– Лучше не спорь с ними… признайся во всём, что они потребуют… – услышала девушка голос позади себя.
Эмма вздрогнула и обернулась: до этого момента она считала, что находится здесь одна.
В дальнем углу темницы сидела женщина. Её лицо покрывали многочисленные ссадины, а правый глаз застилало распухшее синее веко, сорочка женщины была пропитана кровью, сочившейся из глубокой раны на её предплечье.
– Дай мне воды… пожалуйста… – простонала несчастная.
– Да, сейчас, – Эмма взяла деревянную плошку с мутной водой, стоявшую неподалёку от толстой дубовой двери, и дала её измученной пленнице. – Вот, выпейте.
Женщина протянула руки вперёд, но её кисти безвольно повисли и не шевелились, вместо ногтей на пальцах остались лишь кровавые раны. Эмма вскрикнула от ужаса и чуть не выронила плошку.
– Что… что они с вами сделали? – голос Эммы срывался.
– Они называют это «дыба». Тебя привязывают к столу и выкручивают руки и ноги… Но это не самое страшное, что есть у них в арсенале… – с отчаянием прохрипела женщина.
Эмма поднесла к её губам плошку с водой.
– Вода грязная… – тихо предупредила девушка.
В ответ женщина разразилась истеричным смехом, а когда успокоилась, то сказала:
– Это «ведьмин бульон». Варево из пепла сожженых на священном костре ведьм. Они думают, что это может лишить ведьму её сил… Меня зовут Клодия.
– Я – Эмма. Эмма Нортон, – представилась девушка. – Но я не ведьма! Я попала сюда по чудовищной ошибке. Скоро праведный суд во всём разберётся, и меня выпустят. Ведь я невиновна.
Клодия снова захохотала.
Дверь в темницу открылась.
– Эмма Нортон, следуйте за мной, – скомандовал охранник.
– Господи! Слава Господу! – с облегчением запричитала Эмма и посмотрела на Клодию. – Я же говорила, что не виновна! Наконец-то всё выяснилось.
Но Эмму не спешили так просто отпускать. Её повели вглубь подземелья, откуда были слышны крики, полные боли и невыносимых страданий.
Девушку отвели в одну из комнат, где тут же обрили налысо, чтобы отыскать «метку Нечистого». На крики и мольбы несчастной никто не обращал ни малейшего внимания.
Затем Эмму завели в освещенную факелами комнату, где её ожидал приезжий епископ.
Священнослужитель поочередно подводил девушку к разным орудиям пыток и рассказывал принцип их действия, в подробностях объясняя, как именно дробит кости испанский сапог, как конечности вылетают из суставов на дыбе, как правильно натягивается веревка для сдавливания черепа, показывал клещи, которыми выдирали ногти, говорил, как действует вода, которую заливали через воронку в живот жертвы, как может всего одна маленькая мышь, запущенная в горло человека, разодрать его живот изнутри…
Чем больше слушала Эмма, тем страшнее ей становилось и тем сильнее хотелось скорее проснуться от всего этого кошмара.
– Но всего этого можно избежать, – закончил свою зловещую экскурсию епископ. – Вам лишь нужно дать нам своё признание в сговоре с Дьяволом, и вас подвергнут аутодафе.
– Но я не виновна! Я не ведьма! – в отчаянии плакала девушка.
– Что ж, Эмма, вы не оставляете мне выбора… – грустно вздохнул епископ, – Роджер!
* * *
– Пожалуйста! Отпустите мою дочь! – молил Вильям судью Саймона, стоя перед ним на коленях в его доме. – Эмма ни в чём не виновата!
– Встань, – ледяным тоном приказал старику судья. – Это ни к чему.
Вильям Нортон с трудом поднялся с колен. Он был бледен, а под глазами залегли глубокие тёмные круги.
– Я ведь предупреждал тебя, Вильям… – спокойно продолжал Саймон. – Тебе не стоило отказываться от моего щедрого предложения. Ведь я был так добр к тебе, и уже обещал эти земли в дар церкви. Ты поставил меня в неловкое положение перед очень уважаемыми людьми!
– Но я не мог! Не мог продать вам землю. Это мой единственный источник пропитания. Мы с дочерью не смогли бы прожить и трёх месяцев на те деньги, что вы предложили! Нам было бы негде жить, – плакал старик.
– Это богоугодное дело. Бог не оставил бы вас, – возразил ему судья. – Но я всё ещё готов помочь тебе, Вильям. Подпиши дарственную.
– Дарственную?!
– Да, – довольно улыбнулся Саймон. – В свете открывшихся обстоятельств – это лучший выход для тебя. Ты же не хочешь лишиться единственной дочери?
– У вас тоже есть дочери, судья. Сжальтесь над нами! Пожалуйста…
– Не смей говорить о моих детях! Или подписывай, или убирайся прочь из моего дома! – потерял терпение судья, он знал, что у Вильяма Нортона больше нет выбора.
– Эмму отпустят? – с надеждой и отчаянием в голосе спросил старик.
– Завтра же утром Эмма вернётся домой, – заверил его Саймон.
Со слезами на глазах Вильям дрожащей рукой взял перо и, обмакнув его в чернила, поставил кривую закорючку на пожелтевшей бумаге.
* * *
Когда охранник разжал руки, обессиленная и измученная Эмма рухнула на солому лицом вниз.
– Тебе стоило меня послушать, – тихо сказала ей Клодия.
Эмма с усилием подняла голову. У девушки были выжжены оба глаза.
– Я не виновна… – прошептала она.
– Всё мы невиновны, – усмехнулась Клодия. – Ты готова их простить за то, что они сотворили с тобой во имя своего Бога?
Эмма молчала. Где-то в глубине своей души она всё ещё верила в то, что её отпустят и справедливость восторжествует.
– Если захочешь отомстить им, просто скажи Ему. Он примет тебя к себе. Он услышит твой зов. Тебе лишь стоит попросить. Бог давно оставил эту землю. А Он… Он слышит нас.
Эмма потеряла сознание.
Ранним утром в темницу пришёл епископ.
Инквизитор снова пытался получить признание о связи с Дьяволом от Эммы, но та оставалась непреклонна и настаивала на своей невиновности, даже несмотря на все перенесённые ею пытки.
Клодия на вопросы Эммы больше не отвечала, девушка не могла понять, была ли её соседка всё ещё здесь или уже нет. После того как Эмму ослепили, вокруг была лишь тьма.
Через несколько часов после ухода инквизитора в темницу зашёл охранник. Он взвалил девушку на плечо и куда-то потащил.
– Молю вас, скажите, Клодия жива? – картавя, просипела Эмма.
– Кто это? – не понял мужчина.
– Она была здесь, со мной…
– Ведьм не держат вместе, – сухо ответил ей охранник.
Эмма не поняла значение его слов. Ведь она точно помнила, что Клодия была с ней. Или нет?
Мысли Эммы заглушили крики толпы.
В следующий момент девушку, которая не могла передвигаться самостоятельно, бросили на деревянную телегу и куда-то повезли.
