И вот она сейчас смотрит на него, неправильная, изломанная, но это она. Марк почувствовал, как губы пронзило режущая боль. Облизнул их. Соленые. Понял, что плачет. Тихо, без всхлипов, просто безмолвные слезы текут по лицу.
26 июня.
Утром разбудила открывшаяся дверь. В палату вошел человек в простой одежде: джинсы, серая футболка с пятнами пота подмышками и на спине. Явно не врач. Посмотрел на лежащего пациента безучастным взглядом, поставил на пол упаковку пластиковых бутылок и пару пакетов. И ушел. Даже свет не включал. Марк нехотя приподнялся с кровати. Руки резанули натянувшиеся швы. Хрустнула запекшаяся кровь под бинтами. Сел на край кровати. Голова была пустая. Никаких мыслей. Полный штиль. Только тишина звенит в палате. Непривычно тихо. Обычно в это время в больнице идет обход, по коридору катают пациентов на процедуры или тележки с препаратами и стойки капельниц. Но сейчас было тихо. Очень. Даже вода не шумела по трубам. Только фиолетовый приглушенный свет из окна.
Марк подошел к пакетам и пихнул их ногой. Из целлофановых недр выпала пачка сосисок, кусок сыра, и еще что-то съестное, но он так и не понял что. Желудок предательски заурчал. Чуть склонил голову и посмотрел на продукты. Осторожно нагнулся вниз, поднял пачку сосисок, прохладную и покрытую каплями испарины. Ножа не было, пришлось разорвать упаковку зубами. Солоноватая жидкость из пачки попала на заживающие порезы. Приятно защипало. Сорвал оболочку с сосисок и осторожно, не открывая рот широко, съел три штуки. Бутылка минералки с трудом поддалась, и рот наполнился мириадами соленых пузырьков. А сосиски с минералкой даже вкусно. Холодные и не самые лучшие сосиски вызвали волну удовольствия, которая разливалась от языка по всему телу. Закрыв бутылку, немного побродил по палате. Пусто и тихо. Подойдя к окну, посмотрел наружу. Тоже тишина. Полная. Ни шума машин, ничего. Только странно фиолетовое небо. Скорее всего это его сознание исказило привычно белый или голубой небосвод, другого объяснения этому не видел.
Тишина, о которой так давно мечтал. Залез на подоконник с ногами и больше нескольких часов просто сидел и смотрел на улицу. Рассматривал деревья в небольшом парке, напротив лечебного корпуса. Смотрел на птиц, которые пролетали в высоте. Рядом стояла бутылка воды и пачка сосисок, время от времени доставал очередную, и медленно жевал. Минералка интересно дополняла вкус приятной соленостью. Пару раз он сходил в туалет, и первый раз за все эти дни справил нужду по большому, пищеварение наконец заработало после долгого голодания.
Удивительно, но за все время лечения ему впервые нравились ощущения от таблеток. Не было апатии или подавленности. Не было ничего. Просто штиль и тишина. Ему не хотелось ничего. Только созерцать. Появились намеки на приятные чувства. И боль. Боль изменилась. Нет, не ушла, просто стала другой. Не лаяла и не рвала его изнутри на лоскуты, просто легла рядом с будкой, и наблюдала, изредка показывая оскал, и напоминая о своем присутствии. С такой болью можно жить, договориться, приласкать. И самое главное никого вокруг. Вообще. За весь день в палату, кроме утреннего гостя ни заходил никто. Даже в коридоре была полная тишина.
Когда солнце опустилось за горизонт и начало смеркаться, в коридоре включилось автоматическое освещение, но в палатах было по-прежнему темно. Марк ждал, когда с легким щелчком загорится диодная лампа, но она молчала, и не хотела светить. Вскоре комната погрузилась в сумрак, лишь отсветы города за окном немного рассеивали темноту. Добравшись на ощупь до кровати, нашел пульт вызова медсестры и нажал. Пискнуло, кнопка загорелась красным цветом. Не ожидал от себя, что позовет кого-то. Темнота напрягала, звуков не было. Сидя в темноте, создавалось впечатление, что уже умер и завис в лимбе.
Пять минут. Никого. Марк поднял пульт и нажал кнопку еще раз. Тот послушно пискнул, и светящаяся кнопка моргнула три раза. Пять минут. Никого.
Очень странно. Обычно медсестры прибегали через минуту, нажатая кнопка включала назойливую сирену на пульте у дежурной. Он подошел к входной двери и приложил ухо. Прислушался. Ни шагов, ни шума колес, ни телефонных звонков, ничего. Вообще.
Положив руку на дверную ручку, надавил, просто проверить. Дверь открылась, плавно, щелкнув замком. Щель проема увеличилась и в комнату проник холодный свет из коридора. Марк удивленно отошел назад. Палаты всегда закрывали на магнитный замок, открывающийся снаружи картой. Но дверь была открыта.
Осторожно подошел ближе и засунул носок в полоску света на полу. Неуверенно поставил, продвинул еще сильнее. Тишина. Чуть осмелев, придвинулся к свету и выглянул один глазом. Никого. Медленно открыл дверь и высунул голову, осматриваясь по сторонам. Ни души. Даже за столом дежурной медсестры никого. Только сиротливо открытые двери в палаты, и пара инвалидных кресел возле входа в отделение. Протиснувшись в приоткрытую дверь, вышел из палаты. Постоял, привыкая к освещению и прислушиваясь. Несколько шагов по коридору. Громкий скрип старого полового покрытия эхом пронесся по зданию и затерялся где-то вдалеке. В ответ ничего, только тишина. Еще несколько шагов. Палаты открыты. Внутри пусто. Не заправленные кровати. Брошенные вещи. Ординаторская с открытой дверью. Пустые столы с ворохом бумаг. Шкафы с лекарствами. Стойки для капельниц. Халаты на вешалках. Запах медикаментов и хлорки, въевшийся глубоко в стены.
Пройдя еще немного, увидел закрытую дверь с табличкой «Заведующий отделением». Ручка повернулась с легким щелчком. Теплый и спертый воздух вырвался из кабинета. Внутри темно. Стараясь хоть что рассмотреть, сощурился, но после светлого коридора внутри была полный мрак. Нащупал на стене выключатель. Свет ударил по глазам подобно вспышке сверхновой. Стол, компьютер, ворох личных дел больных. Обойдя стол, остановился. На полу лежал человек, лицом вниз, в неестественной позе. Марк присел и повернул тело, на удивление легкое. В том, что это уже «тело» он не сомневался, кисти рук и шея были синевато-землистого цвета, волос на голове почти не было. Это был его врач, имени не помнил, но знакомые черты лица еще можно была узнать в том, что от него осталось. А осталось совсем немного. Тело больше походило на мумию с выставки посвященной древнему Египту. Высохшая почти до прозрачности кожа обтягивала череп, глазницы ввалились. Черный язык в приоткрытом рте ссохся, напоминая черного угря. Словно из него высосали все жидкости, оставив сухую оболочку.
Он еще несколько минут сидел и рассматривал тело. И думал. Впервые за долгое время мысли текли плавно, выстраиваясь в логическую цепочку, а не носились в хаосе, как рой мух над свежим трупом.
Вроде вот, то, чего так долго ждал. Тишина и одиночество. Людей нет. На счет всех был не уверен, но в больнице их точно не было. Легкая тревога за братьев уколола глубоко внутри, под слоями безразличия и отрешенности. Где они сейчас, что с ними? Как с ними связаться? Мобильного не было, и номеров их не знал. Так же не знал, в какой части города сейчас находиться. Можно сориентироваться по станциям метро. Заодно узнать, что произошло, и где все люди.
Осмотревшись, заметил небольшой шкаф в углу. Внутри висела легкая летняя ветровка и пара сменных туфель. В тапочках и больничной робе далеко не уйдешь, поэтому прихватил вещи с собой, мертвому они уже не нужны. Следующей остановкой была ординаторская. Связки бинтов, таблетки, мази, капельницы. В обилии названий и бирок можно запутаться, но он точно знал, что ищет. Осторожно срезав бинты с рук, снял старую повязку. Руки покрыты сотней тонких пунцовых рубцов, некоторые уже почти зажили, некоторые еще покрывала запекшаяся корочка. Вооружившись пинцетом и ножницами, начал снимать швы, осторожно, одну за другой, вытягивая нитки. Они выходили нехотя, натягивая кожу и с легким хрустом надрывая почти зажившие проколы. Через пол часа на столе собралась горка коротких черных обрезков, а по рукам струились тонкие ручейки крови. Заживляющая мазь приятно охладила кожу, бинты обняли запястья и успокоили жжение. Да жизнь он не очень сильно любил, но немного пришедшее в себя сознание содрогалось от мысли умереть от заражения крови или гангрены. Справившись с перевязкой, Марк полез рыться по шкафам. Название прописанного препарата не помнил, поэтому распаковывал каждый и смотрел на внешний вид, пытаясь найти ярко-оранжевые капсулы. Поиск завершился успехом довольно быстро, нашел больше двадцати упаковок, в каждой по сотне. На удачу внизу шкафа лежала синяя сумка для переноски медикаментов, сложил в нее таблетки, бинты, мази и антисептики. Урчащий живот напомнил о продуктах, оставленных в палате, пришлось вернуться.
