Она задумалась.
– Вспомнила, тролли. Может, они балуются. А, может, и не они. Вот лучше подумай, кому ты дорогу перешла или муж твой.
– Я не знаю, – всхлипнула я. – Никому.
– Понятно, – сказала Элла. – Так, может, у тебя денег попросят скоро, а сами ничего не знают? Ты смотри, поаккуратней! Денег никому так просто не давай. Только если что расскажут. Да и то еще подумать надо, платить или нет.
Я кивнула. Мысли Эллы показались верными.
К прилавку приблизился первый покупатель. Пожилая женщина с сумкой на колесиках. Я часто ее здесь встречала.
– Извини, работать надо. Все наладится. Вот увидишь.
Элла сосредоточилась на взвешивании клубники.
За первым покупателем подошел второй, затем третий. У прилавка моментально выстроилась очередь. Элла работала быстро и ловко. Изредка она взглядывала на меня и ободряюще кивала.
Потоптавшись на месте, я двинулась в офис. Я шла и думала о том, что зря так распсиховалась. Кирилла не было рядом уже год. Кто-то вздумал играть со мной в жестокие игры. Хорошо. Пусть играет.
Я должна научиться вычленять из игры то, что нужно. Как при переводе. Отсечь то, что мешает четко и доходчиво сформулировать мысль.
Я должна отбросить эмоции. Быть мудрой и жесткой. Не обращать внимания на разные нюансы. Не ныть и не жаловаться.
Моя главная цель – правда.
Я должна быть спокойной и хладнокровной, потому что, возможно, через год у меня появился шанс. Я должна узнать, что случилось с Кириллом.
Правда, что для этого делать, я пока не поняла.
Глава 19
После визита к Элле и собственной решимости я успокоилась. Даже смогла быстро сосредоточиться на переводах.
На работу вышли все коллеги, даже беременная Зоя. В перерывах мы, как обычно, пили кофе, иногда с бутербродами или пирожками. Мне казалось, каждый что-то скрывает. Я старалась отвлечься от подозрений. Но получалось плохо. Я ничего не могла с собой поделать. Неужели так теперь будет всегда?
Борис традиционно посматривал на меня и ловил взгляд, который я упорно отводила. Примерно в половине третьего он заглянул в мой кабинет.
– Если нам завтра дадут отгул, не хочешь прогуляться? Мы могли бы сходить в кино.
– Давай, – я решила согласиться. Кино поможет развеяться.
– Я позвоню?
– Да, только не рано. Хочу выспаться.
– Хорошо, хорошо.
Борис так явно обрадовался, что я тут же поняла – никуда с ним не пойду. Зачем я только согласилась! Ну, какая дура! Да еще и фраза про «выспаться». Тоже хороша! Ведь у меня самая что ни на есть бессонница. Надо было отказаться, конечно. А, может, и не надо. Ладно, посмотрим.
Я закончила переводить последней, около девяти вечера. Домой не хотелось. Завтрашний отгул не радовал. Как только я вышла в теплый майский вечер, утренняя решимость пропала. Я снова начала погружаться в сомнения. Меня обступили демоны собственных мыслей, полных пессимизма, отчаяния и растерянности.
Кто мог испытывать ко мне, тихому, стеснительному, беззлобному и абсолютно неконфликтному человеку, такую сильную неприязнь? А, может, ненависть?
Кто устроил жестокое представление с сообщениями и молчанием в трубку. За что? Кому и когда я перешла дорогу? Я – не второстепенная героиня того, что происходит. Все не просто так.
Я села на ту же скамейку, что и утром, и принялась вспоминать свою жизнь. Ничего особенного не припоминалось. К окружающим я относилась открыто и доброжелательно. В нашем доме всегда было шумно и людно. Родители радушно принимали моих друзей и приятелей.
Я ничего не вспомнила. Ничего подозрительного. Вывод из размышлений получился таким. Меня ненавидел кто-то, с кем не было открытого конфликта. «А вдруг, – неожиданно подумала я, – здесь замешана девушка? Влюбленная в Кирилла и безнадежно отвергнутая, потому что Кирилл выбрал другую?» Версия понравилась. Но вот как проверить?
Потом я вспомнила о коллегах. Если, и правда, пишет кто-то из них, для меня новость будет ударом. Ведь мы замечательно дружим, у нас отличные отношения.
А Лариса? Ей ведь так нравится Борис. Может она ревновать до такой степени, чтобы придумывать разные пакости? Нет, невозможно. Абсолютно нереально. Лариса – неплохая женщина, без всяких выкрутасов. Она что думает, то и говорит.
«Да, – приземлила новая мысль, – Если в «Ифине» работают друзья, которые замечательно дружат, тогда откуда у Экис номера моих телефонов?»
Я просидела на скамейке до темноты. Главное, куплена зелень для Джины. Наличие другой еды уже давно меня не волновало.
Я встала со скамейки и направилась к дому. Вокруг горели фонари. По аллеям гуляли люди, многие с собаками. Я медленно шла по дорожке, погрузившись в мысли. Я не заметила, что произошло. Слишком задумалась. Левая рука будто переломилась на две части. Будто в ней что-то взорвалось. Я схватилась за руку, но от прикосновения стало еще больней. Я вскрикнула. Потом остановилась и огляделась. Я никого не увидела рядом. По боковой дорожке быстро удалялся невысокий мужчина в джинсах и темной рубашке.
На главной аллее, по которой шла я, было оживленнее. Неподалеку я заметила несколько пенсионеров и мам с колясками. А ведь я даже не заметила, как эти люди шли навстречу и прошли мимо.
Я стояла посередине парка и ничего не понимала. Я кого-то задела? Или меня ударили по руке? Намеренно? Ведь не могла же рука заболеть без причины? Глотая слезы боли и обиды, я поплелась домой. Хорошо, что стемнело. Рука болела так сильно, что казалось, ее сломали. Даже если это просто ушиб, синяк обеспечен знатный.
Глава 20
Во двор подышать весенним воздухом высыпали соседи. Они громко обсуждали сериал. Когда-то я не любила их вечерние посиделки. Но в последнее время, когда соседи сидели у подъезда, я чувствовала себя лучше. Более уверенно.
У двери меня снова окутало уже ставшее почти родным чувство тревоги. Слишком отчетливое, оно заставило оглянуться вокруг. Три соседских двери были спокойны и молчаливы. Никакого шевеления. Одна квартира пустовала. Обитатели двух других, пенсионеры, сидели у подъезда.
Может, я сумасшедшая? Почему мне все время страшно? Особенно дома.
Я осторожно открыла дверь и вошла в квартиру. Мы никогда не зашторивали окна. Зачем? Вокруг нет домов, только деревья. За окном светила луна, загадочно отражаясь в двойном стекле. Тонкий отблеск падал в центр комнаты.
Я подошла к окну и посмотрела вниз. В парке, раскачиваясь на ветру, горел одинокий фонарь. За ним я увидела силуэт. Я инстинктивно сделала шаг назад, хотя увидеть меня из парка невозможно. Показалось? Или там, и правда, кто-то стоит? Сердце колотилось. Я глубоко вздохнула и посчитала до двадцати, стараясь ни о чем не думать. Кажется, помогло.
