Дрожащими руками Эван пытался сдернуть ошейник с пса через голову.
Поддавайся, поддавайся, поддавайся, беззвучно молил он.
Да!
Триггер страдальчески взвизгнул, когда Эвану удалось наконец сорвать ошейник.
– Триггер, он снялся! Ты в порядке?
Все еще тяжело дыша, пес тут же вскочил. Он благодарно облизал лицо хозяина, вымазав ему щеку густой слюной и поскуливая, словно понимал, что Эван спас ему жизнь.
– Полегче, мальчик! Полегче, дружище! – отбивался Эван, но пес продолжал радостно лизаться.
Эван обнял радостного спаниеля. Он понимал, что жизнь собаки висела на волоске. Не подоспей он вовремя…
Да уж, о таком и думать не хотелось.
Когда Триггер наконец успокоился, Эван осмотрел ошейник.
– Отчего он сел, мальчик? – спросил он своего питомца.
Триггер тем временем подошел к забору и стал жадно лакать воду из плошки.
Чертовщина какая-то, думал Эван. Ошейник не должен садиться. Он же кожаный. Ему нет никаких причин садиться.
Тогда почему же он чуть не задушил Триггера?
Эван повернулся к Триггеру и смотрел, как пес хлещет воду, тяжело дыша. На мгновение он оглянулся на Эвана, после чего снова принялся жадно пить.
Он вырос, понял Эван.
Он определенно стал крупнее.
Но ведь Триггеру уже двенадцать лет, по человеческим меркам это восемьдесят четыре. Он даже старше тети Кэтрин.
Староват уже Триггер, чтобы расти.
Наверное, померещилось, решил Эван, швырнув ошейник на землю. Наверное, у меня уже глюки от этого места.
На пороге кухни стояла Кэтрин и звала Эвана обедать. Эван насыпал в миску сухого корма, крикнул «пока!» Триггеру, не отрывавшемуся от плошки с водой, и поспешил в дом.
На следующее утро, пасмурное и по-осеннему промозглое, Эван отправился к дому Энди. Он обнаружил ее сидящей на корточках под раскидистым кленом в соседнем дворе.
– В чем дело? – крикнул он.
Тут он увидел, что она склонилась над чем-то, торопливо работая руками.
– Иди, помоги мне! – крикнула она, не поднимая глаз.
Эван подбежал к ней.
– Ого! – воскликнул он, увидев, что Энди старается освободить пеструю кошку, привязанную к стволу.
Кошка вопила и замахивалась лапой на Энди. Энди уклонялась от когтей и продолжала возиться с грубыми узлами.
– Близнецы Беймеры постарались. Кто же еще,– громко сказала она, заглушая истошные протесты кошки.– Бедная киса всю ночь просидела на привязи.
Кошка орала со страху на удивление человеческим голосом.
– Киса-киса, не балуй,– сказал Эван, когда перепуганная кошка снова замахнулась на Энди лапой.– Я могу чем-то помочь?
– Нет. Я уже почти справилась,– отозвалась Энди, дергая за узел.– Их самих бы к этому дереву прикрутить.
– Бедная киса, испугалась,– тихонько приговаривал Эван.
– Все,– торжествующе сказала Энди, развязав веревку.
Кошка последний раз возмущенно взвыла, задрав хвост трубой. Она тут же дала стрекача и исчезла под высокой живой изгородью, даже не оглянувшись.
– Не больно-то воспитанная,– проворчал Эван.
Энди встала и тяжело вздохнула. Она была в линялых джинсах и бледно-зеленой футболке не по размеру, доходившей почти до колен. Приподняв подол футболки, она осмотрела дырку, которую кошка успела проделать когтями.
– Нет, ну какие сволочи,– сказала она, покачав головой.
– Наверное, надо позвонить в полицию, или в общество защиты животных, или еще куда… – предложил Эван.
– Ай, они отбрешутся,– мрачно сказала Энди, снова покачав головой. А потом добавила: – Да и какой из кошки свидетель…
Они дружно рассмеялись.
Эван повел ее к дому своей тетки. Всю дорогу они обсуждали, как им хочется проучить Беймеров. Но ничего путного так и не придумали.
Они обнаружили Кэтрин в столовой, где та собирала мозаику. Когда они вошли, она подняла голову и вперилась в них взглядом.
– Любите мозаики? Я вот стараюсь тренировать свой ум. Вот почему мне нравятся мозаики. Поживите с мое, поневоле мозги одрябнут. В сто двенадцать-то годков.
Она весело хлопнула руками по столу. Эван и Энди одарили ее милыми улыбками. Затем она вернулась к своей мозаике, не дожидаясь их ответа.
– Как она меня задолбала! – воскликнул Эван.
– Эван, она же слышит! – возмутилась Энди, зажав ему рот.
– Говорю тебе, она глухая, как пень. Она меня не слышит. Она вообще никого слышать не хочет. Она ненавидит весь белый свет.
– А по-моему, она милая,– вступилась Энди.– Зачем она носит на шее кость?
– Наверное, считает, что это круто,– хмыкнул Эван.
– Пошли наверх,– скомандовала Энди, подталкивая его к лестнице.– Все равно мне не нравится, что мы обсуждаем твою тетю прямо в ее присутствии.
– Ты полоумная старушенция,– сказал Эван Кэтрин с широкой улыбкой.
Кэтрин оторвалась от мозаики, чтобы бросить на него недобрый взгляд.
– Она тебя услышала! – в ужасе воскликнула Энди.
– Не глупи,– сказал Эван и стал подниматься по лестнице, чуть не споткнувшись о Сарабет.
Оказавшись в комнате Эвана, Энди принялась мерить ее шагами.
– Чем хочешь заняться?
– Ну-у… можно почитать что-нибудь из этих литературных сокровищ,– съехидничал Эван, показав на пыльные старинные тома.– Может, найдем заклинание, чтобы заколдовать близнецов Беймеров. Ну, там, в тритонов их превратить.
– Дались тебе эти тритоны,– сухо сказала Энди.– Слушай, а где «Кровища»? – Прежде чем Эван успел ответить, она уже заметила банку на одной из полок.
Они наперегонки бросились через комнату. Энди подбежала первой и схватила банку.
– Эван, смотри,– сказала она, широко раскрыв глаза от удивления.– Что происходит?
Она подняла банку. Зеленая масса выдавила крышку и переливалась через край.
12
– Что такое? Крышка сломалась, что ли? – спросил Эван.
Он забрал банку и осмотрел. Несомненно, крышка отскочила. Липкое зеленое вещество выпирало из банки.
Эван вытащил пригоршню зеленой массы.
– Странное дело! – воскликнул он.– Она будто набухает,– добавил он, стиснув вещество в руке.– Точно растет.
– Я так и подумала! – воскликнула Энди.– Она переросла банку!
– Слушай, она уже не холодная,– сказал Эван. Он скатал вещество в комок и кинул Энди.
