращайся сюда.
Это явно какой-то заговор.
«Аф Лингрен, как пить дать!» — подумал Таргус раздражённо, после чего пристрелил ещё одного казака.
Казаки кончились быстро. Таргус достал подзорную трубу и осмотрел горизонт.
Вдалеке поднималось едва заметное облачко пыли. Это, скорее всего, были подкрепления заговорщиков.
— Отправь легионера, чтобы тихо со стен осмотрел окрестности, — приказал Таргус ближайшему декану.
— Есть, командир, — ответил декан.
Тут по лагерю начала работать артиллерия.
— Сука! — выкрикнул Таргус и побежал к лестнице. — Все в укрытия!
