№ 55/к».
Двенадцатого апреля вечером в Ставке состоялось совещание, в котором участвовали Сталин, Жуков, Василевский и заместитель начальника Генштаба генерал-полковник А. И. Антонов. После тщательного анализа сложившейся обстановки все сошлись во мнении, что наиболее вероятной целью летнего наступления вермахта станет окружение и уничтожение основных сил Воронежского и Центрального фронтов на Курской дуге. В последующем не исключалось развитие противником наступления, в том числе и на Москву. Поэтому на совещании было принято решение главные усилия сосредоточить к северу и югу от Курска, встретить немецкое наступление преднамеренной глубокой, непреодолимой обороной, измотать и обескровить противника обороной, а затем, перейдя в наступление, завершить разгром ударных группировок. В дальнейшем имелось в виду развернуть общее наступление Красной армии, нанося главный удар в направлении на Харьков, Полтаву и Киев. На совещании был предусмотрен и другой вариант действий: переход советских войск к активным действиям в случае, если фашистское командование не предпримет наступления под Курском в ближайшее время и оттянет его на длительный срок. Как вспоминал впоследствии Василевский, Сталина беспокоило — и он не скрывал этого — выдержат ли наши войска удар крупных масс танков. Однако шел уже не 1941 год. Красная армия закалилась в сражениях, приобрела огромный боевой опыт, имела хорошее вооружение и новую боевую технику. Теперь уже немцы боялись советских войск. И колебания были отброшены.
В войсках Воронежского и Центрального фронтов развернулась всесторонняя и тщательная подготовка к предстоящим боевым действиям. В сжатые сроки на Курском выступе предстояло создать прочные, глубоко эшелонированные рубежи. Такая работа, причем значительная по своим объёмам, незамедлительно началась. Непосредственная оборона Курского выступа на южном фасе дуги, как уже было сказано, возлагалась на войска Воронежского фронта. Теперь всё инженерное обеспечение фронта было подчинено общему замыслу — в оборонительной операции максимально ослабить ударные группировки противника и сохранить свои силы и средства за счёт развития системы оборонительных полос и рубежей, применения минно-взрывных заграждений.
По воспоминаниям участников событий, Ватутин интересовался буквально всеми мелочами, касавшимися инженерного оборудования оборонительных полос и позиций, уделяя особое внимание созданию системы инженерных заграждений. Кочуя в те весенние дни по вязким и разбитым дорогам из одной армии в другую, Николай Федорович не раз мысленно переносился в родную Чепухинку. Она была совсем рядом, до неё, как говорится, теперь вообще было рукой подать. В минуты нахлынувших чувств ему очень хотелось побывать дома, повидать мать, сестер. Еще в январе 1943 года, когда входе Острогожско-Россошанской операции от немецко-фашистских захватчиков был освобожден Валуйский район, Ватутин получил оттуда первую весточку. Секретарь Валуйского райкома ВКП(б) П. И. Тихонов сообщил, что его родные живы и здоровы. Сразу будто тяжёлый камень упал с души. Потом пришло письмо от младшей сестры Елены, которая от имени матери подробно написала о житье-бытье всей семьи. И вот, выбрав момент и получив разрешение от представителя Ставки Г. К. Жукова, Николай Федорович приехал в Чепухино.
Весть о приезде земляка-генерала моментально облетела село. И стар, и млад потянулись к хате Ватутиных. А в это время Николай Федорович общался с родными. Расцеловался с сёстрами, обнял за плечи маму. Слёзы радости катились из глаз матери и сестёр. От них он узнал, как им жилось в оккупации. Когда фронт приблизился к Валуйкам, они собрались было эвакуироваться, но тяжело заболела одна из сестёр. Пришлось задержаться, а потом было поздно. В районе города Россошь, куда Ватутины сумели добраться, немцы перерезали дорогу, и они были вынуждены вернуться назад. Чепухино уже находилось в оккупированной зоне. Правда, немцев в селе не было. Но если бы они узнали о том, что там живёт семья советского генерала, то ни матери, ни сёстрам было бы несдобровать. Однако всё обошлось, хотя староста, носивший зловещее и очень подходившее ему прозвище «Каюк», обещал это сделать. Но не успел — партизанская пуля настигла предателя. Других пособников оккупантов в селе больше не нашлось.
— Конечно, сынок, боялись, что за нами придут, — рассказывала мать Николаю Федоровичу. — Ведь Каюк выдал немцам нашего председателя колхоза Щеголева, которого они расстреляли. Следующие на очереди должны были быть мы. Он так и заявил: «Кончилась ваша жизнь. Не наши вы люди, Ватутины...»
Вера Ефимовна вытерла передником слезы:
— А как жили, сынок, ты спрашиваешь?.. Жили, как и все наши чепухинцы. И терпели со всеми одинаково.
Всего каких-то пять быстротечных часов провёл Ватутин с матерью и сёстрами. За это же время он успел пообщаться и с односельчанами, которых у родительской хаты собралось тогда чуть ли не всё село. Земляки попросили Николая Федоровича временно оставить у себя брошенных оккупантами раненых и больных коней. Они пообещали их вылечить и, поработав на них в посевную, по первому требованию военкомата передать в действующую армию. Командующий удовлетворил просьбу земляков, а также подписал распоряжение выделить фураж для содержания трофейных коней. Другим распоряжением Ватутин поручил соответствующим службам фронта помочь чепухинцам отремонтировать неисправные тракторы. Ватутину хотелось еще побыть дома, но торопили неотложные дела. Тепло попрощавшись с родными, односельчанами, Николай Федорович уехал. Однако сюда — к меловым горам, вербам у реки ему уже не суждено было вернуться...
Фронт находился в преддверии больших событий. Круглые сутки шла подготовка к предстоящим боям и сражениям. В середине апреля представители Ставки, руководящего состава Генштаба и Наркомата обороны провели проверку готовности войск Центрального и Воронежского фронтов к боевым действиям. К этому времени, по данным разведки, противник сосредоточил перед этими фронтами до 16 хорошо укомплектованных танковых дивизий с 2500 танков. Наиболее мощная группировка находилась перед Воронежским фронтом, здесь немецкое командование выставило 11 танковых и до 20 пехотных соединений.
В те дни Военный совет Воронежского фронта доложил в Ставку о результатах своей практической деятельности и мероприятиях на ближайшее время. Вот строки из этого донесения:
«а) построение глубокой обороны, для чего не только подготавливается ряд рубежей, но эти рубежи теперь же заняты войсками. Это не должно позволить противнику произвести оперативный прорыв;
б) организация плотной и развитой на большую глубину противотанковой обороны, особенно на важнейших танкоопасных направлениях, для чего тщательно отрабатываются планы ПТО, создаются эшелонированные в глубину противотанковые районы, возводятся инженерные противотанковые препятствия, минные поля как перед передним краем, так и в глубине, используются огнеметные средства, подготавливается огонь артиллерии, PC и удары авиации на направлениях возможного движения танков противника. На большую глубину подготавливаются оперативные заграждения. Во всех частях и соединениях имеются противотанковые подвижные резервы;
в) организация надежной противовоздушной обороны путем создания укрытий для боевых порядков, маскировки и массированного использования зенитных средств на важнейших направлениях. Однако наиболее эффективным способом ПВО явится уничтожение авиации противника на аэродромах и уничтожение запасов горючего, для чего своевременно необходимо использовать авиацию всех фронтов, а также авиацию дальнего действия;
