Я сварила крепкий кофе и села в любимое кресло. Наше ростовское лето уже ощущалось. Припекало вовсю. От жары немного спасала густая листва, которая закрывала балкон от солнца. Легкий ветерок приятно холодил кожу. Пели птицы, прыгали белки. Впечатление, что я на даче.
Я думала о том, что должна позвонить Антону и снова попросить у него помощи. Осталось лишь продумать просьбы. Плевать на то, что я знаю Антона всего неделю. В этом как раз плюс. Независимый, непредвзятый эксперт, далекий от сплетен. Антон вызывал у меня доверие. Я чувствовала, что могу обратиться к нему. То, что я подумала об Антоне вчера, было глупостью, ерундой. Как только в голову лезут подобные мысли! Везение в том, что посторонний человек мне помогает.
«Два дня на признание» истекали в понедельник. Значит, к этому дню надо подготовиться. Хоть как-то. Заодно проверю друзей. Кто останется? Хотя коллеги уже прошли одну проверку – ужасные отвратительные сообщения. Они всегда будут моим позором, хотя я их не писала и не посылала.
Я включила мобильник. Он тут же взорвался сообщениями о пропущенных звонках. Первым перезвонившим оказался Антон.
– Звоню все утро, – сказал он. – Уже собирался к тебе бежать.
– Поздно легла спать. Телефоны выключила, чтобы не мешали.
– Ну и правильно.
Пару минут Антон молчал. Я не знала, что говорить, поэтому тоже молчала. Я смотрела, как белки носятся по вязу.
– Извини. Я не знал о твоем муже, – едва слышно произнес он, наконец. – Гурин рассказал только сегодня.
– Я думала, ты знаешь.
– Нет. Откуда?
Интересно. Про гиацинты знал, а про Кирилла нет. Странно. Несоответствие напрягло.
– Ты показал видео Гурину? – поинтересовалась я.
Хотя зачем нервничать? Какая разница? И так скоро все обо всем узнают.
– Нет, конечно. Я удалил информацию. Я же обещал, – послушно ответил Антон.
– Спасибо.
На меня опять нахлынули угрызения совести. Прямо как качели, то Антон кажется подозрительным, то мне из-за этого стыдно.
Антон опять молчал, и я решилась.
– У меня к тебе еще одна просьба. Очень важная, – сказала я.
Ну, вот. Главные слова произнесены. Обратного пути нет.
– Дорогая, для тебя все, что угодно, – шутливо рассмеялся Антон.
– Скажи, ты можешь определить, кто присылает мне письма и видео? С какого компьютера я их получаю? Ведь это возможно? Правда?
Откажет, так откажет. Главное, что я решилась спросить.
– Я постараюсь, – голос Антона звучал весело. – В большинстве случаев узнать несложно.
– Мне кажется, у Кирилла был еще один почтовый ящик, – продолжила я. – Об основном ящике я знаю. Пароль. Могу туда заходить. Но должен быть, как минимум, еще один. А, может, и больше.
– Ящик? Ответ тот же. Постараюсь. До вечера подождешь?
– Конечно. Нам надо встретиться. Я передам тебе ноутбук.
– Не нужно, – сказал он. – Технологии шагнули далеко вперед.
– Спасибо.
– Не за что. – По голосу я слышала, что он улыбается. – Ты извини. Я ведь ничего не знал. Подумал еще, что за странные видео?
– Сама ничего не понимаю.
– Чего тут понимать? Какой-то придурок хочет тебе жизнь испортить. Вот и ответ.
– Ну, да.
Я хотела закончить разговор, но Антон не унимался.
– Сбрось фотографию мужа и дату рождения, хорошо?
– Зачем? – удивилась я.
– Для работы понадобится, – уклончиво ответил он.
Ответ показался странным. Но мне ли выбирать?
Наконец мы распрощались. Антон обязательно разыщет Экис. Я знала. Когда действуешь правильно, все сходится. Всегда так. У меня нашелся помощник. Неожиданно. И теперь вечером я обязательно узнаю новости. Значит, я на правильном пути. Но на душе все равно было тяжело. Наверное, я привыкла к неудачам.
Глава 52
Примерно до полудня я слонялась по квартире, не зная, чем заняться. Оставалось еще несколько переводов. Но я не могла сидеть у компьютера и сосредоточиться. Ближе к часу дня я подумала, что хорошо бы прогуляться. Мне ужасно захотелось увидеть Эллу и рассказать последние новости.
Никому я не решалась откровенно рассказать о том, что творилось вокруг. Хотя иногда и хотелось поделиться, я не могла. Что-то меня останавливало. Не знаю, как назвать. Предчувствие. Осторожность. Предусмотрительность. Ведь я подозревала своих коллег. Всех. Без исключения. В таком тяжело признаваться даже себе.
В последний месяц Элла стала мне ближе всех. Синдром попутчика в поезде. Когда хочется рассказать незнакомцу самое личное и сокровенное. Мы всегда хорошо общались, но никогда раньше я не советовалась с Эллой и не рассказывала свои тайны. То, что боялась и не могла сказать остальным.
С Эллой у нас была односторонняя связь. Она только приблизительно знала, где я живу. Если бы я перестала приходить на рынок, наше общение прекратилось бы. С моей стороны, не очень честно. Получалось, я использовала Эллу в своих целях. Грузила проблемами. Надо быть внимательней к ней! Но на самом деле я понимала, что собственные проблемы перевесят все остальное. Для меня. Как всегда.
Джина неторопливо разгуливала по центру комнаты. Свинка очень забавная! Я посадила ее в клетку, закрыла балкон и несколько раз подергала дверь, чтобы убедиться, что она не откроется. Потом я натянула черные джинсы, темно-серую майку и вышла из дома.
Приближаясь к рынку, я не увидела возвышающуюся над овощами фигуру Эллы. Впервые. Ларек был закрыт. Странно. Мне казалось, Элла никогда никуда не отлучается с рынка. Приходит рано утром и уходит поздно вечером.
– У нее перерыв. Сказала, через час вернется, – сообщила упитанная соседка в зеленом платье, торгующая сладостями. Потом, посмотрев на часы, добавила: – Вот-вот явится.
– А зачем закрывать ларек? Вы бы присмотрели.
Соседка удивленно повела плечами.
– Мы всегда так делаем, если надолго уходим. Никто ни за кем смотреть не станет. Конкуренция.
Какая может быть конкуренция между конфетами, печеньем и овощами, непонятно. Но я промолчала. Делают, так делают. Какая разница!
Я решила подождать. Ведь я же специально пришла рассказать Элле последние новости. Обидно уходить домой, не повидавшись. Все равно торопиться некуда. Я прошла в сквер рядом с рынком и села на скамейку.
Минут через двадцать я увидела Эллу. Она выходила из аптеки на углу. Элла несла объемный пакет, сверху лежали лекарства. Конечно, если весь дом на одном человеке, таскать приходится много. Элла, кажется, смутилась, увидев меня.
– Для матери, – сообщила она, поймав мой взгляд, брошенный на лекарства.
