Места своих схронов Лангфус описывает предельно аккуратно. Так, две большие свои рукописи — «Выселение» и «Аушвиц» (она погибла) — он закопал возле крематория II, еще несколько (но неизвестно сколько) меньших коробочек с различными заметками — возле крематория III. Можно предположить, что всего таких схронов было не меньше 6–7, из них два были обнаружены, и хотя бы некоторые рукописи Лангфуса чудом дошли до нас!
История обнаружения, передачи и даже хранения второй рукописи Лангфуса — самая запутанная из всех, и до сих пор не все ее загадки разрешены. Она, видимо, и была той единственной, о которой он предупреждал, что закопал не у крематория II, к которому был приписан, а у крематория III.
Из материалов, оказавшихся нам доступными
[747], следует, что она была обнаружена в ноябре 1952 года
[748]. Согласно официальной версии, раскопки 1952 года были инициированы чуть ли не Катовицким отделением Польской объединенной рабочей партии
[749]. Однако из «Служебной записки» Яна Куча, сотрудника Краковского регионального бюро Главной комиссии по расследованию гитлеровских преступлений, являющейся, собственно, пересказом обращения в бюро некоего Владислава Баруса, жителя Кракова
[750], вырисовывается иная картина.
Саму рукопись обнаружил житель Освенцима Францишек Ледвонь, косивший траву в районе крематория IV; она была запечатана в закрытой стеклянной банке светло-голубого или зеленого цвета размером со школьную реторту. Каким-то чудом узнав о находке, к нему обратился Леон Шенкер и умолял продать ему рукопись, однако Ледвонь жиду отказал.
Вместо этого он передал рукопись Марии Боровской, проживавшей в Варшаве, а та — своему брату Станиславу Вальчику, партийному работнику. А тот, как отмечает Барус, намеревался передать рукопись в Институт истории партии
[751].
Кроме того, Эдмунд Хабер из Катовице, сотрудничавший с Институтом еврейской истории в Варшаве, утверждал, что рукопись находилась в свое время в этом институте. Сам Хабер намеревался продолжить поиски еврейских рукописей и получил на это разрешение Министерства культуры и искусства Польши. Его группа, в составе восьми человек, провела двухнедельные раскопки на территории концлагеря Биркенау; так, в частности, удалось найти «банку с различными интересными предметами», которая была затем передана в Государственный музей Аушвиц-Биркенау
[752].
У оригинала этой рукописи до сих пор не прояснены ни история ее хранения, ни место сегодняшнего нахождения. Наиболее вероятное местонахождение оригинала — это Институт народной памяти (IPN), вобравший в себя и архив бывшей «Главной комиссии по расследованию нацистских преступлений в Польше». Однако, согласно устной справке сотрудников, оригинала там нет.
Вскоре после своего обнаружения оригинал (или, в крайнем случае, его хорошая фотокопия) некоторое время действительно находился в Институте еврейской истории в Варшаве, в печатном органе которого и был впервые опубликован
[753]. Но наличия у себя оригинала не подтверждают и там.
О том, что оригинал временно пропал, Ядвига Безвиньска и Данута Чех писали еще в начале 1970-х гг. — в своем предисловии к своду рукописей. И вот уже скоро полвека, как оригинал так и не обнаружился, но скорее всего, его и не искали.
Нашим «оригиналом» служила копия с утраченного, хранящаяся в Государственном музее Аушвиц-Биркенау в Освенциме
[754].
6
«Заметки» долгое время фигурировали как «Рукопись неизвестного автора». Дело в том, что вместо имени Лангфус привел свой зашифрованный акроним — очевидный, но не сразу разгаданный намек.
Однако еще в начале 1960-х гг. рукопись была впервые атрибутирована профессором Б. Марком, ее первым публикатором, как принадлежащая неустановленному лицу — магиду или даяну из Макова-Мазовецкого. В 1966 году Б. Марк умер, а в 1971 году его вдова, Эстер Марк, прибегнув к графологической экспертизе Эфраима Купера из Иерусалимского университета, подтвердила тождество сравниваемых почерков
[755]. Сопоставив различные свидетельства и проанализировав акроним «Анонимного автора», она сумела идентифицировать сначала его имя, а затем и его личность
[756].
Она же первой высказала следующую, впоследствии блестяще подтвердившуюся, гипотезу относительно акронима «J. А. R. А.». Последний представляет собой инициалы имени и фамилии Лангфуса в переводе с идиша на иврит и расшифровывается как: Jehuda Arie (leib=лев) regel (fus=нога) arucha (lang=длинная)
[757]. Последние два слова означают «длинная нога», то есть то же, что и фамилия «Лангфус» на идише и по-немецки
[758].
Лангфусу принадлежат и еще три фрагмента, выявленные внутри рукописи Залмана Левенталя, — два фрагмента на идише («3000 нагих» и «600 мальчиков»), а также лист на польском языке с перечнем эшелонов, прибывших в Аушвиц между 6 и 24 октября 1944 года. Это дало Р. Пытелю основание для ложной гипотезы, что именно Левенталю принадлежат и остальные тексты Лангфуса
[759].
