Интересно, что скажут о всплеске ненависти мои коллеги? Скорей всего, ничего. Обычно они работают в наушниках. Вряд ли кто-то слышал слова Ларисы. Но почему она так осмелела? Видела, что все заняты работой? Поняла, что никто не услышит? Она ведь не знала, что я жду сообщений, поэтому работаю без наушников и могу услышать ее слова.
Или знала? Что, если Лариса возмутилась и высказалась специально? Хотела, чтобы услышала именно я? Но зачем? Чтобы я знала, мы – соперницы? Так прозаично? Или у истерики другая причина?
Лариса – мой враг?
Глава 14
Домой я пришла после десяти. Джина, увидев меня, поднялась на задние лапки и заверещала. Хоть кто-то живой рядом. Я покормила свинку и выпустила из клетки.
Напряжение долго не спадало. Я думала о Ларисе. Может ли она присылать сообщения? В борьбе за Бориса. Получалось, что да. Может. Просто так. Но это совсем не значит, что Лариса знает, что случилось с Кириллом. А вдруг знает?
Я поняла, что надо отвлечься. Я зашла в соцсети. Иногда мне помогали публикации в группе о философии жизни. Ненадолго. Но все же.
Администратор группы Роберт часто публиковал забавные картинки, глубокомысленные размышления, видео и остроумные посты. Роберт увлекался цветоводством. Он выставлял фотографии самых разных цветов, писал об истории и легендах, связанных с ними, философском смысле названий и связи цветов с религиями.
В группу я вступила, когда рядом был Кирилл. Мы вместе мечтали о том, что у нас будут дети, много животных и дом с огромным садом. И вот тогда-то нам пригодятся рекомендации Роберта.
Теперь я понимала. Ничего из этого не сбудется. Никогда.
Думаю, что я продолжала следить за публикациями Роберта не только из-за того, что они интересные. Скорее потому, что когда-то мы читали их вместе с Кириллом. Для меня это самое важное.
Я открыла страницу группы. Последняя публикация – смешной ролик с пингвинами. Но он не помог. Настроение не улучшилось.
Глава 15
Оставались выходные последнего этапа нашего переводческого марафона. Мы могли работать в офисе или дома, кому как нравится. Но рядом с кроватью и кухней всегда трудней организоваться, поэтому в субботу мы собрались в офисе.
Бóльшая часть переводов была выполнена. Ларисе оставалось их отформатировать, систематизировать и в понедельник утром отправить заказчику. Гурин расцвел, преобразился и пообещал нам отгулы и премию. Он сиял и, энергично пробегая по коридору, командовал: «Убыстряемся!»
– Друзья, мы окончательно сроднимся, – сказал Морис, когда в одиннадцать утра мы пили традиционный кофе. – Я не против того, чтобы мы стали одной семьей, раз уж вместе теперь проводим выходные. А вы?
Кира рассмеялась:
– Ты делаешь нам коллективное предложение? – кокетливо спросила она, взглянув на Дениса, который что-то сосредоточенно набирал в телефоне.
Морис кивнул. Он не был женат и подходил Кире больше, чем Денис. Она точно нравилась Морису. Но это мое личное персональное мнение, а Кире ничего не докажешь. С Денисом Морис сравнения не выдерживал. Внешне он был неказистым. Невысокий, тщедушный, темноволосый, в очках, он напоминал французского художника откуда-нибудь с Монмартра. В холода Морис непременно носил шарф и берет. Конечно же, его коронным языком был французский. Сегодня Морис принарядился и благоухал дорогим одеколоном.
– Как здорово от тебя пахнет! – похвалила Кира.
Морис покраснел. Чашка в левой руке покачнулась (он был левшой), но быстро взял себя в руки и улыбнулся. Денис, наконец, оторвался от телефона:
– А где Никита? – спросил он. – Только его не хватает в нашей дружной компании.
– Он утром свою девушку встречал на вокзале, – сказала Зоя. – Наверное, задерживается. Сегодня вообще-то выходной.
Никита пришел в «Ифину» сразу после университета года два назад. По совместительству он отвечал за компьютеры офиса.
– Должен выйти. Он обещал, – подал голос Борис. – Значит, придет.
Борис сидел в углу между подоконником и столом, напротив моего стула. Сегодня, как обычно, он бросал на меня долгие взгляды, под которыми становилось неуютно. Ну, что ж, ничего нового. Давно пора привыкнуть.
И все равно поведение Бориса казалось странным. Я всегда относилась к нему, как к другу, но не более. И он это знал.
– Разуй глаза, – как-то сказала мне Кира. – Как ты не понимаешь? Борис ждет намека, знака с твоей стороны, а ты никак не реагируешь.
– Какого знака? – удивилась я. – Ты о чем?
– Ничего удивительного – вздохнула Кира. – Холостяк решил устроить личную жизнь. Когда-то же надо. Борису под сорок. Он выбрал тебя. Тем более раньше вы встречались.
Мне стало противно.
– Неправда, – сказала я Кире. – Я с ним не встречалась.
Кира покачала головой и хмыкнула. Больше о Борисе мы не разговаривали. Но я понимала, Кира права. И мне это совсем не нравилось. Ухаживание другого мужчины было нереально. Невозможно. В моей жизни существовал только Кирилл. Даже в неопределенности и неизвестности. Только один Кирилл.
Мысль о том, что Борис, возможно, ждет ответной симпатии, не вызывала ничего, кроме раздражения. Я не чувствовала себя виноватой из-за его неоправданных и пустых ожиданий. Я дружила с Борисом, как со всеми остальными в «Ифине». Откуда мне знать, что он там себе напридумывал?
Борис раздражал меня все больше. Жаль, что в наших кофейных посиделках не участвует Лариса. Я представила себе, как она нервничает. Словно услышав мои мысли, Лариса возникла в дверях. Она выглядела старше своих сорока пяти, невыспавшейся и замученной. В джемпере леопардовой расцветки и черных блестящих лосинах ее фигура с широкими плечами, мощной грудью и тонкими ногами казалась еще более непропорциональной.
– Шеф просит ускориться, – произнесла Лариса назидательно. – На сегодня много работы.
Она обвела всех внимательным взглядом и, конечно, заметила, кто где сидит. Подозреваю, что Гурин не посылал Ларису нас подгонять. Скорей всего, визит был ее личной самодеятельностью.
– Пожалуйста, – Лариса исчезла так же быстро, как появилась.
– Что это было? – удивился Денис.
Он посмотрел на Бориса:
– Из-за тебя нам кофе выпить не дают?
Борис промолчал.
– При чем тут Боря? – удивилась Зоя, молчавшая до сих пор. Брак с любимым мужем освобождал ее от подозрений в симпатиях к коллегам-мужчинам.
Я сидела у окна и молчала. Я наблюдала за коллегами, их движениями, лицами, тоном. Внутри будто работал какой-то счетчик, фиксирующий каждую деталь. Скрупулезно и тщательно.
Самым неприятным было то, что все, абсолютно все, казалось подозрительным! Слова, интонация, с которой они произносились, жесты и взгляды. Про утренний звонок и молчание в трубку я до сих пор ничего не рассказала. Никому. В какой-то момент я, наконец, поняла, почему так и не смогла это сделать. Стыдно признаться даже себе, но так и было. Я подозревала всех, кто находился в офисе.
