— Э-э-э, ну да, это те чуваки, которые дрались с чудищами всякими в древние времена. Ну, на крайняк, просто амбалы, но добрые, — тут же высказал свою точку зрения на эту тему Толик. — А при чём здесь Жендос-то? Он же не какой-то там Попович, или я чего-то не знаю? — тут же прищурившись, повернулся уже ко мне.
— Ну какой из меня богатырь? Где я и где богатыри? Да мне до них, как до Китая пешком!
— Богатырь из тебя действительно никакой, тут ты прав, времена не те. А до былинных богатырей так вообще — расти и расти. Но не стоит понимать всё вот так буквально. Былины, конечно, несут много смысла, но богатыри были сильны в первую очередь не телом, а духом. Именно дух за собой притягивает силу тела, а не наоборот. Взять, к примеру, сказание об Илье Муромце. Тридцать три года лежал он на печи без сил подняться на ноги, но когда пришла нужда, смог перебороть свой недуг и не просто подняться, но и защитить землю русскую. Это ли не сила духа? К тому же если вспоминать былинных героев, как не вспомнить имя замечательной героини Василисы Микулишны, дочери могучего богатыря Микулы Селяниновича? Какой у неё была сила духа, а? А чего стоит для русского человека имя последнего былинного богатыря Евпатия Коловрата? Его подвиг навсегда остался в памяти нашего народа. Но ведь и после былин богатыри появлялись на Руси, в России. Правда, нынче их называют героями, но суть осталась той же: это те люди, которые своим духом обессмертили своё имя. Такие люди всегда появляются в трудные времена для страны. И таких имён очень много, да вы и сами их всех знаете, а если не всех, то многих. Немало героев появляется во время войн, и перечислить их всех просто невозможно. Даже если брать только тех, кто совершил что-то невероятное, и то получится имён слишком много. Впрочем, сейчас у нашей страны, тьфу-тьфу, никаких войн на горизонте не предвидится, так что будем ориентироваться на мирных героев. Ведь в жизни всегда есть место для подвига, надо просто не быть безучастным, безразличным. Пожар — не проходи мимо, увидел утопающего — спаси. Да даже просто несколько человек бьют одного — вступись. Пусть он не прав, но, возможно, этим ты спасёшь ему жизнь, а самоназначенных судей избавишь от тюремного срока. Ведь именно такие люди несут в мир веру не в Бога, а в человека. Что человек может превзойти самого себя, отбросить свой страх, победить его. Что есть люди, которые живут не только для себя любимого, но и для других людей тоже. Именно это спасало и будет спасать нашу страну всегда.
— Эк ты пафосно-то загнул. — Толик, как всегда, в своём репертуаре. — Я про эту Василису Мыколовну и не слыхивал, а из героев только про троих и слышал. Про Сусанина, что в двух соснах заплутал, Матросова, что по пьяни на пулемёт звезданулся, да про Гастелло, что с управлением самолёта не справился.
— Толик, не порочь память героев этими бреднями! — Игорь навис над ним так, что если бы ещё немного наклонился, то просто упал. — Иван Сусанин специально поляков завёл в болото, где погиб от их сабель, но не предал своей Родины. Матросов сознательно закрыл своей грудью амбразуру вражеского дзота. А Гастелло направил свой горящий самолёт на колонну, пытаясь даже своей смертью нанести как можно больший ущерб врагу. Как у тебя язык-то повернулся такое сказать?
— Что слышал, то и говорю…
— Вот скажи, Толик, тебе хоть немного стыдно за свои слова? — уже я не удержался от вопроса. — Ну вот хоть чуть-чуть?
— А почему мне должно быть стыдно?
— А ты поищи в интернете информацию по тем людям, которые числятся в героях нашей страны, тогда поймёшь. Мне, например, стыдно. Стыдно за то, что кто-то у нас может вот так запросто опорочить их подвиги, унизить, уменьшить их поступки, объяснить какими-то мелкими обывательскими шажочками. — Толик всё же отвёл глаза, ну хоть какой-то эффект! — Но ещё больше мне стыдно за то, что меня каким-то образом запихнули в один ряд с героями. Я же ничего подобного не сделал, никого не спас, не освободил, врагов не победил, ценных сведений тоже не добыл. Так почему ты, Игорь, поставил меня в один ряд с такими людьми?
— В этом плане ты прав. В ряд с героями тебе пока рановато становиться, но это возможно. Надо только иметь желание. А такое желание у нынешних людей просыпается всё реже и реже. Большинство же считают в наше время героизм скорее донкихотством, нежели реальностью. «Против системы не попрёшь!» «Один в поле не воин!» «Почему я должен за всех отдуваться?» «Мне что, больше всех надо?» Все эти фразы останавливают от простых, но правильных поступков, а ведь именно этой правильности в нашей жизни так не хватает. Так, может, ты способен на такие поступки? Как мне кажется, именно это в тебе почувствовал Толик.
— Вот-вот, станет наш Жендос героем, нос по ветру пустит и перестанет с нами здороваться. Зачем ему помнить о нас, он же в ряду героев-богатырей, а мы так, шваль подзаборная…
— Толик, прекрати паясничать! — Голос Игоря похолодел. — В этом нет никакого смысла. Только себя с не самой лучшей стороны показываешь.
— А куда деваться? Нет у меня самой лучшей стороны, как ни вертись, куда ни плюнь — одно и то же. Не герои мы, обычная серость…
— Толик, кончай комедию ломать, — не выдержал уже и я. — Пойдём лучше поедим.
— Ладно, но тогда скажите мне, дорогие товарищи, а почему в меня никто не верит? Почему я не могу стать героем?
— Можешь, — абсолютно уверенно ответил Игорь. — Никто тебе не мешает, тут зависит всё только от твоей силы духа. Сможешь победить самого себя — станешь героем, проиграешь — не станешь. Всё просто. Кстати, шансов стать героем у тебя ровно столько же, сколько и у Евгения. И да, я в тебя верю. Так докажи мне, что не напрасна моя вера!
На последнее заявление Толик только хмыкнул, и мы молча пошли в столовую.
Ужин пролетел как-то незаметно за обсуждением всё той же темы подвига и того, какие были подвиги в мирное и военное время. Игорь нам рассказал про героев обеих мировых войн, что они совершили и когда, припомнил ещё некоторых, которые были ранее. Мирных героев тоже не обошли стороной. Столько удивительного совершено людьми. Да что там удивительного? Невероятного! Например, как экипаж одного танка мог выиграть бой против двадцати двух танков неприятеля? Или как четверо в сабельном бою могли победить двадцать семь противников? Или как могли пятьсот человек выдержать атаку сорокатысячной армии, прорваться из окружения, попутно уничтожив артиллерию врага, взять две крепости по пути и дойти-таки до своих? Или как мог один человек с одной пушкой уничтожить одиннадцать танков, семь бронемашин и пятьдесят семь солдат и офицеров противника? Как это вообще возможно? А мы про таких людей забываем… Почему? Боимся признаться себе, что сами бы так не смогли? Или есть ещё какие-то причины?
— Ладно, ребят, — внезапно бодро сказал Игорь, прерывая возникшую за столом паузу. — Что-то нагнал я на вас тоски, пойдёмте в тир, развлечёмся немного, постреляем.
— Я — за! — поспешил согласиться я.
— Я тоже, — не стал отказываться Толик. — Пострелять — это хорошо, даже замечательно!
— Ну вот и ладненько, раз уж мы всё доели, так пошли, чего рассиживаться?
