– Эванс твоя та еще крыса! Но в одном она права – вставать и в самом деле пора. Доброе утро, Ревенгар!
– Доброе утро, Иоланда, – согласилась Айлин и проснулась.
Спускалась к завтраку она в виновато-воинственном настроении. Конечно, вряд ли супруг пожелает объяснить ей, как она неправа, прямо перед отъездом на службу, но и надеяться, что вовсе об этом забудет, тоже нечего. Что ж, Айлин, конечно же, сама извинится перед ним за резкость, но не за то, что поехала с лордом Аранвеном. Извиняться за то, что сделала бы снова – глупость или лицемерие!
Лорд Бастельеро ожидал ее за накрытым столом, и Айлин насторожилась, увидев, что одет супруг в домашний камзол, чуть менее строгий, чем те, что он носил на службе, но, главное, без Звезды Архимага. Он что, не собирается уезжать? Она тут же одернула себя – если и так, это, конечно же, его дело. А хорошей жене менее всего подобает огорчаться, если супруг пожелает провести день дома. Да и вдруг милорд найдет чем заняться и без ее общества?
Присев в малом реверансе, единственно допустимом для женщины в ее положении, она заняла свое место и поинтересовалась:
– А сударыня Эванс не присоединится к нам за завтраком?
Прежде, чем ответить, супруг бросил на нее непроницаемый взгляд и, едва разжимая губы, уронил:
– Мне казалось, вам неприятно ее общество.
– Вам совершенно правильно казалось, – согласилась Айлин. – Но я не хотела бы доставлять вам неудобства, связанные с поиском новой компаньонки. Если сударыня Эванс сделает выводы из того, что случилось, я готова мириться с ее обществом из уважения к вам, милорд.
Она сама не поняла, что ее толкнуло на это внезапное решение, но спустя миг Айлин убедилась, что оно оказалось правильным. Лицо мужа смягчилось, он склонил голову и сказал куда более теплым тоном:
– Благодарю, дорогая. Я рад, что вы дали этой женщине возможность заслужить ваше расположение. Уверен, она постарается оправдать доверие.
«Уверена, что нет, – подумала Айлин. – Крыса она и есть крыса. Но сейчас я не могу себе позволить выглядеть истеричной и взбалмошной девчонкой. Придется потерпеть Эванс еще какое-то время. Но если она снова устроит что-то подобное… Что ж, вот тогда можно будет поговорить с супругом совсем иначе. Что ему, в конце концов, важнее, спокойствие жены и будущей матери его ребенка или сударыня Эванс?»
Она благодарно улыбнулась и отломила ложечкой кусок творожной запеканки, политой ягодным сиропом. Положила кисло-сладкую массу в рот, но притихшая за последние дни утренняя тошнота мигом напомнила о себе, и Айлин вздохнула, понимая, что выдержать совместный завтрак будет труднее, чем она ожидала.
– Правильно ли я поняла, что вы решили сегодня остаться дома? – спросила она, запивая с трудом проглоченную запеканку шамьетом.
– Да, дорогая, – кивнул муж. – Хочу немного отдохнуть от службы и уделить время домашним делам. В Академии снова полный штат преподавателей, они вполне справятся без меня один день.
– Вы правы, милорд. – Айлин сделала еще глоток шамьета, с ненавистью глянув на запеканку, но тут уж делать было нечего.
О необходимости есть достаточно творога, сыра и нежирного мяса ей сказала лично леди Эддерли. Собственно, список почтенной целительницы включал не один десяток самых нужных и полезных продуктов, но Айлин в жизни столько не съела бы, даже не будучи беременной. А вот шпината там, кстати, не было! И это к лучшему, запеканки и печеночных котлет вполне достаточно, чтобы сделать утро не слишком добрым.
– К тому же мы могли бы провести сегодня больше времени вместе, – добавил ее муж, и Айлин, стараясь не передернуться от восторга, вспомнила кое-что важное:
– О, конечно! Я как раз надеялась…
– Да, дорогая?
– Я надеялась, что вы расскажете мне, как продвигается работа по избавлению лорда Фарелла от проклятия.
– Я помню, что обещал вам, – процедил лорд Бастельеро. Потер виски пальцами и неожиданно виновато признался: – Однако это оказалось сложнее, чем я думал. Нет, снять само проклятие возможно, ключ к этому я уже нащупал. Сложность в том, чтобы объект проклятия остался при этом живым. А без этого задача, как вы понимаете, не имеет решения.
– У этой задачи есть имя, милорд, – тихо сказала Айлин, не сдержавшись. – Имя человека, который спас мне жизнь. Прошу вас учитывать это.
– О да, я помню, что вы чрезвычайно цените своих друзей, – последовал вежливо-ледяной ответ. Не успела Айлин выругать себя за то, что разозлила человека, от которого зависит жизнь Лучано, ее супруг тем же невыносимо учтивым тоном добавил: – Не сомневайтесь, если это проклятие в принципе возможно снять, не убив лорда Фарелла, я найду способ это сделать. Как вы верно заметили, это дело чести, и я меньше всего хочу, чтобы моя жена была обязана какому-то сомнительному итлийцу.
«Итлийцу, который гораздо честнее и великодушнее вас, – очень хотелось сказать Айлин. – Несмотря на происхождение и ремесло убийцы. Вы думаете, ему, пережившему столько, легко было сохранить эти качества?»
Но она лишь снова склонила голову, подумав, что потеря ребенка вряд ли добавила ее величеству Беатрис доброты и хорошего настроения, так что даже полезно, что Лучано проведет какое-то время в Итлии. Только Аластора жаль…
– Не угодно ли вам пройти в гостиную, милорд супруг? – предложила Айлин спустя несколько минут, прекратив размазывать по тарелке запеканку. От напряженного молчания, повисшего в столовой, в ужасе исчез бы и самый лютый голод, не то что аппетит, которого и без того не было. – Нам необходимо поговорить, а шамьет могут подать прямо туда.
– Разумеется, дорогая, – со странной поспешностью согласился лорд Бастельеро и, быстро поднявшись, протянул ей руку, которую Айлин приняла, промедлив всего мгновение.
В гостиной пахло розами. Белыми фраганскими розами, большой букет которых стоял сейчас на столике, и Айлин вспомнила, как вчера прошла мимо этого самого букета, едва обратив на него внимание. Что ж, вчера ей в самом деле было не до цветов, а сегодня она искренне восхитилась – розы оказались очень красивыми!
Лорд Бастельеро усадил ее в кресло у столика и сел напротив, взглянув внимательно и ожидающе.
Что ж, он прав, ведь извиняться-то следует ей, даже если она вовсе не чувствует себя виноватой!
– Милорд, я прошу прощения, что была столь резка с вами вчера, – тихо сказала Айлин, и лицо супруга просияло.
– О, дорогая, разумеется, я прощаю вас! – счастливо выдохнул он. – Дайте слово, что подобное не повторится, и забудем об этом!
Запах роз вдруг показался Айлин таким горьким, что свело скулы. Что ж, ведь она и не ожидала, что будет совсем уж легко?
– Не могу, – твердо сказала она, глядя в синие глаза супруга, в которых нежность сменилась недоумением, и торопливо заговорила, боясь, что если промедлит хоть немного, ей не хватит духу сказать то, что непременно нужно сказать. – Прошу вас, милорд, выслушайте меня и постарайтесь понять! Я – ваша жена, но еще я – дочь своего отца, и он… уверена, он первый осудил бы того, кто отказал бы в помощи другу только потому, что испугался осуждения! Я – подруга его величества и обязана ему жизнью, а разве это не важнее того, что подумает худшая… – Она осеклась и, мгновение подумав, решительно подтвердила: – Да! Худшая часть придворных! Потому что только недостойные подумают плохо о том, кто так убит горем! И еще я – дорвенантская дворянка, и моя честь требовала именно того, что я сделала – и я сделала бы это снова! И сделаю, если кому-то из моих друзей будет нужна моя помощь. Я не смогу… просто не смогу поступить иначе, милорд!
