После смены еще двух фаворитов император приблизил к себе Янь Суна, удерживавшего свое влияние с небольшими перерывами почти 20 лет (с 1542 по 1562 г.). За это время Янь Сун приобрел себе огромное состояние. Коррупция и взяточничество за долгий период правления фаворитов при занятом «высокими материями» императоре превратились фактически в норму. Контроль центральной власти над провинциями и границами резко ослаб.
Временный подъем и улучшение ситуации в империи Мин наступили во второй половине XVI в. при недолгом правлении Чжу Цзайхоу (1567–1572, храмовое имя — Му-цзун, девиз — Лунцин «Возвышенное счастье»), одного из немногих императоров XVI в., который интересовался не только развлечениями, но и государственными делами. В это время изменился внешнеполитический курс империи Мин, с одной стороны — вновь открывшейся для более активных торговых связей с другими государствами, а с другой — проводившей меры по укреплению сухопутных и морских границ. В 1570 г. был заключен мирный договор с монголами.
В первые 10 лет правления императора Чжу Ицзюня (1572–1620, храмовое имя — Шэнь-цзун, девиз правления Вэньли — «Бесчисленные годы») с 1572 по 1582, практическая власть находилась в руках Чжан Цзюйчжэна — регента и главы Нэйгэ, бывшего до этого учителем будущего императора. Чжан Цзюйчжэн усилил контроль эффективности действий государственного аппарата, возродил аудиенции чиновников при дворе, укрепил командный состав армии. Именно в этот период двор выделил средства на восстановление ирригационной системы, была проведена крупная кадастровая перепись, направленная на выявление земель, утаивавшихся от налогообложения. В стране активно вводились новые сельскохозяйственные культуры, привезенные из Нового Света: кукуруза, картофель, несколько позже — арахис. Однако после смерти Чжан Цзюйчжэна в 1582 г. столь необходимые стране реформы были осуждены и во многом сведены на нет.
Тем не менее, в следующие годы почти до самого конца XVI в. Чжу Ицзюнь еще интересовался государственными делами, пытался издавать собственные законы и проводил активную и достаточно успешную внешнюю политику (правда, дорого обходившуюся Китаю). Дорого стоил империи и двор правителя с его пышными церемониями. Но к концу XVI — началу XVII в. император потерял всякий интерес к делам управления страной и даже стал пренебрегать традиционной практикой утверждения чиновников и служащих на различные посты в бюрократическом аппарате. К обычному для императоров пристрастию к вину прибавилось и курение опиума, доставляемого европейскими купцами.
В итоге многие должности в государственном аппарате оставались вакантными, хотя на них претендовало много достойных чиновников и лауреатов экзаменационных конкурсов. Даже посты начальников Шести центральных ведомств (Любу) и их помощников подолгу оставались незанятыми. Наконец, к концу XVI в. перепроизводство чиновников достигло своего апогея: число претендентов на чиновничье звание настолько возросло, что чины стали давать по жребию. А удачно выпавший жребий часто зависел от величины подношения тем, кто определял победителя в жеребьевке. Все это говорило о том, что отсроченный рядом мер, проведенных в 60–80-е гг. XVI в., конец династического цикла приближался.
«Ствол и ветви»
Еще в начале правления династии Мин сложилась система предоставления родственникам императора уделов, доходы с которых должны были обеспечивать им средства к достойному существованию. Но эта система показала себя малоэффективной, так как на содержание увеличивающегося с годами числа принцев крови, их родственников и потомков уходило все большее количество земель из государственного фонда. В дополнение к этому на расходы родовой знати приходилось выделять значительные средства из казны.
К 60–70 гг. XVI в. численность родственников императора увеличилась до 28 тыс. человек. На их содержание тратилось 37.3 % всех налоговых средств. В XVI в. масштабы «усадебных полей» (чжун тянь) знати и «императорских усадеб» (хуан чжуан) также резко увеличились. Эти земли, продолжая формально числиться государственными, фактически переходили в распоряжение своих «благородных» хозяев и передавались по наследству. К середине XVI в. «усадебные поля» знати составляли двадцатую часть всех пахотных площадей в стране. Особенно велики были усадебные земли удельных правителей и их кланов. Сами же удельные князья становились все более неподконтрольными представителям слабевшей центральной власти. Дело доходило до вооруженных конфликтов между удельной аристократией и центральным правительством. Удельная знать и ее родня чинили произвол в своих владениях: смещали назначаемых из центра чиновников, бросали неугодных в тюрьмы, казнили, грабили и чрезмерно эксплуатировали местное население, обзаводились собственными сыскными организациями.
Одним из признаков кризиса в системе государственного управления с точки зрения традиционного конфуцианского мировоззрения являлся рост частных земельных владений на фоне уменьшения числа государственных земель. С этими процессами рано или поздно сталкивалась каждая китайская династия. В условиях, когда династия хотела и была в состоянии справиться с этими процессами, проводились меры, направленные на восстановление «идеалов древности». Частные земли конфисковывали, крестьяне вновь платили основные налоги в государственную казну, частная экономическая инициатива жестко контролировалась принимаемыми правительством мерами. Таким образом, «ветви» — ремесло и торговля — обрубались, чтобы мог лучше расти «ствол» — крестьянство. В случае если династия по ряду причин не могла или не хотела возвращать страну в старое русло развития, чаще всего ее вскоре сменяла новая династия, начинавшая свое правление с проведения в жизнь подобных мер.
Династия Мин в середине, а тем более в конце своего правления, уже не раз подрубала «ветви», например, отказавшись от морской экспансии начала XV в. Однако борьба с концентрацией земель в крупных частных владениях была малоэффективной. Решиться же на более жесткие меры, регулярно предлагаемые конфуцианскими чиновниками и учеными, императоры и их советники и фавориты либо не могли, либо не хотели. В отличие от приверженцев «идеалов древности», установившаяся де-факто система экономических и земельных отношений устраивала многих.
Несмотря на всю свою закрытость в первой половине XVI столетия, в условиях ослабления контроля государственной власти над провинциями Китай все же оказывался подвержен не только «разлагающим» процессам изнутри, но и влиянию внешних факторов. Поэтому центром происходивших изменений во второй половине XVI в. стал расположенный дальше от столицы и ближе к основным торговым путям традиционно более богатый Юг страны. Там на императорские указы обращали мало внимания и находили окольные способы добиваться желаемых результатов (будь то концентрация земель в частных руках или ведение официально запрещенной либо жестко регламентируемой торговли).
Пути превращения государственного земельного фонда в частные владения были разными. Например, земли военных поселений (часто расположенные на границах империи) переходили в частное распоряжение местного военного начальства, чиновников и присылаемых для надзора дворцовых евнухов. Офицеры и военные чиновники заставляли солдат собирать для себя урожай. Многие солдаты-поселенцы бросали свои участки и бежали.
