Огонь снова полыхнул в голубых глазах хозяина кабинета, но злость уже сменилась страстью. Как монетка, что поворачивается то одной, то другой стороной. Ярость и желание, желание и ярость. И ты ждешь, когда она упадет, когда она остановится, и это ожидание кажется тебе бесконечным.
Я так долго ждала, когда появится мужчина, которого я захочу поцеловать сама. Черт, я уже не верила, что он существует. Не знаю, чего ждал Назар, наверняка ничего хорошего, но… Но он так и не смог оторваться от моих губ, приник к ним, как умирающий от жажды к фляге с водой.
Мужчина толкнул меня к стене, толкнул и снова впился в губы. На этот раз жадно, на этот раз сильно, возможно, даже желая причинить боль. Но просчитался, этим он вызвал во мне ответную жажду, ответное желание. Назар целовал меня, а я целовала его. Целовала, как впервые в жизни, и едва не таяла от каждого движения его губ, от языка, что проник в мой рот, от рук, что скользнули по плечам, груди, животу, рукам, что обжигали даже сквозь одежду. И каждое касание, как первое. И как последнее.
– Ненавижу, – с застывшей улыбкой повторил он, оторвавшись от моего рта.
– Не ты один, – мой голос звучал хрипло. – Я тоже ненавижу себя.
– Давай узнаем насколько, – прошептал Назар и положил руки мне на талию, подцепил пояс джинс, расстегнул пуговицу, коснулся кожи…
Черт, я даже боялась пошевелиться, напоминая кролика, замершего перед удавом. Кролика, который ждет, что его съедят, и даже же предвкушает это.
Его пальцы скользнули внутрь…
Внутрь меня, раздвигая и сжимая…
Я почувствовала его пальцы внутри себя, вскрикнула, ударилась затылком о стену, к которой мужчина меня прижимал, и едва заметила это. Все происходило слишком резко, слишком быстро, слишком неожиданно. Я застонала, когда волна удовольствия, зародившаяся внизу живота, прокатилась по телу.
– Как интересно, – прошептал Назар, продолжая смотреть мне в глаза, и вытащил руку из моих брюк. Посмотрел на ладонь так, словно видел ее впервые, а потом… Потом вдруг облизал пальцы, что еще несколько секунд назад были внутри меня.
– М-м-м, – промычал мужчина, а я едва не застонала снова. Два оргазма за несколько минут – это, пожалуй, чересчур. Столетов опустил руку и произнес совсем другим тоном, четко и по существу: – Передай своему спутнику, что от меня он не получит ни копейки. – Вместо ответа я едва слышно выдохнула. – А теперь пошла вон отсюда, – сочтя наш разговор законченным, скомандовал хозяин кабинета.
Вот, собственно, и все. Добавить нечего. Я одернула кофту и вышла, хотя больше всего на свете хотелось остаться. Вышла в коридор, обхватила себя за плечи руками и прислонилась к шероховатой стене. Боги, шаманы и черти этого мира, что со мной происходит? Мне давно стало безразлично, кто и что делает с моим телом. Очень давно… И все для того, чтобы сойти с ума именно сейчас? Закричать от одного прикосновения? Ринка, да ты ли это?
Плевать, как бы то ни было, я проснулась. Проснулась от многолетнего сна, от летаргии, словно спящая красавица от поцелуя принца. Вот только мой принц только что выгнал меня взашей. Какая-то неправильная у меня выходит сказка.
Глава 7
Завтрак
– Так значит, денег не будет? – в третий раз за утро спросил Михаил.
– Раньше ты не страдал глухотой, – констатировала я, продолжая чиркать в блокноте.
– Ты подозрительно спокойна. – Мужчина в раздражении прошелся по номеру.
Настроение у него с утра было не ахти, а тут еще я с неутешительным известием.
– Мы блефовали. Блеф не сработал. Сегодня расклад не в нашу пользу, только и всего. Будет новый день и новое дело. – Я провела вертикальную линию.
– Слушай, а может, ты с ним переспишь? – спросил мой спутник, останавливаясь напротив.
Я подняла взгляд на мужчину и серьезно ответила:
– Может и пересплю. – Смысла изображать святую скромницу не было, особенно перед Михаилом. – И что? Подарит он мне колечко или сережки, прежде чем выставить вон. Максимум даст пятьсот баксов на новое платьишко, мы за этим сюда приехали? – Я снова стала рисовать.
– Нет. И я это так не оставлю, – пригрозил Мишка и возмущенно спросил: – Чем ты вообще занимаешься?
Он заглянул через плечо и несколько минут сосредоточенно разглядывал мои творческие потуги.
– Вот здесь ошибка, – ткнул он в правый верхний угол листка, – здесь забор, а дороги нет.
Он был прав, и я стала торопливо стирать линии.
– И вообще, если тебе так нужен план этого «Медвежьего угла», скачай с их сайта. Какого лешего ты тратишь время на подобную ерунду?
Критика была обоснованной, и я взяла планшет. На сайте гостиницы действительно было схематичное изображение корпусов и прилегающей территории. Я сохранила картинку, открыла ее в редакторе и поставила первую точку там, где казнили лошадь. Не убили, а именно казнили и выставили эту казнь напоказ. Поставила вторую точку там, где принесли в жертву пса.
– Я должен подумать, – пробормотал Михаил выпрямляясь.
– Бог в помощь, – пожелала я, встала и, прихватив планшет, вышла из номера, оставив своего спутника бродить по ковру в тяжких раздумьях. Похоже, мой уход никак не отобразился на его мыслительном процессе. Во всяком случае, ни комментировать, ни останавливать он меня не стал.
Быстро спустившись по лестнице, я выскочила на улицу. Нужно все-таки выяснить, сколько у Столетова этих столбов и что на них изображено. Я остановилась напротив первого. Дорожка, что уходила к бревенчатым коттеджам, тонула в утреннем тумане. Скоро начнут подавать завтрак, если уже не начали. Хотя, сколько тут осталось постояльцев? Вряд ли повар перерабатывает.
Я поняла, что все еще стою перед столбом с изображением лошади и предпочитаю думать о чем угодно, только не о том, что произошло здесь недавно. Я сделала шаг к столбу и коснулась резного дерева. Вопреки ожиданиям, его поверхность была чуть теплой, и было так легко представить, будто касаешься лошадиной шеи, а под пальцами бьется пульс.
– Как жаль, что ты не умеешь говорить, – прошептала я, закрывая глаза. – Не можешь рассказать, кто устроил это безобразие. – Я провела рукой по деревянной гриве.
– Знаете, единственная, кто на моей памяти обнимался с деревьями, была Кэтрин, – услышала я знакомый голос и открыла глаза. На тропинке стоял Макс и разглядывал меня со странным любопытством.
– Это не дерево, – не придумала ничего лучше, чем возразить, я. – Ты знал Кэтрин?
– Видел один раз, кажется, вон там. – Он указал рукой в сторону реки. – На тополе висла, прям как ты сейчас. Даже подумал, что девка пьяная, зрачки у нее были… – Он вздохнул. – Наширялась девка, как пить дать закинулась чем-то.
«Опаньки, – подумала я, – наширяться – это было мне ох как знакомо».
– И ты сразу доложил хозяину?
