— Пойдемте, товарищи, мы, кажется, действительно появились здесь не вовремя...
Члены Политбюро направились к двери и ушли, никем не сопровождаемые, так же как и появились здесь несколькими минутами раньше».
После того как Сталин и члены Политбюро покинули Наркомат обороны, Тимошенко поручил Жукову связаться с командующим Западным фронтом генералом армии Павловым. Обстановка там складывалась критическая. Как, впрочем, на Северо-Западном и Юго-Западном фронтах. 30 июня Павлов был вызван в Москву, фронт возглавил генерал-лейтенант А. И. Еременко.
В этот же день представителем Ставки на Северо-Западном фронте был назначен Ватутин. Ему ставилась задача разобраться на месте с положением дел и принять неотложные меры по исправлению ситуации.
Как принималось это решение — читаем в книге писателя Ивана Стаднюка «Война»: «Сталин забарабанил пальцами по столу и, не поднимая набухших желтоватых век, продолжил:
— Надо оказать помощь и командованию Северо-Западного фронта: послать туда кого-то из сильных генштабистов.
— Вероятно, речь может пойти о Ватутине? — Молотов пристально посмотрел на Сталина.
— Может быть... Кстати, он сам просился на фронт. — Сталин вскинул на собеседника задумчивый взгляд. — А что?.. Действительно, надо послать генерал-лейтенанта Ватутина... Пусть осмотрится, а потом возглавит штаб Северо-Западного...
— Не командующим? Зазвенел на столе один из телефонов, и Сталин, положив руку на аппарат, ответил Молотову:
— Он превосходный начальник штаба... А потом посмотрим...»
Что правда, то правда, Николай Федорович просился на фронт. Но в то тяжелое время, думается, его, чистого штабиста, нужно было всё-таки держать в Генштабе. Жуков позже дал оценку решению Сталина. В его мемуарах читаем: «Первый заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин на 9-й день войны, когда вопросы управления войсками приобрели исключительное значение, был взят из Генштаба и без особой надобности назначен начальником штаба Северо-Западного фронта. Это была большая утрата для Генштаба, так как Н. Ф. Ватутин хорошо знал войска, был исключительно четкий, оперативно грамотный и трудолюбивый генерал».
Но люди военные приказы не обсуждают. Перед отъездом Николай Федорович впервые с начала войны побывал дома. Он жил с семьей в тихом Большом Ржевском переулке. Слава богу, Татьяна Романовна и дети вернулись из Кисловодска. Правда, ехали оттуда почти неделю. Сборы Николая Федоровича были недолгими. Несколько часов, проведенные с женой и детьми, пролетели незаметно. Привыкшая к частым разлукам, Татьяна Романовна, крепко прижавшись к мужу, на этот раз не сдержала слёз, поскольку провожала своего Колю не на учения, а на войну.
— Не волнуйся, Танюша, — обнимая жену, сказал он. — Всё будет хорошо. Обязательно вернусь, береги себя и детей...
Глава 9. СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ
На Москву опустились серые сумерки, улицы были пустынны и уже не освещались, когда Ватутин с группой офицеров и генералов Генштаба выехал в сторону Пскова. Колонна состояла из нескольких легковых машин. Николай Федорович ехал вместе с корпусным комиссаром Владимиром Николаевичем Богаткиным, который должен был занять должность члена Военного совета фронта. До этого Богаткин редактировал газету «Красная звезда», а чуть раньше являлся членом Военного совета Московского военного округа. Ехали быстро, практически без остановок. Вся ночь прошла в разговорах.
Но чем ближе подъезжали к Пскову, тем явственнее чувствовалась близость фронта. Все чаще и чаще навстречу попадались толпы беженцев. Вся эта большая река, состоящая из женщин, детей, подростков, стариков, повозок, тачек, домашней живности, текла и текла из приграничных районов страны... На дорогах то и дело возникали пробки, особенно у мостов. По словам беженцев, немцы вот-вот будут в Пскове, а Новгород якобы полностью разрушен вражеской авиацией. Но точно никто не мог сказать, так ли это на самом деле. Слухи были один тревожнее другого. Среди этого нескончаемого потока гражданского населения, двигавшегося на восток, встречались и группы военнослужащих. Несколько таких групп Николай Федорович вместе с Богаткиным развернул назад, направив их обратно к Пскову, где они должны были примкнуть к частям фронта.
Штаб Северо-Западного фронта находился в лесу южнее Пскова. Первое, что бросилось Ватутину в глаза, это последствия недавней бомбежки. Повсюду зияли глубокие воронки, валялись разбросанные в разные стороны ящики с документами, рваные куски палаток. Тут же лежали вырванные с корнем деревья, на которых болтались обрывки телефонных проводов. Кое-где продолжал гореть лес, источая горький дым. В разных местах застыли исковерканные машины. Суетились санитары, оказывая помощь раненым. С лиц солдат и офицеров ещё не сошли испуг и напряжение. Вид у начальника штаба генерал-лейтенанта П. С. Клёнова был усталым и подавленным.
На вопросы Ватутина, где находится командующий фронтом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, каково положение армий, корпусов, их дислокация, начальник штаба не дал вразумительного ответа. Не владел обстановкой и член Военного совета фронта корпусной комиссар П. А. Диброва. Пообщавшись с военачальниками, Ватутин сразу почувствовал, что в составе командования фронта сложилась не совсем здоровая обстановка. Член Военного совета корпусной комиссар Диброва доложил, что начальник штаба генерал Клёнов постоянно болеет, работа штаба развалена. О командующем фронтом Кузнецове он сказал, что тот всё время создаёт нервозно-напряженную атмосферу. Клёнов, в свою очередь, обвинил члена Военного совета во вмешательстве в работу штаба. Было ясно, что штаб фактически потерял управление подчиненными войсками, сложившиеся отношения между военачальниками не только не способствовали решению задач, а наоборот вредили.
Это подтверждает в своих воспоминаниях генерал-лейтенант А. В. Сухомлин, прибывший в составе ватутинской группы на Северо-Западный фронт. Сухомлин, в то время генерал-майор, пишет: «Северо-Западный фронт, ведя упорные бои с противником на линии: Тапа, Тарту, Резекне, отходил к северо-востоку и востоку. После ознакомления с обстановкой, которая была чрезвычайно сложной, у группы сложилось мнение, что командование фронта не справлялось с управлением войсками и не представляло истинной картины о положении своих соединений и частей. Необходимы были срочные меры по восстановлению функций эффективного управления войсками и организации боевых действий».
Ещё 26 июня Ватутин стал свидетелем жесткого разговора по «Бодо» Жукова с командующим фронтом генерал-полковником Ф. И. Кузнецовым. Тогда начальник Генштаба прямо сказал комфронта о том, что он как командующий очень плохо справляется с руководством войсками фронта, не знает, где соединения фронта и что они делают... «Имейте в виду, — требовательно говорил Жуков, — передовые моточасти немцев далеко оторвались от своей пехоты. Поэтому вам подвертывается удобный случай уничтожать их с тыла ночными действиями. Дайте задачу частям на широкие ночные действия...»
Однако по прошествии четырёх суток, как на месте выяснил Ватутин, изменений в лучшую сторону не произошло. Под мощным натиском немцев войска фронта стихийно продолжали отступать, неся огромные потери.
