– За мной, в Небесный Замок.
Сильф поднялся в воздух, а следом за ним и Карим, удерживая меня на руках. Частичная трансформация позволяла отращивать дракону кожистые крылья, что одновременно выглядело и жутко, и восхитительно.
Замок действительно был небесным. Он стоял на огромных кучевых облаках, утопая в них, словно в сладкой вате. В лучах закатного солнца все это великолепие казалось кукольно-розовым с золотыми всполохами, так любимыми сильфами.
Коридор с витражными окнами. Тронный зал, утопающий в свете, цветах, легких занавесках и роскоши. Высокий постамент, заваленный маленькими подушками, на котором восседал правитель и, по совместительству, мой дядя.
– Аникэлла, кровь от крови моей, – произнес красивый мужчина, на вид казавшийся не старше Карима.
Темно-синяя кожа, золотые локоны и холодные белые глаза. Между нами не было ничего общего, кроме взаимного презрения.
– Имрон, – я демонстративно не кланялась, потому что не считала его своим повелителем. Сегодня я пришла, как равная.
– Мне лестно знать, что ты прошла перерождение. Кровь твоей матери изрядно попортила наследственность, но наша кровь оказалась сильнее!
– Не совсем так, Имрон. Я не принадлежу ни к вашей семье, ни к сильфам в принципе. Я – сильфида Хаоса, первая и единственная в своем роде.
После моего заявления в зал, который до этого казался пустым, хлынули сильфы. Многочисленные братья, кузены и приближенные к трону. Шелест крыльев вызывал желание поморщиться, но я даже не шелохнулась, отчетливо чувствуя поддержку Карима.
– Не может быть! – выкрикнул кто-то из толпы.
– Мы требуем доказательств! – вторили ему.
– Поддерживаю, дорогая племянница. Для таких громких заявлений нужны доказательства.
– Они будут, – хмыкнула я. – Закройте окна, мне больно от света.
– Перерожденная, – прошелестело по залу, после чего его накрыло магическим пологом.
Глубоко вздохнув, я тронула одну из завязок, ослабляя защитное покрывало, а затем потянула его вниз, сбрасывая с себя. Ткань черной кляксой упала под ноги, демонстрируя собравшимся меня – в тонком белом платье с открытой спиной. Вдох, и наружу вырвались крылья, вызывая всеобщий выдох восхищения. Да, таких крыльев не было ни у кого.
Впрочем, я и не смотрела на них, глядя только на Карима. Ожидая его реакции, но ее не было. Он оставался таким же собранным и равнодушным, и только в глубине глаз я заметила бурю. Нечто темное, страшное, но невероятно манящее.
– Совершенство, – выдохнул дядя, а затем прервал сам себя. – Чтобы ты не думала, девочка, ты носишь имя нашего рода…
– Нет. Я перестала быть названой, когда попала в Обитель. У меня нет рода. Я – Аникэлла Свободная!
– Ну-ну, не стоит так горячиться. После перерождения все чувства в смятении, и ты сама не знаешь, что говоришь. Думаю, будет лучше, если мы обсудим все завтра. А сегодня мы устроим праздник в твою честь! Охранника можешь отпустить в покои для слуг – он не понадобится тебе дома.
– Я не собираюсь оставаться.
– К сожалению, у тебя нет выбора. Началась магическая гроза и при всем желании вы не сможете покинуть замок до рассвета.
Вот значит, как. Ну что ж, хорошо, поиграем, дядюшка.
– В таком случае, я рассчитываю на гостевые покои северного крыла.
– Оно для наследников правящих родов. Для родственников у нас есть отдельное крыло.
– Кажется, мы уже выяснили, что я не являюсь вашей родственницей. И требую к себе соответствующего отношения.
– Как пожелает драгоценная сильфида. Мы заселим тебя в гостевые покои, а твоего спутника…
– Туда же. Он будет со мной.
– Как пожелаешь, – согласился дядя. Слишком поспешно, что насторожило. – Тебя проводят в покои и помогут собраться к празднику.
– Я готова.
– Аникэлла, позволь сделать подарок – как равный равной. На ужине ты должна сиять, племянница. Считай этой моей маленькой прихотью, ничего более.
– Что ж, я принимаю твой дар, от равного к равной. И дарю ответный подарок.
Магия заструилась по телу, от сердца к кончикам пальцев, а затем сорвалась в сторону одного из горшков с цветами. Единственным сухим деревом, стоявшим здесь более сотни лет. Оно погибло сразу же, как попало в мир Пятилунья. Звезде Хаоса для жизни нужна была магия иного порядка, которую не мог дать ни один сильф. А я – могла.
Кокон из тьмы на мгновение окутал дерево, скрывая его от любопытных глаз, а затем всосался в ствол, чтобы в следующее мгновение толчками жизни наполнить растение.
– Через месяц оно зацветет. Через полгода даст первые плоды. Используй их разумно, Имран.
– Это действительно королевский подарок, – хрипло прошептал правитель, не сводя с меня внимательного жадного взгляда.
– До встречи на празднике, – кивнула я и огляделась в поисках прислуги.
Безмолвная тень тут же отделилась от стены и встала рядом, склонив голову. Не прощаясь, я покинула собрание. Хотелось бы сказать, что я спиной ощущала их взгляды, но нет – Карим закрыл меня от всех. Так что ощущала я только один взгляд – его. Недобрый, сулящий большие проблемы.
До комнаты мы добрались в молчании, игнорируя любопытные взгляды встречных. Зато когда остались наедине, и нас накрыло пологом тишины…
– И когда ты планировала мне рассказать про крылья, королевских родственников и свой статус?
– Про крылья я уже объяснила. Что касается родственников… Моя семья – это мама, папа, бабушка и Маришка. Больше никого. Не стоит искать подвох там, где его нет. От моего отца отвернулись пятнадцать лет назад, с тех пор мы сами по себе. Все, что ты видел – всего лишь представление, чтобы вернуть меня.
– Их можно понять, Аника. Или мне стоит обращаться к тебе Аникэлла Свободная? Знаешь, это имя очень подходит новой тебе.
– Новой?
– Ты изменилась, и очень сильно.
– Значит, я больше не мелочь?
– Уже нет. Нет.
В комнате повисло неловкое молчание, и оно мне совсем не нравилось. Отвернувшись от друга, я подошла к окну. Гроза действительно накрыла Небесный Замок, тарабаня светящимися каплями по стеклу и прорезая черное небо росчерками алых молний.
Я не слышала шагов Карима, скорее почувствовала его рядом, но все равно вздрогнула, когда горячие пальцы коснулись обнаженной спины.
– Больно, когда они появляются?
– Совсем нет. Мой крылья – чистая магия в материальной оболочке. Рвут ткань, но не кожу.
– Хорошо.
– Почему?
– Не хочу, чтобы тебе было больно.
– Физическая боль ничто по сравнению с душевной.
