Он бодро пошаркал в сторону столовой, а я остался на главной аллее соображать, что же это такое сейчас было?
Только спустя пару минут стояния на месте и переваривания прошедшего разговора до меня наконец-то дошло, что про аванс я так и не поинтересовался. А ведь меня предупреждали! И старичок-то весьма ловко срулил из кабинета, прихватив меня. И что-то я сильно сомневаюсь, что мне удастся его сейчас найти в столовой. Кстати, он меня вроде приглашал вечерком зайти к нему, чтобы поговорить, тогда и спрошу по поводу аванса. А ведь как он намекал на моего отца, надо будет подробно выспросить у него всё, что ему известно. Может, и мне тогда хоть что-то станет понятнее?
В моём корпусе вместе с тёть Наташей меня поджидали ещё несколько неизвестных мне женщин. Вопрос был задан сразу с порога:
— Ну что, спросил насчёт аванса?
— Нет, как-то не получилось. Неловко было его прерывать, а потом он ушёл на завтрак, пригласив меня зайти вечерком.
Женщины весело рассмеялись. А тётя Наташа сочувственно протянула:
— Попался-таки на удочку этого старого плута. Будешь теперь ловить его дня три, а то и больше. Любит он такие шутки. Что он тебе наговорил-то?
Дальше посыпались предположения от веселящихся женщин.
— Сказал, небось, что ты похож на одного его старого друга?
— Да нет, это уже заезженное, наверняка что-то другое. Твоё лицо точь-в-точь, как у его давней возлюбленной, а ты как раз годишься ему во внуки.
— Да ну, бросьте! Скорее всего, выяснилось, что ты потомок древнего благородного рода Евпаков?
С каждым предположением градус веселья женщин поднимался. Похоже, меня действительно ловко разыграли. Но каков дед! Как он лихо всё завернул! Как всё подвел к итогу! Какой талантище! Какой актёр, а?
Тётя Наташа ласково произнесла:
— Не расстраивайся, он действительно старый жук, к такому на кривой козе не подъедешь. Но поискать тебе теперь его придётся. Не огорчайся, такие поиски тоже бывают весёлыми.
— А как тебе история пути к мечте всемирно известного финансиста? — долетел мне в спину вопрос, от которого я только рукой отмахнулся. Это вызвало сзади очередную порцию хохота. М-да, оказывается, очень неприятно ощущать, что тебя обвели вокруг пальца. Но как красиво это было обставлено, до сих пор поверить не могу в такие актёрские способности у этого старичка, настолько искренним он казался. Но ведь как душевно он всё рассказывал! Нет, определённо, надо будет всё же зайти к нему после ужина, разузнать, что ему известно об отце. Может, это, конечно, и розыгрыш старого шутника, но упускать такой случай тоже глупо из-за простой обиды.
В общем, в игру я входил в совершенном душевном раздрае.
— Ну наконец-то! Заждались уже! — оглушили меня с двух сторон улыбающиеся мастер Гронхельм и Лицо. Мне сразу как-то поплохело. Не с добра они так улыбаются-то…
— Во-первых, вон твоя куча барахла валяется, проверь, всё на месте, или твои друзья что себе на сувениры прихватили?
— Но-но! — тут же отозвался на последнюю реплику Сирано. — Попрошу без инсинуаций! Не надо тут инсинуировать!
В указанной Лицом стороне действительно лежали мои вещи. Засунул всё в рюкзак, оделся наконец-то по-человечески.
— А во-вторых, — продолжил за эльфа почему-то мастер Гронхельм, — у нас для тебя подарок! Закрывай глаза и вытяни руки и язык.
Я сделал, что от меня требовали, раздался весёлый смех эльфа.
— Я же говорил тебе, что он купится!
Открыв глаза, я с возмущением посмотрел на обоих, лыбились они ещё больше.
— Ладно, не возмущайся, закрывай глаза и вытягивай руки, язык можешь не высовывать. Да, и сними свою одёжку, у нас для тебя костюмчик приготовлен!
Разоблачившись, убрал свою одежду в рюкзак. Во второй раз глаза я уже закрывал с большой осторожностью, ожидая подвоха каждую секунду. И он не заставил себя ждать. Раздался тихий щелчок, после которого мне внезапно стало как-то очень дискомфортно, сразу зачесалось всё тело и начало крутить суставы. Кроме того, заболели разом все пальцы, словно по всем сразу долбанули молотком. Непроизвольно брызнули слёзы. Я попытался открыть глаза, чтобы выяснить, что же такое со мной сделали, но почему-то не смог. Хотел помочь векам руками, но руки меня тоже не слушались. В довершение всех моих проблем ноги отказались меня держать, и я рухнул на землю.
— Что-то ему плоховато для пятидесяти процентов… — услышал я заинтересованный голос Лица.
— Обижаешь! Это же персональные гномьи вериги от кузнеца-эксперта! Тут все семьдесят, правда, после усадки! А до этого вообще все сто! Жалко, что эффект недолговечный, вот развернуться можно было бы…
— Так вот оно что! — задумчиво протянул тёмный эльф. — А с какой скоростью потом падает?
— Вы что делаете, уроды! — рядом раздавался голос Сирано. — Не видите, что ли, как его корёжит? Снимите эту хрень!
— Э-э-э нет, дорогуша! — тихо ответил Лицо. — Он должен встать сам, иначе толку от вериг не будет! Мастер Гронхельм, я говорил вам, что вы — великолепный кузнец? Нет? Так вот — вы гений! Такая вещь, такая вещь! Мне бы такие в своё время, ух, как бы сейчас я развернулся! К сожалению, мне удалось когда-то достать только на пятьдесят. Ах, как жалко, что сейчас уже поздно.
— Сними с него эту шнягу и надень на себя. Посмотрим, как ты тогда будешь сожалеть об упущенном шансе! — не унимался Сирано. Как же я ему был сейчас благодарен за эти слова, но снимать с меня эти вериги почему-то не спешили.
— Ну, ученик, полежал и хватит! Вставай уже. Успеешь ещё належаться. Тебе надо заново учиться владеть своим телом, — начал пафосно вещать Лицо. — Ты сегодня, можно сказать, заново родился. Так прими же своё второе рождение с честью, покажи, что твоя сила воли гораздо крепче стали, из которой сделаны эти вериги.
— С весьма существенными примесями мифрила, ртути и чёрной меди, — добавил мастер Гронхельм.
— Даже мифрил и чёрная медь со ртутью не остановят идущего к своей силе и славе. А вы двое, — это должно быть относилось к Сирано и Бармаклею, — отошли от него! Быстро! Он должен сам пройти свой путь!
— Вставай же, юный падаван, почувствуй себя джедаем! — произнёс почти так же пафосно Сирано.
На что тут же раздалось возмущённое шипение Бармаклея:
— Не порть момент, шут гороховый!
Мне не оставалось ничего иного, как попробовать встать. При малейшей попытке подчинить тело своей воле оно отзывалось болью. Но бросать дело на полпути я не привык. Слёзы опять покатились из моих закрытых глаз, но я смог подчинить свои руки и опереться на них. Ещё никогда процесс поднятия с земли не был для меня таким тяжёлым. Тело не хотело слушаться, складывалось полное впечатление, что свело судорогой сразу всё. При малейшем движении какой-либо конечности её простреливало иголочками боли. Но боль мало-помалу становилась привычной. «Человек может научиться терпеть всё!» — твердил себе я и медленно подтягивал руки. «Это не так страшно, как могло бы быть!» — убеждал себя я и переворачивался на живот. «Я смогу, в этом нет ничего невозможного!» — шептал непослушному телу и становился на коленки, поднимая невероятно тяжёлое тело над землёй. «Сила воли! Сила воли! Сила воли!» — твердил я, приподнимаясь на одну ногу с колен. «Воля сильнее слабости!» — снова и снова говорил себе, вставая во весь рост.
