Затем отовсюду стали доноситься сочувствующие слова людей:
– Боже мой! Какая ужасная жизнь!
– Бедная девушка! Как же мне ее жаль!
– Как ей не повезло с родителями! И что за мерзавец-родственник!
Некоторые плакали, сочувствуя ей. И опять толпа единодушно обратилась к девушке, отговаривая ее стать жертвой чудовища.
– Девушка! Не надо умирать! Прошу вас!
– Вы не должны сейчас умереть! Ваша жизнь была такой трагической! Вам обязательно надо познать счастье жизни! Иначе это очень обидно и несправедливо!
Девушка увидела много людей, плакавших вместе с ней. Они искренне переживали за нее и умоляли не совершать такого поступка. Было много слов утешения и поддержки. Некоторые даже протягивали руки к сцене, чтобы подать ей свой носовой платок. Глубоко тронутая девушка, словно рухнув, села на сцене.
Вскоре вышел на сцену старик. Он, поглаживая девушку по плечу, помог ей успокоиться и вернуться за кулисы. После этого человек обратился к толпе:
– Мне кажется, теперь окончательно определился человек, которого съест чудовище…
Старик сказал это равнодушно. Однако народу было уже не все равно, даже не услышав, почему человек хочет умереть, люди начали просить его отказаться от этого намерения. Старик, медленно покачав головой, сказал:
– Я прожил достаточно. Даже если сейчас меня не съест чудовище, я стар и все равно скоро умру. Лучше умереть мне, а не молодым!
Кто-то возразил:
– Это неправильно! Человеческая жизнь одинаково ценна независимо от возраста.
– …
Старик помолчал и вскоре начал рассказ о своей жизни:
– Вы наверняка видели старика, собирающего макулатуру из мусорных баков? Я и есть тот самый старик. Я живу тем, что собираю и продаю мусор. Как бы вы поступили, окажись на моем месте? С раннего утра, собрав макулатуру за целый день, получаешь всего несколько тысяч вон, едва сводишь концы с концами, чтобы только не умереть от голода. И так каждый день. Разве это жизнь?
– …
– Я буду говорить с вами предельно откровенно. Я… очень одинок. Мои взрослые дети уже не приезжают ко мне, я даже не знаю, где и как они живут. Все мои друзья уже умерли. Мне не с кем общаться. Я не знаю, зачем я вообще живу. Просто живу, потому что еще не умер. Я слишком одинок, поэтому мне захотелось, чтобы хотя бы смерть была не такой одинокой. Хочу умереть не в одиночестве, а на виду у людей. Это мое последнее желание.
– …
Старик говорил так безучастно, словно рассказывал о жизни другого человека.
Несмотря на это, реакция людей опять была неоднозначной.
– Дедушка! Не надо!
– Если вам так одиноко, то я могу приезжать к вам в гости!
– Я хотела бы приготовить и принести вам вкусной еды. У вас есть дома кимчхи?
Многие старались отговорить старика. Возможно, некоторые говорили под влиянием чувств, но все очень старались помочь старику.
Увидев сочувствующих людей, глаза старика покраснели. После долгого молчания он продолжил:
– Я… люблю кошек.
– ?
– Я переживаю за бездомных кошек. Многие из них погибают от голода… А зимой еще и от холода… Когда рождаются котята, я грущу, думая, сколько из них смогут выжить. Многие бездомные кошки после этого умирают. Однако я никогда не видел, как они умирают. Кажется, они умирают где-то в одиночестве.
– …
– Мне кажется, судьба этих кошек очень похожа на судьбу стариков, собирающих макулатуру, как я. Да, очень тяжело смотреть на такую жизнь, но ничего не поделаешь. Так же, как бездомные кошки, старики и сейчас где-то умирают в одиночестве. Я не хочу умереть так. Я хочу, чтобы многие увидели мою смерть.
Закончив свою историю, старик побрел за кулисы. Люди не знали, что сказать. Просто задумались над его словами.
В это время вернулось чудовище.
– Люди, вы приняли решение? Так кого мне съесть? Кого?
Собравшиеся на площади были в полном замешательстве, потому что они считали, что ни один из трех кандидатов не достоин такой смерти. В конце концов люди начали кричать:
– Нельзя есть их! Нельзя!
– Точно! Не ешьте их!
– Люди совсем невкусные. Поищите другую более вкусную пищу.
– Что?
Чудовище растерялось и возмутилось:
– Что за ерунда! А где же все, кто умолял меня съесть их?
В один голос люди стали скандировать:
– Нельзя их есть! Нельзя их есть!
Чудовище снова отреагировало нерешительно, как и раньше.
– Хмм! Может быть, вы и правы! Съесть что-нибудь другое? Не человека? Хорошо. Значит, мне опять надо придумать новое блюдо.
– Ура!
Люди ликовали, а чудовище в размышлении задвигалось на небе туда-сюда.
– Так что я должен съесть? Как все это трудно! У меня же нет заднего прохода! Поэтому я должен выбрать только что-то одно, причем очень вкусное! Это ведь единственная пища в моей жизни!
Люди ликовали и громко хлопали в ладоши, и эти звуки доносились до неба, где летало чудовище.
Среди людей не было ни одного, кто был бы удостоен участи стать единственным обедом монстру. Ни толстый и обиженный, ни уродливый и опечаленный, ни старый и больной, ни одинокий и обездоленный – никто не может и не должен так погибнуть.
Самое красивое в мире чудовище
Вдруг откуда ни возьмись возникло самое красивое чудовище в мире.
Правда, заявление о его красоте было лишь его собственным убеждением:
– Представьте себе! Меня изгнали из мира чудовищ за то, что я самый красивый из всех! Как можно так поступить? Красота что, тоже преступление?
– Ккья-а-а-ак!
Несмотря на мнение самого чудовища, на людей его внешность производила ужасающее впечатление.
Если его внимательно не рассматривать, то выглядело оно, как белый морской огурец. Кожа на его толстом теле была шероховатой, руки и ноги, похожие на людские, были покрыты густой и длинной шерстью, на короткой шее была большая плоская голова, которая напоминала некрасивую картошку. Быстро мигавшие узкие глаза с длинными разрезами доходили до висков, а короткий и вздернутый нос без конца шевелился. Бровей и волос не было, а уши были очень маленькими. Тонкий и кривой рот напоминал дождевого червя. В общем, назвать его красивым было уж точно нельзя.
Однако оно продолжало жаловаться на свою судьбу чудовища-красавца:
– Так несправедливо! Как можно пострадать из-за красоты! Это уж слишком! Так нельзя!
Чудовище появилось на оживленных улицах города. Перепуганные люди с криками разбегались врассыпную, но существо совсем не обращало на это внимания и продолжало жаловаться:
