Некоторое время Чжу Юаньчжан заявлял, что подчиняется вождям «красных повязок», сражавшимся в долине Хуанхэ, но помощи им не оказывал. Наконец, сочтя, что повстанцы и силы Юань обескровили друг друга, а вожди ослаблены взаимной враждой, он устранил соперников одного за другим и в 1368 г. провозгласил новую империю, переименовав Цзицин в Нанкин («Южная столица»). Для династии он выбрал название «Мин» («светлая»), показав, что царство Света уже наступило и те, кто претендует на роль «Мин-вана», — самозванцы. Император проявлял беспощадность к членам тайных обществ, объявляя их колдунами и смутьянами.
Для своего правления император Чжу Юаньчжан (храмовое имя — Тай-цзу) избрал девиз «Хуньу» («Разлив воинственности»). В отличие от прежних династий, императоры династии Мин, взяв определенный девиз своего правления, уже не меняли название «своей эры» до самой смерти. Поэтому, начиная с императоров династии Мин, историки часто именуют их не по храмовому имени и не по имени, данному при рождении, а по девизу, обозначающему эру его правления.
В выпущенном манифесте Чжу Юаньчжан заявлял, что пришел установить порядок и вернуть попранные древние обычаи. Он предложил монголам перейти под его власть: «Мои законы строги, и не бывает нарушителей их; те, которые перейдут на нашу сторону, вечно будут спокойно жить в Срединном цветке, а те, которые повернутся к нам спиной, сами себя изгонят в Монголию». Уже к концу 1368 г. армия Хуньу овладела северной столицей и разрушила ее, а то, что осталось от бывшей столицы, было переименовано в Бэйпин («умиротворенный север»). Тогон-Тэмур бежал в Степь, но многие монголы перешли под власть новой империи. Позже войскам Мин удалось захватить и разорить номинальную столицу общемонгольской империи Каракорум. В 1383 г. пала провинция Юньнань, где долго сопротивлялся монгольский гарнизон, отрезанный от всякой помощи, в 1387 г. был покорен полуостров Ляодун и населявшие его монголы-урянхайцы перешли на службу империи Мин.
Новому императору предстояло успокоить страну, обезопасить ее от угрозы из Степи, восстановить хозяйство и заселить опустевшие районы, но главным делом было создание прочного государства, основанного на справедливости и законе. Он выступал сторонником конфуцианского мировоззрения, согласно которому богатство, армия, крепости, боевые джонки и пушки важны, но не достаточны для процветания государства. Новый император разделял мнение, согласно которому варвары не вторгались в пределы Поднебесной, если в государстве почиталась добродетель. Чжу Юаньчжана чрезвычайно интересовали исторические сочинения. Вчитываясь в хроники, император особо интересовался плохими правителями, стараясь понять, какие ошибки приводят к гибели империй. Он строил государство чрезвычайными мерами и жестокими методами, но, с его точки зрения, эта жестокость находилась в русле нормальной китайской историко-политической традиции начала династийного царствования. Империи надлежало вернуться к образцам Хань и Тан, но при этом избежать негативных изменений, которые привели их к гибели.
Многочисленные назидания, составлявшиеся императором Хуньу, дают представление о порядках, к которым он стремился. Опора империи виделась в облике крестьянина — пахаря, воина и налогоплательщика. Рабство и прочие виды зависимости резко ограничивались. Крестьянское землевладение вновь становилось господствующим, а позиции средних и крупных землевладельцев несколько ослабли — сказались результаты крестьянской войны, конфискации, принудительное переселение на Север. В то же время в 1368 г. верховная власть признала права «сильных домов», т. е. крупных землевладельцев, на захваченные во время восстания земли, хотя в дальнейшем препятствовала незаконным методам расширения китайских «латифундий». Кроме покупки, важным способом увеличения частного землевладения было освоение целинных и заброшенных земель, чему власти всячески способствовали.
Семьи крестьян объединялись в связанные круговой порукой «пятидесятидворки» и «стодворки», старосты отвечали за сбор налогов и за поддержание порядка. Согласно предписаниям эры Хуньу, крестьяне должны были выходить в поле по сигналу общественного барабана, староста должен стоять у деревенских ворот со списком и отмечать лодырей, уклонявшихся от работы. Надлежало выделять мальчишек-поводырей для стариков и увечных, чтобы те ходили по деревне с колокольчиком в руках и призывали молодежь жить праведно, трудиться, почитать старших и чтить законы.
Никто не имел права оставаться праздным в Поднебесной. С этой целью регулярно обследовались монастыри, а выявленные в результате экзаменов лжемонахи направлялись на работы (в этом император продолжал традиции некоторых своих предшественников эпохи Тан и даже политику Елюй Чуцая). Отработочные повинности обязывался исправно нести весь тягловый люд. Однако эти повинности не должны были слишком обременять хозяйства. Налоги, в основном натуральные, надо было платить регулярно, но размер этих налогов не превышал разумных рамок. Однако богатые области Юго-Востока, в особенности те, в которых во время войны поддержали не того претендента, подвергались более тяжелому обложению, дабы богатства не скапливались в одном месте, но распределялись равномерно.
Притом что китайское общество XIV–XV вв. было жестко иерархичным и стратифицированным, власти в качестве идеала проповедовали равенство внутри каждой группы и социальную стабильность. Никто не мог самовольно уходить из общины далее, чем на 12 км. Заставы на дорогах не давали возможности передвигаться без документов. Эти меры были направлены против заговорщиков из тайных обществ, дезертиров, разбойников, нищих, но также против купцов. При этом наиболее жестоким карам подвергались те, кто пытался самостоятельно вести внешнюю торговлю. Всякий, осмеливавшийся оснастить джонку более чем двумя мачтами, подлежал казни. Торговцам, как людям, заботящимся не о морали, а о выгоде, не доверяли, в отличие от крестьян, они не именовались «добрым народом» (лян минь), им не разрешалось носить шелковую одежду.
Семьи самых богатых купцов переселяли в окрестности Нанкина, где должны были ежемесячно предоставлять полную опись имущества, чтобы пресечь возможность получения несанкционированных доходов. В официальной идеологии продолжала действовать установка «земледелие — ствол (основное), торговля и ремесло — ветви (побочное)», направленная против «чрезмерной» частной инициативы в «побочных» занятиях. В городах восстанавливалось казенное ремесло, основанное на отработках. Утверждался строгий контроль над рынками, число которых ограничивалось. Император отказывался от конвертируемости ассигнаций, лично определяя их курс.
За счет конфискаций фонд государственных земель был увеличен до ⅐ размера всех обрабатываемых площадей. Из него выделялись «должностные земли» чиновников (они чаще всего не получали их во владение, но имели право присваивать себе собираемый с них налог). Однако в 1392 г. все «должностные земли» чиновников и часть держаний титулованной знати были у них отняты и заменены централизованно выплачиваемым жалованьем. Из государственного фонда выделялись также земли для военных поселений.
Закон предписывал местным чиновникам стремиться к тому, чтобы величина надела соответствовала размеру крестьянской семьи. И все же, когда уже после смерти императора в 1399 г. придворный историк-конфуцианец Фан Сложу предложил ввести систему «колодезных полей» (цзин-тянь) — идиллический образец землепользования, якобы существовавший в глубокой древности (расположенные по периметру квадрата восемь пользователей личных полей должны были совместно обрабатывать расположенное в центре квадрата общинное поле), его не поддержали. Этот традиционалистский политический деятель пошел значительно дальше замыслов Чжу Юаньчжана. Первый минский император никогда не собирался объявлять все земли государственными и восстанавливать надельную земельную систему. Но из нововведений сунских «реформаторов-традиционалистов» он в полной мере сохранил круговую поруку общин (баоцзя).
