МУМИЯ!
Оттолкнувшись от стены, она, пошатываясь, направилась ко мне в гостиную, слепо шаря перед собой руками, словно уже намереваясь схватить меня.
Я открыл рот, чтобы закричать, но не смог издать ни звука.
3
Я отступил на шаг. И еще на шаг. Сам того не осознавая, я воздел руку мумии перед собой, словно в надежде испугать ею незваного гостя.
Когда мумия, шаркая, вышла на свет, я заглянул в ее глубокие темные глаза.
И узнал их.
– Дядя Бен! – закричал я и сердито швырнул в него руку мумии. Та ударилась о его перебинтованную грудь и отскочила.
Бен привалился спиной к стене и расхохотался своим фирменным раскатистым смехом. Тут я увидел и Сари, просунувшую голову в дверь. Она тоже смеялась.
Они оба думали, что это жуть как смешно. Но мое сердце колотилось так сильно, что я думал – вот-вот выскочит из груди.
– Да ничего смешного! – завопил я сердито, стискивая кулаки и ловя ртом воздух в тщетной попытке унять сбившееся дыхание.
– Я ж говорила, он испугается, – сказала Сари, входя в комнату с широкой улыбкой превосходства на лице.
Дядя Бен так хохотал, что по его забинтованному лицу текли слезы. Он был крепким крупным мужчиной, высоким и широкоплечим, и от его смеха тряслись стены.
– Ты ведь не настолько испугался, правда же, Гейб?
– Да знал я, что это ты! – Мое сердце все еще колотилось, словно заводная игрушка, у которой кто-то перекрутил пружину. – Сразу тебя узнал!
– Да у тебя точно был испуганный вид, – заявила Сари.
– Не хотел портить вам веселье, – пробурчал я, гадая, видят ли они, как сильно я на самом деле напуган.
– Ох, видел бы ты свое лицо! – воскликнул дядя Бен и снова расхохотался.
– Я говорила папе, чтобы он этого не делал, – сказала Сари, присаживаясь на софу. – Как его только в лифт пустили в таком прикиде.
Дядя Бен наклонился и поднял руку мумии, которой я в него бросил.
– Ты ведь привык ко мне и моим розыгрышам, верно, Гейб?
– Верней некуда, – сказал я, избегая его взгляда.
Втайне я ругал себя за то, что попался на дядин дурацкий костюм. Я всегда попадаюсь на его дурацкие шутки. Всегда. Еще и Сари ухмылялась мне с края софы, явно понимая – меня так крепко пробрало, что я чуть язык не проглотил.
Дядя Бен, на ходу стягивая с лица бинты, протопал ко мне и вернул маленькую руку мумии.
– Где ты ее раздобыл? – поинтересовался он.
– На гаражной распродаже прибарахлился, – бросил я.
Я хотел спросить, настоящая ли эта штука, но он заключил меня в медвежьи объятья – и я сразу потерял дар речи, а заодно и добрую половину воздуха в легких. Бинты на его руках щекотали мне нос.
– Рад тебя видеть, Гейб! – возопил он, кружа меня по комнате. – Вон какой вымахал!
– Почти с меня ростом, да, – ухмыльнулась Сари ядовито.
– А теперь помогите мне кто-нибудь снять эти штуки.
– Тебе они к лицу, оставь!
– Ну-ну, Сари, не могу же я все время так ходить.
Надув щеки и отбросив прямые черные волосы за плечи, Сари подошла к отцу и принялась разматывать бинты.
– Я немного увлекся этой мумией, Гейб, – признался дядя Бен, положив руку мне на плечо. – Целыми днями пропадая в пирамидах, сам себя чувствуешь кем-то из их братии.
– Целыми днями? – присвистнул я. – Ты что-то нашел?
– Совершенно новую погребальную камеру, – встряла Сари, не давая Бену вставить слово. – Он исследует те части пирамиды, которые не тронуты с самой древности.
– Неужели? – воскликнул я. – Да это же жуть как круто!
Дядя Бен усмехнулся.
– Погоди, все своими глазами увидишь – тогда уж решишь, круто или нет.
– Увижу? – Я не сразу понял, о чем он. – Ты что, возьмешь меня в пирамиду?
Мой голос от счастья подскочил до таких высот, где слышать могут только собаки. Но мне было все равно – я попросту не верил своей удаче. Я побываю в пирамиде! В той ее части, что открыта совсем недавно!
– У меня нет выбора, – с наигранной сухостью ответил дядя Бен. – Куда вас двоих-то пристроить, если не туда?
– Там есть мумии? – спросил я. – Скажи, мы увидим мумии?
– Ты только что видел одну – успел соскучиться? – Такой уж у Сари юмор: дурацкий. Я пропустил ее шпильку мимо ушей.
– Бен, а там есть сокровища? Египетские реликвии, настенные росписи?
– Расскажу обо всем за обедом, – пообещал он, стягивая последнюю повязку. Под слоями марли на нем оказалась клетчатая рубашка-поло и мешковатые брюки. – Неплохо было бы сейчас что-нибудь перехватить – я такой голодный, что слона готов съесть.
– Бегом вниз, – сказала Сари и оттолкнула меня в сторону, чтобы дать себе фору.
Мы поели внизу, в гостиничном ресторане. На стенах были нарисованы пальмы, а по периметру зала в больших напольных кадках росли миниатюрные пальмы. У деревянного потолка лениво вращались лопасти огромных вентиляторов.
Нас усадили в укромном уголке с перегородкой, снабдив двумя огромными меню. Те были двуязычными – список на английском, список на арабском.
– Что будешь, Гейб, ляхм харуф или ляхм бакар
[3]? – спросила Сари с самодовольной улыбкой. Нет, ну нашла чем пощеголять – нахватанным по верхам арабским! Воображала!
Официант в белом костюме принес нам корзину плоского лаваша и миску с чем-то зеленым. Я заказал большой сэндвич и жареную картошку. Сари ограничилась салатом.
Пока мы обедали, дядя Бен еще немного рассказал о том, что нашел в пирамиде.
– Как вам, наверное, известно, – начал он, складывая лаваш в конвертик, – пирамида была построена примерно в две тысячи пятисотом году до нашей эры, во время правления фараона Хуфу.
– Гезундхайд
[4], – сказала Сари. Еще одна дурацкая шутка.
Бен хихикнул, я же скорчил ей рожу.
– Это было самое большое сооружение своего времени, – сказал Бен. – Знаешь, какой ширины основание пирамиды?
Сари покачала головой.
– Нет. Какой ширины? – спросила она с набитым салатом ртом.
– А я знаю, – усмехнулся я. – Тринадцать акров в ширину.
– Ого, правильно! – воскликнул дядя Бен, явно впечатленный.
Сари бросила на меня удивленный взгляд.
