Когда 1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу, эта территория была завоевана с севера — из Восточной Пруссии — и буквально за несколько дней. Вслед за вермахтом пришли и СС и СД, в частности, айнзатцгруппа V под руководством Эрнста Дамцога. Существенно, что эсдэшники носили практически такую же форму, что и вермахт (все отличие — в нашивке на рукаве), отчего многие воспринимали их усилия как заслуги регулярной армии. Та, впрочем, вела себя не настолько лучше, чтобы так уж и настаивать на этом различении.
Географически аннексия Цихенау (по-польски Цеханува) как бы оправдывалось непосредственным примыканием к Пруссии, но демо-этнически это была никак не немецкая земля: из почти миллиона жителей округа немцев было не более 1 %! — всего 11 тысяч, тогда как поляков — 900 тысяч. Но пожелание радикально изменить это соотношение и было гитлеровским лейтмотивом.
Недостающие 80 тысяч жителей — это евреи, впервые появившиеся в этих местах еще в первой половине XIII века
[713]. Жили они почти сплошь во всех 32 городах и городках округа, традиционно занимаясь торговлей и ремеслом. Доставалось им и перед войной — от местных националистов-поляков, призывавших, по немецкому образцу, к бойкоту еврейских товаров, но большинство поляков этого совершенно не поддерживали: одним словом — «антисемитизм в норме», индивидуальный и бытовой.
В сентябре 1939 года на штыках вермахта и СС сюда пожаловал уже совсем другой антисемитизм — немецкий: систематический и государственный. Во многих северо-мазовецких городах были сожжены синагоги и еврейские библиотеки (в частности и в Млаве). И уже 4 сентября пролилась первая еврейская кровь: в Пултуске — городке к югу от Цеханува — евреев буквально загоняли в Нарев, заставляя переплывать реку и стреляя по плывущим. К 22 сентября Пултуск полностью избавился от евреев.
Не дремали и энтузиасты из местных немцев — их специализацией был «креативный» садизм: так, в Нови-Дворе они потребовали от евреев самим сжечь свитки торы и при этом еще петь и танцевать. Натолкнувшись на отказ, они расстреляли непокорных.
До 21 сентября все это было до известной степени самодеятельностью, впрочем, разрешенной и поощряемой. Но в этот день в РСХА состоялось совещание по «еврейскому вопросу» на Востоке, после которого Гейдрих издал инструкцию, регулирующую «еврейскую миграционную политику» в Польше и разослал ее всем айнзатцгруппам
[714]. Собственно говоря, это больше, чем текущий циркуляр, — это долговременная программа: пока еще не уничтожения евреев (это конечная и неназванная цель!), но целенаправленной к этому подготовки.
Этапами этого пути в Берлине виделись: 1) на всей подконтрольной Рейху территории — концентрация евреев из сельской местности в городах, по возможности в крупных; 2) в немецких областях на востоке, как в старых, так и в аннексированных, — депортация евреев за их пределы или, по крайней мере, концентрация их в нескольких больших городах; 3) в не-немецких областях — ликвидация всех общин с числом членов менее 500 и перевод их в близлежащие города, имеющие железнодорожное сообщение; 4) на всей подконтрольной Рейху территории — формирование юденратов и проведение «переписей» наличных евреев
[715].
В первой очереди избавления от евреев оказались городки Пултуск, Говорово, Нови-Двор и Остроленка. Последний находился прямо у демаркационной линии с СССР, и евреев, которые пытались проникнуть через этот рубеж на запад, немцы расстреливали на месте или отправляли в тюрьму
[716]. И то: ведь они рвались не в какую-то задрипанную Польшу и даже не в Генерал-губернаторство, а в самый Рейх! Зато еврейское население округа Цихенау — при всей бесконечности своего бесправия — на какое-то время и нежданно-негаданно стало частицей немецкого государства и немецкого «права» в его преломлении к еврейству.
Впрочем, многие евреи из округа Цихенау, не разобравшись, и сами, добровольно бежали на юг — в соседнюю Варшаву. Со временем, осознав, что там еще хуже, иные из них пробовали проскользнуть обратно в свои мазовецко-немецкие городки
[717].
Холокост — это помешательство на юдоциде — не был ни единовременной, ни единообразной кампанией. В зависимости от административного статуса и времени оккупации территорий, на которых были застигнуты немцами евреи, он имел разные лица и, главное, разные скорости. С этой точки зрения принадлежность территории к Рейху была все же преимуществом: все процессы здесь шли с запозданием, а в Цихенау — еще и с запозданием против Западной Пруссии и Вартегау, например.
В целом гитлеровская еврейская политика в Польше до нападения на Советский Союз заключалась все же еще не в уничтожении, а в депортации евреев: жидовские морды — вон из немецкого парадиза! 28 октября 1939 года Гиммлер приказал в течение четырех месяцев все аннексированные польские земли очистить от евреев (а это около полумиллиона душ!) и выселить их в Генерал-губернаторство.
К чему приступили и в Цихенау: 8 ноября депортировали 2000 евреев из Ширпса, 4 декабря — 4000 из Насельска, 6 декабря — 3000 из Сероцка
[718], а всего из Восточной Пруссии в эту пору было депортировано около 30 тыс. евреев.
Вторая волна аналогичных «эвакуаций» нахлынула между ноябрем 1940 и мартом 1941 гг. и накрыла собой еще не менее 26 тыс. евреев из округа Цихенау: их, как и поляков, последовательно депортировали в Генерал-губернаторство, в округа Люблин и Радом
[719]. В ноябре из округа было депортировано всего 20 тыс. человек — поляков и евреев, но по большей части поляков. А в декабре это коснулось и 4 тыс. евреев из Млавы: в их дома и квартиры были немедленно завезены евреи из округи и из других, подчас удаленных, мест, например из гау
[720] Западная Пруссия — Данциг
[721]. Следующей акцией стала депортация в начале 1941 года еще 10 тыс. евреев, из них 7 тыс. — из Плоцка
[722].
