— Да, товарищ Иванов
[46], пока тихо. У соседей тоже. Да, товарищ Иванов, начнём, как и запланировано. Будем держать вас в курсе, товарищ Иванов...
Последние минуты ожидания тянулись особенно долго. Наконец Василевский обратился к Ватутину:
— Давай, Николай Федорович, командуй! Поднимай своих!
Ватутин тут же подошёл к телефонному аппарату, снял трубку и быстро отдал короткие команды на начало артподготовки и нанесение авиационных ударов. Спустя несколько минут предрассветную тишину распорол нарастающий вой «катюш», реактивные снаряды которых моментально прочертили своими огненными трассами сереющее небо. Тяжело заохали орудия, раскалывая на десятки и десятки километров туманную равнину с её многочисленными пшеничными и гречишными полями, лугами, меловыми холмами, небольшими лесочками и тихими речками... Началась одна из самых крупных битв Великой Отечественной войны.
Интенсивная артиллерийская контрподготовка, в которой участвовало 2460 орудий, миномётов и боевых машин реактивной артиллерии, длилась около получаса. А едва на востоке прорезалась золотистая полоска зари, как воздух наполнился гулом авиационных моторов. Несколько сотен самолётов, поднявшись почти одновременно, звено за звеном пошли бомбить вражеские объекты. Передний край немецко-фашистских войск буквально дрожал от разрывов снарядов артиллерии и бомб авиации. И этот нескончаемый смертоносный град продолжал и продолжал осыпать позиции противника, накрывая огненным ковром скопления пехоты и танков. На десятки километров было слышно, как в воздух взлетали склады боеприпасов и горючего...
Намеченное на три часа утра наступление немцев не начиналось. Прошёл час, заканчивался второй. Николай Федорович уже несколько раз связывался с командующими армиями, но ответ был один: противник молчит. Как потом выяснится, боевые порядки гитлеровских частей и подразделений были в значительной степени дезорганизованы. Потери немцев оказались настолько ощутимыми, что германское командование вынуждено был отложить начало атаки, чтобы заменить утратившие боеспособность части, наладить поврежденные системы проводной связи и восстановить управление частями и соединениями.
А. М. Василевский свидетельствовал: «Противник, находившийся в исходном для наступления положении, понес большие потери в живой силе и технике. Дезорганизована была подготовленная им система артиллерийского огня, нарушено управление войсками. Понесла потери и вражеская авиация на аэродромах, а связь с ней у общевойскового командования также нарушилась. Многими фашистскими командирами сильная контрподготовка была принята за начало нашего наступления. Даже не зная деталей результатов контрподготовки, мы испытывали чувство большого удовлетворения ее общими итогами. Гитлеровцы с трудом смогли начать наступление вместо 3 часов утра 5 июля тремя часами позже».
Около шести часов утра Ватутин вновь позвонил командарму 6-й армии Чистякову, спросил:
— Иван Михайлович, как там у тебя дела? Почему противник не наступает на твоем участке? Скоро шесть, по данным разведки, он должен уже давно начать...
Чистяков молчал, а Николай Федорович продолжал:
— А не всыпали ли мы, Иван Михайлович, по пустому месту несколько вагонов боеприпасов? Если так, то тогда точно попадём в историю военного искусства в качестве примера, как не надо проводить контрподготовку...
Но в эту же минуту командарм с облегчением закричал в трубку:
— Товарищ командующий, я слышу гул моторов! Танки пошли! Артиллерия загромыхала!
— Очухались, значит, фрицы. Действуй! Желаю успеха! — дал напутствие Ватутин.
Ровно в 6.00 немецкие танки, лязгая гусеницами, выползли из своих укрытий и медленно, с закрытыми люками двинулись вперёд через желтеющие поля пшеницы и подсолнухов на оборонительные рубежи советских войск. Главный удар на Воронежском фронте, как и предполагал Ватутин, немецкие войска наносили из района Томаровки на Черкасское, Обоянь, там, где держала оборону 6-я гвардейская армия И. М. Чистякова, и на левый фланг соседа, 7-ю гвардейскую армию М. С. Шумилова, в направлении Белгород и Короча. В общей сложности германское командование ввело в сражение против войск Воронежского фронта 5 пехотных, 8 танковых и моторизованную дивизии, рассчитывая с ходу протаранить первую и вторую полосы обороны войск Ватутина.
Генерал Чистяков, чья армия встретила врага на правом фланге, вспоминал: «В воздухе появилось одновременно четыреста вражеских самолетов, которые принялись бомбить наши боевые порядки. Навстречу им вылетела наша авиация, мы использовали все имеющиеся противовоздушные средства. В это же время вражеская артиллерия обрушилась на траншеи, а из глубины действительно двигалась на нас армада немецких танков. Впереди шли тяжелые “Тигры” и “Пантеры”, а вслед средние и легкие танки.
Прошли какие-то мгновения, и розово-голубое небо, которое в то утро казалось особенно тихим, ни облачка, стало черным. Курская земля сухая, пыльная. От разрывов бомб и снарядов все заволокло, будто опустилась между небом и землей черная штора. Этого и следовало ожидать: на всем фронте — и у нас, и у противника скопилось за эти несколько месяцев колоссальное количество техники, и сейчас она вступила в бой».
Аналогичным образом развивались события на левом фланге 7-й гвардейской армии Шумилова. Обратимся и к его мемуарам: «В воздухе появились сотни бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей с чёрной фашистской свастикой. Они бомбили наши боевые порядки, артиллерийские позиции, танки, тылы. Всё кипело, бушевало в огне и дыму, казалось, на позициях гвардейцев всё подавлено и уничтожено. Но оборона не зря была подготовлена надёжно. Созданные укрепления защищали бойцов не только от осколков, но и от прямых попаданий. Едва смолкла артиллерийская канонада, как III танковый корпус гитлеровцев начал форсировать Сев[ерский] Донец в восьми пунктах...»
Немецкое командование избрало тактику наступления несколькими танковыми клиньями — Panzerkeil. На острие клина ползли группами по 10-15 машин тяжёлые «Тигры». Их сопровождали штурмовые орудия «Фердинанд». За ними двигались на более высокой скорости группами по 50-100 машин средние танки «Пантеры» и PzKw IV. В боевых порядках танков на бронетранспортерах следовала пехота.
«Мы двигались вперёд, вокруг нас от огня русской артиллерии дыбом вставала земля, — это уже свидетельство со стороны противника, радиста «Тигра». — Иван с присущей ему хитростью не открывал огня в предшествовавшие недели и даже нынешним утром, когда наши орудия обрушили на него град снарядов. Но сейчас весь фронт опоясали вспышки выстрелов. Казалось, что мы вползаем в огненное кольцо. Четыре раза наш отважный “Росинант”
[47] содрогался от прямых попаданий, и мы благодарили судьбу за прочность добротной крупповской стали».
Немцы с невероятной настойчивостью пытались прорубить оборону советских войск. Экипажи танков получили строжайшие инструкции: «Ни при каких обстоятельствах не останавливать танк для оказания помощи поврежденным машинам. Командиры танков должны продолжать наступление до тех пор, пока танк не утратит мобильность».
