– Я бы тоже не отказался там побывать, – задумчиво протянул Бармаклей. – Месяц. Месяц – это хорошо… Ух, я бы за этот месяц развернулся! Это ж читать не перечитать… Эх, мечты, мечты… Но как же это дорого, это же миллион! А где его взять-то, этот чёртов миллион? Да и потом я бы нашёл, на что его потратить, и помимо библиотеки.
– Да уж, библиотека – это, кончено, хорошо, но я бы, честно говоря, предпочёл побывать в их особом хранилище. – Сирано мечтательно закатил глаза. – Говорят, они иногда устраивают туда забег для избранных. А вот там имеются чрезвычайно интересные штуки. Правда, очень редко кому удаётся оттуда выбраться, но если удаётся, то…
– Ага, «Меч тысячи лун» вроде оттуда вынесли, – подсказал Бармаклей.
– Вот-вот! И я том же! Он потом на ауке почти за десять лямов ушёл. Вот это сделка была! Ты только представь: один раз сходить в хранилище, а потом можно жить на проценты от процентов. Вот это мечта, а не какая-то фуфельная библиотека.
– Размечтались, – хмыкнул мастер Гронхельм. – В своё хранилище они пускают только представителей фракции хаоса, да и тем ещё надо постараться оттуда выбраться. На моей памяти, правда, по слухам, оттуда выбралось-то всего трое детей богов.
– Трое? – тут же переспросил Сирано. – А что вынесли? А что, местные тоже там бывают?
– Что вынесли – неизвестно, – начал отвечать мастер Гронхельм по порядку. – Спящие не говорят имена победителей, и те не стремятся кричать об этом налево-направо. Ну, а местные тоже оттуда иногда выносят кое-что, правда, потом это всё равно возвращается к Спящим. Уж больно специфические артефакты в том хранилище, своеобразные, я бы сказал.
– Ох, какие скромники! Я бы скромничать не стал – всему миру раструбил.
– Ага, а потом бы на тебя охотились все, кому не лень, чтобы денежку снять или шмотку выбить, – ехидно заметил Бармаклей. – Вот уж рады были бы пэкашеры такой наводке, да ещё и из первых рук.
– Хм, а ты знаешь, скромность даже немного украшает, – начал юлить Сирано. – Хотя со временем, скорее всего, всё-таки разболтал бы. Ну не смог бы я держать такое достижение в тайне.
– Это да, язык у тебя совершенно без костей. – Бармаклей повернулся ко мне: – Лесовик, а ты когда в библиотеку собираешься-то?
– А как только костюм Степашке сделаю, так вместе с ним и пойдём.
– Кстати, по поводу Степашки, – встрепенулся Сирано. – Судя по этому имени, ты упорно идёшь по пути сбора вокруг себя весёлой компании из детской передачи. Кто ещё остался? Филя, Каркуша?
– Филю уже повстречал. Но за него миллион требуют.
– Вот всё у тебя не по-людски, – выдохнул Сирано. – Неужто ты и вправду за какую-то собаку собрался отвалить миллион?
– Это не какая-то собака, это – цербер.
– Гы! – хохотнул Сирано и повернулся к приятелю. – Бармаклей, а ведь я угадал, когда пророчил, про Филю, ну почти угадал. Я тогда говорил, что будет адская гончая. Но Лесовик у нас не мелочится – сразу цербера отхватил. Кстати, Степашку я тогда представить не смог, но он превзошёл все мои самые смелые и бредовые фантазии. Представить, что это будет тролль, я просто не мог. Так что снимаю шляпу.
С этими словами он действительно снял свою шляпу и изящно перед собой помахал. На этот жест вместо меня ответил мастер Гронхельм:
– Если ты хотел подмести пол, то есть более эффективное средство для этого, вон в углу притаилось.
В углу сиротливо лежала полуразвалившаяся метёлка.
– Эх, вы… Не цените таких прекрасных жестов. И не понимаете в них ничего, ну просто как свинья в апельсинах.
– Не надо наговаривать, – возмущённо подал голос Хрюша, всё время разговора просидевший так тихо, словно его тут и не было. – Мы в апельсинах очень даже разбираемся. Я, например, предпочитаю выращенные исключительно эльфами.
– Лесовик, чего там Хрюша визжит?
– Он говорит, что сам ты в апельсинах не разбираешься, а он ест только те, что вырастили эльфы.
– Да ладно! – Сирано перевёл взгляд с меня на Хрюшу. – Ну извини, брателло, не хотел тебя обидеть! Я ведь и так знаю, что ты у нас кабан в самом расцвете сил и вообще самый лучший! Не дуйся…
Тот в ответ хрюкнул и потерся об него всем телом, да так, что вжал Сирано в стену. Даже немного обидно стало – меня так Хрюша не встречал, хотя мы с ним давно не виделись. Впрочем, обижался я недолго, досталась и мне порция ласки от моего любимого секача. Впрочем, продлилась она недолго: меня тряхнуло молнией, кроме меня, досталось и Хрюше, и Сирано. Пусть и не сильный, но весьма ощутимый разряд прошил сразу троих.
– Ты чего током бьёшься? – поинтересовался Сирано, пытаясь выкарабкаться из-под туши секача. Хрюша же тоже пытался от меня отстраниться, потому ещё больше вжимал невезучего товарища в стену, лишая его малейших шансов на освобождение.
Мне пришлось сделать пару шагов назад, чтобы секач не сплющил нашего друга в тонкий блинчик.
– И давно тебя так штырит? – поинтересовался Бармаклей.
– Так в первый раз. До этого обычно слабее, немного дёргало, конечно, но так сильно не трясло.
– А чего ты удивляешься? Камень должен давать полноценный эффект. А ты обнимаешься ещё с парочкой, тем самым уменьшая силу действия заклинания, так как делишься разрядом через прикосновение, вот камень и нарастил эффект. А чтобы проняло всех наверняка, сделал это с запасом, он же не мог просчитать вес и габариты отдельных личностей, участвующих в обнимашках. Но, судя по эффекту, запас он взял очень неплохой.
– Лесовик, ты меня извини, но я пока с тобой обниматься не буду, мне не понравилось, когда меня током колошматит.
– Я пока тоже не буду, – жалобно хрюкнул секач. Причём он от этого факта, по-моему, расстроился даже сильнее, чем я.
– А чем тебя ещё штырит?
– Всем. Меня штырит всем по очереди.
– И как ты это только терпишь?
– С трудом. Особенно тяжело терпеть на ходу. Иногда пропрёт, что чуть не падаешь.
– Да, дела… Может, ты и в кружок БДСМ какой записался? – поинтересовался Сирано.
– Стой, – прервал его Бармаклей. – Тебя долбит всеми видами магии? То есть ты качаешь сопротивление абсолютно всей магии? Ты хочешь сказать, что станешь почти неуязвим вообще для любой магии?
– Ну не совсем неуязвим, мне обещали только до трёхсотого уровня.
– До трёхсотого? Ты хочешь сказать, что у тебя будет прокачана неуязвимость к магии до трёхсот ко всем видам?
У Бармаклея, выдавшего этот вопрос, начал дёргаться глаз. Сирано смотрел на меня, выдернув перо из своей шляпы, которое незадолго до этого начал по привычке расправлять. Мастер Гронхельм стоял и ухмылялся:
– Ты знаешь, а шестьсот тысяч не такая уж и большая цена за такие камушки, – задумчиво произнёс гном.
– Ага, – хором подтвердили Бармаклей и Сирано, после чего переглянулись.
