– Погоди, что?
Ее темные глаза заблестели. Она явно что-то задумывала.
– Пошли, Гейби, разведаем пару туннелей.
– Не называй меня Гейби, – предупредил я. – Ты же знаешь, что я это ненавижу.
– Извини. – Она хихикнула. – Так ты идешь?
– Нам нельзя, – колебался я, следя за дядей Беном, спорившим о чем-то с типом, который принес похожую на ноутбук коробку. – Твой отец просил, чтобы мы держались поблизости, и еще…
– Он здесь возиться будет не один час, – перебила Сари, оглядываясь на Бена. – И не заметит, что мы ушли. Вот увидишь.
– Но Сари… – начал я.
– Кроме того, – продолжила она, положив руку мне на плечо и толкая к выходу, – он не хочет, чтобы мы здесь ошивались. Мы же будем только мешать.
– Сари!
– Вчера я уже ходила на разведку, – заверила она, подталкивая меня теперь обеими руками. – Мы далеко не уйдем. Тут, блин, нельзя заблудиться. Все туннели ведут в эту вот большую залу. Клянусь тебе.
– Думаю, не стоит так делать. – Я не спускал глаз с дяди Бена. Присев на корточки, он скоблил стену острием кирки. – Так что отстань лучше. Серьезно.
И тут Сари сказала то, что всегда говорит, когда хочет добиться своего. Я знал, что так и будет.
– Струсил, значит.
– Нет! – возмутился я. – Просто Бен велел нам…
– «Право слово, трусливы бывают мужчины! // Кто ж растопит в душе неприступные льдины…» – завела Сари голосом бывалого пономаря, положив руку на грудь и закатив глаза.
– Да что ты такое несешь! – психанул я.
– Так что, струсил? – Она сощурилась. – Гейби?
– Не называй меня так!
– О, Гейби… ты перепугался, маленький?
– Ладно-ладно! Пошли! – Я схватился за голову – как еще быть? – Только недалеко!
– Отлично! Не переживай, мы не заблудимся. Я просто покажу тебе проход, который вчера нашла. Там есть плита с очень странным рисунком, вроде как кошка, но ручаться не стану.
– Ну, я видел в книгах наскальные рисунки, но никогда…
– Говорю тебе, это или кошка, или какой-то кошкочеловек. Необычный рисунок.
– Где это? – спросил я.
– Иди за мной.
Мы оба в последний раз глянули на Бена, стоявшего на четвереньках и ковырявшего каменную стенку. А потом я покинул залу – следом за Сари.
Мы протиснулись через узкий коридор, затем свернули разок и прошли по более широкому проходу направо. Я немного отстал, держась в нескольких шагах от нее.
– Ты уверена, что мы сможем вернуться? – Я старался говорить твердо, чтобы меня не обвинили в трусости.
– Положись на меня, – сказала Сари. – Направляй фонарь на пол. В конце коридора есть небольшая, но очень интересная комнатушка.
Мы шли по коридору, забиравшему вправо. Вскоре он разветвился, и Сари выбрала левый туннель.
Стало теплее. Воздух здесь казался затхлым, словно в непроветренной прачечной.
Этот проход был шире предыдущих. Сари прибавила шаг, намного опередив меня.
– Подожди! – окрикнул я ее.
Как назло, у меня опять развязался шнурок. Чертыхнувшись, я склонился к ботинку.
– Эй, Сари, подожди меня!
Ответа не последовало. Казалось, она меня не слышит. Свет ее фонарика вдалеке становился все слабее… и вдруг – исчез.
Неужто батарейки сели?
Нет, скорее всего, коридор изогнулся, решил я. Сари просто стало не видно.
– Сари! – позвал я. – А ну не беги! Подожди меня!
Я пялился в темноту. Темнота не отвечала.
– Сари?
Почему она молчит?
5
– Сари!
Голос мой пронесся по длинному извилистому тоннелю.
И ответом мне служила лишь тишина.
Я позвал ее еще раз – и услышал, как затихающее эхо повторяет ее имя.
Поначалу я разозлился. Я ведь прекрасно понял, что замышляет Сари.
Она нарочно не отвечала, нарочно пыталась напугать меня.
Ей просто невтерпеж было доказать, что она тут самая крутая, а я – так, бесплатное приложение. Бесплатное трусливое приложение.
Я вдруг вспомнил один случай, несколько лет назад. Сари и дядя Бен приехали ко мне в гости. Думаю, нам с ней было лет по семь-восемь.
Мы вышли на улицу поиграть. День был пасмурный, собирался дождь. У Сари была скакалка, и она, как обычно, хвасталась, показывая мне, как хорошо через нее прыгает. Потом, конечно, когда она дала мне попробовать, я споткнулся и упал, а она засмеялась как сумасшедшая.
Я решил отомстить ей, отведя в заброшенный старый дом в паре кварталов от нашего. Соседские дети верили, что там водятся привидения. Пробраться в него не составляло труда, но родители вечно твердили нам держаться подальше и не испытывать судьбу на его прогнивших лестницах и половицах, готовых обвалиться в любой миг.
Я привел Сари в этот дом и сказал ей, что там водятся привидения. И мы прокрались внутрь через разбитое окно подвала.
На улице стало еще темнее, пошел дождь. Прекрасная погода. И я видел, что Сари очень боится остаться в этом жутком старом доме одна. Мне-то все было нипочем – я уже бывал там раньше.
Мы принялись бродить по дому. Я шел впереди. Каким-то образом мы разлучились. А за окном все грохотали молнии, яростно хлестал дождь, и я вдруг нестерпимо захотел домой – атмосфера пустого дома стала действовать мне на нервы. Я позвал Сари… и она не откликнулась. Тогда я позвал еще раз – и вновь никакого ответа.
А потом я услышал громкий треск.
Выкрикивая ее имя, я скакал из комнаты в комнату, напуганный до полусмерти. Я был твердо уверен, что случилось что-то ужасное, ведь ее нигде не было; кричал и кричал, но она не отвечала.
Я так испугался, что заплакал. Потом, запаниковав, выбежал из дома под проливной дождь. Я бежал сквозь гром и молнии, не переставая плакать. Когда я добрался домой, то промок насквозь, до последней нитки.
Я вбежал на кухню, рыдая и плача, осознавая, что оставил Сари в страшном доме с привидениями одну. И застал ее там, за общим столом, – с огромным куском кофейного пирога во рту. Который, впрочем, каким-то чудом не мешал ей самодовольно улыбаться.
Теперь, вглядываясь в темноту пирамиды, я знал, что Сари поступает со мной точь-в-точь так же, как и тогда.
Просто пытается напугать меня.
Хочет выставить меня в дурном свете.
Или… все-таки нет?
Я шел по низкому, узкому туннелю, держа фонарик прямо перед собой, не зная, что и думать. Мой гнев быстро сменился беспокойством, и тревожные вопросы чередой пронеслись в моей голове.
