1
– Не хочу я тут оставаться. Пожалуйста, не оставляй меня тут.
Эван Росс тянул мать за руку, пытаясь стащить с крыльца небольшого домика с серыми черепичными стенами. Миссис Росс с раздраженным видом повернулась к нему.
– Эван, тебе уже двенадцать. Не веди себя как капризный малыш,– сказала она, высвобождая руку из его хватки.
– Ненавижу, когда ты так говоришь! – со злостью воскликнул Эван, скрестив руки на груди.
Смягчившись, она протянула руку и ласково пригладила его морковно-рыжие кудри.
– Ненавижу, когда ты так делаешь! – крикнул он, попятившись и чуть не споткнувшись о разбитую плитку на дорожке.– Не трогай мои волосы. Ненавижу!
– Ясненько, ты меня ненавидишь,– пожала плечами мать. Она поднялась на две ступеньки и постучала в дверь.– Все равно тебе придется пожить здесь, пока я не вернусь.
– А почему нельзя с тобой? – допытывался Эван, по-прежнему стоя со скрещенными руками.– Назови хоть одну уважительную причину.
– У тебя шнурок развязался,– ответила мать.
– И что? – недовольно сказал Эван.– Мне так нравится.
– Споткнешься,– предостерегла она.
– Мам,– сказал Эван, выразительно закатывая глаза,– ты хоть раз видела, как кто-то споткнулся из-за развязанного шнурка?
– Вообще-то нет,– призналась мать, и ее красивое лицо тронула улыбка.
– Ты просто хочешь сменить тему,– сказал Эван, не улыбнувшись в ответ.– Хочешь бросить меня тут на несколько недель с кошмарной бабкой и…
– Эван, ну хватит! – прикрикнула миссис Росс, откинув назад свои прямые светлые волосы.– Кэтрин вовсе не кошмарная бабка. Она тетушка твоего отца. Твоя двоюродная бабушка. И она…
– Она же с причудами! – воскликнул Эван. Он понимал, что срывается, но ему было наплевать. Как мама могла так с ним поступить? Как могла оставить его на какую-то старушенцию, которую он с двух лет не видел? Что ему тут делать, пока мать не вернется?
– Эван, мы уже тысячу раз это обсуждали,– раздраженно проговорила мать, снова постучав в дверь.– Это форс-мажор. Право же, я надеюсь на твое понимание…
Остальные ее слова заглушил Триггер, кокер-спаниель Эвана: он высунул голову из заднего окна арендованной машины и залаял с подвыванием.
– Еще и этот на нервы действует! – воскликнула миссис Росс.
– Можно, я его выпущу? – спросил Эван.
– Пожалуй, так будет лучше,– ответила мать.– Триггер у нас старенький, чего доброго его хватит инфаркт. Лишь бы только он не напугал Кэтрин.
– Иду, Триггер! – крикнул Эван.
Он подбежал к автомобилю по гравиевой подъездной дорожке и распахнул дверцу. Восторженно взвизгнув, Триггер выскочил и стал носиться кругами по квадратному дворику Кэтрин.
– Ему и не дашь двенадцати,– сказал Эван, впервые за день улыбнувшись при виде резвящегося пса.
– Вот видишь. Триггер составит тебе компанию,– сказала миссис Росс, снова поворачиваясь к двери.– А я скоренько вернусь из Атланты. Самое большее – через пару недель. Уверена, за это время мы с папой подыщем дом. Оглянуться не успеешь, как мы уже вернемся.
– Ну да. Конечно,– язвительно сказал Эван.
Солнце скрылось за большой тучей. Маленький дворик погрузился в тень.
Триггер вскоре выдохся и, пыхтя, перешел на шаг, вывалив язык почти до земли. Эван наклонился и погладил пса по спине.
Он посмотрел на серый дом, когда мать снова постучала в дверь. Дом выглядел темным и неприветливым. Окно на втором этаже было задернуто занавесками. Одна из ставней была сломана и висела наперекосяк.
– Мам, ну чего ты стучишь? – спросил Эван, засунув руки в карманы джинсов.– Сама же говорила, что тетя Кэтрин совершенно глухая.
– Ой.– Мать залилась краской.– Ты так меня расстроил, Эван, со своим вечным нытьем, что у меня напрочь вылетело из головы. Ну конечно, она нас не слышит.
«Ну и как я буду жить две недели с чокнутой старухой, которая меня даже не услышит?» – мрачно подумал Эван.
Он вспомнил, как две недели назад подслушал родительские планы. Отец с матерью сидели друг против друга за кухонным столом. Они полагали, что Эван гуляет на заднем дворе. А он стоял в коридоре, прижимаясь спиной к стене, и все слышал.
Отец, по-видимому, не горел желанием оставлять Эвана с Кэтрин.
– Старуха упряма, как черт,– говорил мистер Росс.– Представляешь, двадцать лет как оглохла, а язык жестов учить отказывается и даже по губам не читает. Как же она сможет позаботиться об Эване?
– Положим, о тебе она хорошо заботилась, когда ты был мальчишкой,– заметила миссис Росс.
– Так то было тридцать лет назад,– возразил мистер Росс.
– Ну знаешь, выбора у нас нет,– услышал Эван ответ матери.– Его больше не на кого оставить. Все разъехались в отпуска. Август, видишь ли, самый неподходящий месяц для твоего перевода в Атланту.
– Ну уж извини-и-и! – язвительно протянул мистер Росс.– Ладно, ладно. Вопрос закрыт. Ты совершенно права, дорогая. Выбора у нас нет. Кэтрин так Кэтрин. Отвезешь Эвана туда, а потом полетишь в Атланту.
– Такой опыт пойдет ему на пользу,– добавила мать.– Пускай привыкает к жизненным трудностям. Сам понимаешь, переезд в Атланту, расставание с друзьями… тоже ведь испытание не из легких.
– Ладно. Я согласен,– недовольно перебил мистер Росс.– Решено. С Эваном все будет хорошо. Кэтрин, конечно, слегка с причудами, но в общем безобидная.
Эван услышал, как стулья заскрипели по линолеуму, а это значило, что родители встают, и разговор окончен.
Его участь была предрешена. Молча вышел он за дверь и отправился на задний двор, чтобы обдумать услышанное.
Он прислонился к стволу большого клена, за которым его не было видно из дома. Это было его излюбленное место для размышлений.
И почему родители никогда не приглашают его принять участие в обсуждениях, недоумевал он. Раз они решили оставить его с какой-то старой теткой, которую он лет сто не видел, неужели у него нет права голоса? Все важные семейные новости он узнает, подслушивая в коридоре. Это попросту несправедливо.
Эван поднял с земли сучок и постучал им по широкому стволу.
Тетя Кэтрин с причудами. Так сказал папа. Причем с такими, что ему не хотелось оставлять Эвана у нее.
Но выбора у них нет. Совсем.
Может, они еще передумают и возьмут меня с собой, думал Эван. Может, они поймут, что со мной так нельзя.
Но вот минуло две недели, а он стоит перед серым домом тети Кэтрин, ужасно нервничая и глядя на коричневый чемодан со своими пожитками на крыльце у ног матери.
